Ирина Сергеевна Молчанова - Искушение ароматом

Вероника решила пойти на поводу собственного предчувствия и отправилась в книгохранилище. В книгах она и прежде отмечала присутствие особой энергетики, сопряженной с информационной составляющей и мыслеформами авторов произведений. На зрительном уровне присутствие данных компонентов не воспринималось, но зато они вполне ощущались разумом.

Расхаживая между стеллажами, она не концентрировалась на поиске книги, а позволила себе расслабиться, чтобы не упустить малейшие вибрации, исходившие от обложек и страниц книг, соприкоснувшихся со временем.

Они обязаны были с ней заговорить. Подать знак. По крайне мере, так она себе представляла сотрудничество с интуицией.

Книги молчали.

В детстве они не игнорировали маленькую девочку, засыпавшую в комнате, выделенную под библиотеку бабушки. Когда домочадцы не могли отыскать Веронику, отправлялись в библиотеку. В какой-то момент бабушка распорядилась устроить комнату внучки в помещении, занятом книгами, и с тех пор туда никто не заходил, кроме Вероники. Для девочки это место стало спасением после того, как мать с очередным воздыхателем сочла правильным покинуть отчий дом и уехать. Вероника помнила редкие звонки матери на дни рождения, но только до тех пор, пока та не обзавелась другим ребенком. Бабушка запретила Веронике общаться с непутевой матерью и своими силами воспитала внучку.

Тогда-то с ней стали говорить книги. Не словами. И по сей день она не сумела обозначить каким-то одним словом способ взаимодействия с бумажными собеседниками.

– Я не могу больше.

– Что случилось?

– Я же сказала, что больше не могу. Мне сколько раз повторить?

– Извините, я некорректно спросила, что вас беспокоит?

– Душа.

– Дать успокоительное? – молодая женщина сохраняла удивительную выдержку, как казалось со стороны, а на самом деле, она отменно усвоила уроки безразличия. Ни один пациент не вызывал в ней мощного отклика. Она им сочувствовала, но без боли в собственном сердце.

– Не поможет, – пожилая женщина прикрыла глаза и отвернулась от медсестры.

– И все же давайте попробуем хорошенько выспаться, а для этого я вам уколю снотворное.

– Коли уже.

Медсестра достаточно быстро наполнила шприц содержимым ампулы, спрятанной в кармане халата. Она старалась предусмотреть такие инциденты и заранее брала нужные препараты, отправляясь к пациентам.

– Скоро вам полегчает, и вы погрузитесь в сон.

– Заснуть я смогу, спасибо тебе, а легче мне не будет, – миссис Хоннор нуждалась в беседе, но не могла попросить об этом. Она никогда ничего не просила, а привычки на старости лет не меняют.

– Почему?

– Он его не найдет.

– Кто и кого?

– Фридрих не найдет дорогу. Я его убила.

– Миссис Хоннор, каждый из нас кого-то убивает. В переносном смысле.

– Ты ничего об этом не знаешь.

Веки пожилой женщины прикрылись, и медсестра выскользнула из палаты, чтобы не мешать сну овладевать чужим сознанием.

– День ото дня становитесь все более хмурым.

– Данность возраста.

– Что-то вы не договариваете.

Профессор пристально посмотрел на сиделку, поражаясь тому уровню проницательности, коим она владела, но не осознавала этого. При этом ей точно были неведомы причины его душевных терзаний. Впрочем, даже если бы и знала, все равно не смогла бы понять их сути.

– Не берите дурного в голову. Мало ли о чем тревожится старик.

– Хоть дожили до таких лет, – сиделка не наигранно вздохнула.

– Это да, – профессор протяжно произнес слова, а на его лице заиграла красноречивая улыбка.

– Хотя я не завидую вам.

– И не нужно: у каждого своя судьба.

– Безрадостная она у вас.

– С чего такие выводы, барышня? – Аристарх Эммануилович засмеялся. Он давно перестал обижаться на бестактность людей, не умевших видеть глубинную суть человека и событий.

– Детишек и внуков-то не нажили, – сиделка покачала головой, не пытаясь скрыть осуждения, с каким она относилась к бездетным людям.

– Нажитое мной, куда более значимей, чем некоторые детишки, барышня.

– Что вы такое говорите?

– Я давно живу на свете и немало повидал. И вам-то стоит не упреками в чужой адрес кидаться, а прекращать таскать из моего серванта серебряные ложки. Знаю я, зачем они вам: сынок-то в свои тридцать лет на работу уж должен был устроиться.

– Я…, – женщина замялась, не имея, что ответить. Правда отнимала у неё дар речи.

– Так что о детишках помолчали бы.

Профессор указал сиделке на дверь, чтобы та не мешала ему сосредоточиться на письме, адресованном новой владелице словаря.

Фотографии обостряли чувства, и как оказалось, их накопилось в избытке. Страсть сменилась более сильным чувством, вставшим на сторону ненависти. Ей он и отдал предпочтение.

Распечатав на принтере портретную фотографию, он вложил её в файл вместе с письменным сопровождением, и набрал номер водителя. Тот не заставил себя ждать и показался в дверном проеме.

– Возьмешь билет на самолет до Украины. Точный адрес моего земляка записан. Доставишь ему этот файл. И не вздумай что-то ляпнуть лишнее.

– Понял, босс, – молодой парень прытко выхватил файл и помчался по коридору, будто от скорости его передвижения зависел исход событий.

Дамир приблизился к окну и стал разглядывать облака. Он всегда так делал, чтобы унять тревогу. А та имела полное право проникать в него все сильнее, и он прекратил сопротивляться ей, считая должным переболеть всеми чувствами и эмоциями, которые в нем вызвала Вероника. Блондинка с зелеными глазами выглядела, как и надлежит роковой женщине, броско, но вместе с тем изящно. И она знала о том, какой являлась её суть и безжалостно пользовалась ею, отравляя чужие жизни.

В нем по-прежнему остался впрыснутый в его тело яд. Он был отравлен этой женщиной и потому ночами видел её во снах, а наяву ощущал запах духов, которыми она пользовалась. Он хотел уничтожить её образ, полагая, что тогда яд утратит силу своего воздействия.

Неожиданные звонки гарантировали получение нелишних сведений. Так происходило в его практике. Иного он не ожидал, когда услышал в телефоне голос молодой женщины. Невольно он вспомнил её внешний облик и поймал себя на мысли, что испытывает к ней симпатию. Но также он не позабыл, что не имел на неё никакого права.

– Слушаю вас, мисс Нора.

– Мистер Гриэн, у меня имеется для вас нечто интересное.

– По поводу чего?

– Вы интересовались у меня о мамином парфюме.

– Да-да, – адвокат миссис Хоннор поддался влиянию отвлеченных мыслей, но полагал, что собеседница этого точно не поймет.

– Так вот я хочу вам передать записи об этом парфюме, – позвонившая женщина и в самом деле не почувствовала в голосе собеседника отсутствие сосредоточенности.