Пётр Африкантов - Старый дом под черепичной крышей

– Чего ты удумал? – спросил Мурлотик.

– У меня план есть, – как в хорошие руки попасть? Только я вам его не скажу, сами увидите.

– Ну-ну, вольному воля, – сказал Заступник.– Насильно мил не будешь…

– Ступай, Вася, ступай. Только как бы тебе такое пресмыкание перед чужим богатством и чужим жизнепровождением боком не вышло, – добавил Пустолай.

– А ты меня, Пустолаюшка, не пужай! Мы пужаные. – Гордо ответил Васёк. – Хорошая музыка, она везде нужна, для неё границ нет, – и, растянув гармонику, пропел:

Не суди же меня строго–

Глиномятая родня.

Я хочу пожить немного

Только лично для себя…

И он, припевая и балагуря пошёл в другую комнату. За ним увязались Белянка и Смуглянка.

– Вы-то куда, безмозглые? – укоризненно сказала Катерина.

– А мы только посмотреть, – сказала овечка.

– Мы только одним глазком хотим увидеть Васькину жизнь, ну, совсем чуть-чуть, – добавила козочка.

– Какую такую Васькину жизнь? – спросила Катерина строго и даже нахмурила брови.

– Так он же говорит… – захлопали ресницами козочка и овечка.

– Вот и ещё две дуры нашлись, – сказал Пустолай, опустив виновато хвост.

– Если дурак, то это неизлечимо, а я-то думала… – сказала Дуня и закрыла лицо руками, стараясь скрыть слёзы.

– Не расстраивайся, – сказал утешительно Заступник, – гладя ладонью Дуню по волосам, – он думает, что его припевки за границей нужны? Послушают разок другой, поаплодируют, а потом скажут: «Хватит, паря, хорошего помаленьку, ты нам свою культуру здесь не насаждай, а пой о том, что нам нравится».

– Что у нас за родня такая… – проговорила, всхлипывая Дуня,– у одних от блеска чужого добра голова вскружилась, другие в самый страшный и ответственный момент занимаются невесть чем – скачут на чердаке, свистят и улюлюкают, да ещё чужие вещи портят, дурдом какой-то, да и только. – Это был явный выпад в сторону Гуделки и Свистопляса.

– Я думаю, что у Свистопляса и Гуделки мозги правильнее, нежели у Васька, – заметил Заступник. – Только они ведут себя наивно. В результате из их серьёзных дел один смех получается, а если по-научному выразиться, то это наивный патриотизм.

– А мне Васю жалко, – проговорила Дуня. – Мамушка говорила, что он такой оттого, что она его не успела доделать, что он операцию обжига не прошёл… – она хотела ещё что-то добавить, но не успела. Вдруг в окно ворвались ритмичные звуки, напоминающие удары палкой по барабану у диких племён. Эти звуки приближались и усиливались.

– Опять Чугунихин зять приехал, – сказала Катерина, – как включит свою музыку – хоть из дома беги.

– Молодёжь…, нравы,– проговорил Мурлотик, взбираясь на окно и закрывая форточку.

Предпринятые меры особо не спасали. Этот звук удара палкой по барабану, кажется, проникал сквозь стену и как язычок в духовом инструменте заставлял вибрировать воздух в доме. Так продолжалось недолго. Вдруг музыка резко оборвалась и раздался всеоглупляющий мат и ругань со словами: «Сволочи!!! Я всё равно дознаюсь кто это сделал». Рядом послышался голос Никиты.

– Ты чего, Николай, ругаешься?

– Как же не ругаться… Вон взял кто-то и два колеса проколол, завидно, что на иномарке катаюсь что-ли? – Никита осмотрел колёса. Два из них, с левой стороны, передний и задний стояли на ободьях.

– А что это у тебя на лобовом стекле прилеплено? – спросил он Чугунихина зятя.

– Где?

– Вон… – и Никита кивнул на бумажку на лобовом стекле.

Николай сорвал бумажку и прочитал корявые буквы. Было видно, что писал ребёнок: «Дядя! Все устали от твоей музыки диких племён. Если нечем заняться – клей колёса» и внизу подпись «ЛБСП».

– Что это за хрень такая? – удивился Чугунихин зять.

– Это ответ на твою беспредельщину, – сказал дворник.

Мордашов, он же Чугунихин зять, схватил бумажку и стал метаться по двору в поисках написавших. – «Борцы нашлись! – кричал он, – да что хочу, то и делаю, свобода, урою поганцев!!!» И вдруг он увидел, как кто-то вроде мелькнул у окна полуподвального помещения старого дома. Николай, схватив камень, бросился к дому, но никого там не увидел. Рассерженный, он вернулся к машине и в сердцах включил музыку на всю мощь. Удары в барабан заглушили всё вокруг, а две вороны, пролетавшие над двором, резко поменяли курс.

Никита подошёл к открытой дверце и повернул ручку – музыка прекратилась.

– Ты! Дворовый! Тебе что, жить здоровым надоело? – взревел Чугунихин зять. И он хотел было снова включить магнитолу, но Никита крепко взял его за плечо и сказал спокойно и твёрдо:

– Николай, не зли людей, не надо. Самому же дороже будет, поумерь пыл и гнев, не толкай людей на преступление.

Как только музыка прекратилась, Дуня, Катерина и другие игрушки увидели – дверь, что ведёт в сени резко открылась и в комнату влетел, перестукивая копытами, аллюром Свистопляс, а на его спине стоял, подняв торжественно руку вверх, возбуждённый и радостный Глиня. Они, не останавливаясь, скакнули под стол и притихли.

– Опять что-то натворили? – сказала сердито Катерина, заглядывая под стол. – От кого прячетесь?

– Тут и без вопросов понятно, – сказал Мурлотик. – Прокололи Мордашову у автомобиля трезубцем колёса, вы что не слышали как он распалялся?

– И правильно сделали, – сказала Дуня, а то от его музыки в голове стреляет.

– Неправильно, – возразила Катерина. Потом они долго говорили с Дуней, о случившемся, отстаивая каждая свою позицию по поводу революционных и эволюционных методов. Говорили они и о методе Свистопляса и Гуделки и соглашаясь в едином, что такого безобразия больше терпеть нельзя и что в данном случае как раз и подходят революционные методы, потому как, пока ждёшь эволюционного преобразования в мозгах Чугунихинского зятя, все от мигрени помрут вместе с Мордашовым, потому как у того от своей же музыки крыша поедет, если уже не поехала.

– Да, ждать, конечно, резона нет, – заметил глубокомысленно Мурлотик. – Так можно прождать целое столетие, ведь неизвестно на каком эволюционном уровне находится Чугунихин зять. – Это было мудро. Потому что никто из присутствующих не знал, на каком спиральном витке эволюции находился Мордашов, тем более, Мурлотик высказал мысль, что спираль от музыки может свиваться или развиваться, а это плохо не только для человеческой цивилизации, но и грозит природными катаклизмами.

Во время такого обсуждения Свистопляс и Гуделка, крадучись, вылезли из под стола и отправились на свой любимый чердак, а Дуня с Катериной стали обсуждать другую тему – приезд нового хозяина и чем им этот приезд грозит? но так ничего не решив, притихли и уснули, прижавшись к широкой груди Заступника. Заступник в это время сидел в задумчивой позе на старом отрывном календаре, глядя в сумрак комнат, пытаясь понять, что же происходит на свете? и кого от кого и как ему защищать? Можно, конечно, дубиной разбить блестящий автомобиль новых хозяев дома, но разве это выход из положения и что это даст? Нет, он не порицал Гуделку и Свистопляса, он просто не знал, что делать ему – Заступнику, призванному защищать малых и сирых? Вот если бы инородцы напали – тогда понятно, а тут… свои, а ведут себя хуже всяких супостатов иноземных.