АНАТОЛИЙ ГОЛОВКОВ - Победившие не вернутся

– Царица небесная, он спит с октября пятнадцатого года! – воскликнул Лейбович. – Сейчас весна шестнадцатого. И за это время ни разу не просыпался?

– Нет, – ответил Хейзер, – он в глубочайшем сне. Его нервная система работает нормально, но он не реагирует на болевые раздражители. – Хейзер потыкал иголкой в разные части тела Александра. – Ранки на голове, как видишь, полностью зажили, остались небольшие шрамы. Он полностью здоров.

Лейбович обошел вокруг барокамеры, освещаемой изнутри голубоватым светом.

– Интересно, он слышит нас?

– Неизвестно. Может, и слышит, только ответить не может.

– Алекс, – позвал Лейбович, дотронувшись до плеча Гардаша, – если вы слышите меня, моргните.

Лицо Гардаша оставалось неподвижным.

– А если он вдруг проснется в твое отсутствие?

– Лучше бы он пока не просыпался, – заметил профессор, закрывая крышку барокамеры. – Ничего хорошего в этом мире его не ждет.

В этот момент Хейзеру показалось, будто Спящий улыбнулся уголками губ. Профессор тряхнул головой, снял пенсне и принялся нервно протирать его замшей.

За обедом Лейбович рассказал другу про неудачную попытку Шлоссера конфисковать аэроплан «Желтая Рыба». Про его бегство, поиски обломков, и про вдову Гардаша, которая поселилась в доме Шлоссера. После похорон ее никто нигде не видел. Ни один житель Граца. Может быть, она уже покинула Австрию, а Генрих обзавелся любовницей?

Но Катя никуда не уехала. По приказу Шлоссера, его мать, похожая на старую ворону, заперла графиню в ее комнатах и не выпускала из дому. Это произошло после того, как пьяный Шлоссер залез в постель Кате, взял ее насильно, и потом делал это так часто, как ему хотелось. Она сопротивлялась, царапалась, плевала в лицо, – ничего не помогало.

Дважды она пыталась бежать, но оба раза ее ловили, связывали и возвращали в дом.

Возможно, Генрих отпустил бы наложницу раньше, но Катя поклялась испортить карьеру полицейскому-насильнику. Она обещала написать жалобу начальству и даже добиться приема у самого императора.

На самом же деле, – и Шлоссер отлично понимал это, – с поддельным паспортом ей было рискованно ехать в Вену.

Так что шли дни, и ничего не менялось.

Все та же рыжая туша наваливалась на графиню так, что у нее трещали кости, все тот же запах сивухи и кислой капусты душил Катю, все те же побои начинались тотчас же, когда комиссару полиции казалось, что жертва не отвечает взаимностью.

Наконец, Катя забеременела.

С ней это случилось впервые в жизни, поэтому сначала она принимала тошноту и рвоту за отвращение к Шлоссеру и к той жизни, которую он ей устроил. А сильный аппетит и гастрономические капризы могли возникнуть как защитная реакция организма.

И лишь когда совсем прекратились месячные, она поняла, что у нее будет ребенок.

Ребенок от Генриха.

Катя решила скрывать положение до тех пор, пока ее не станет выдавать живот, и он ничего не замечал. Зато фрау Клара Шлоссер однажды застала Катю за жадным поеданием прямо из бочонка квашеной капусты, любимой заготовки, которую она использовала для тушения со свининой. Она бесцеремонно сорвала с Кати блузку и юбку, стала ощупывать ее со всех сторон, и сомнений не осталось.

Графиня Лозинская думала, что мать Генриха, ненавидевшая ее из-за ревности к сыну, что-нибудь сделает. Либо ударит по животу, чтобы спровоцировать выкидыш, либо отравит. Но ничего подобного не произошло.

Наоборот, с этого дня Шлоссеры изменили отношение к женщине.

Генрих прекратил ночные визиты в ее спальню, поскольку возвращался домой глубоко за полночь. Катя думала, что он вернулся к прежней любовнице, жене ветеринара.

Клара потакала всем кулинарным прихотям Кати, не давала поднимать тяжести, и когда уже на ней из-за большого живота не застегивалась ни одна юбка, сшила просторный сарафан.

Однажды, войдя в свою комнату, Катя увидела, как Шлоссер пытается открыть бирюзовую шкатулку, а вокруг разбросаны письма Алекса.

Он засыпал графиню вопросами.

О каком таком гардарите писал ей муж? Чего он опасался? Каковы истинные причины, которые заставили Гардаша перебраться из Вены в Грац, а Катю – приехать к нему с риском быть пойманной на границе? Не проще ли было самому Александру вернуться в Россию? И в чем секрет чертовой шкатулки? Если она из цельного куска бирюзы, то какой в ней смысл?

Графиня спокойно объяснила, что ничего не знает о гардарите. И если уж Генриху нравится шкатулка, он может оставить ее на память или подарить этой старой вороне, своей матушке, а чужие письма может читать только отпетый сукин сын.

Да, у нее скоро родится ребенок от него, но Шлоссеру нет до этого никакого дела. Будущие роды не дают ему права вторгаться в ее личную жизнь. Она по-прежнему графиня Лозинская и жена Александра Гардаша.

Это взбесило комиссара полиции. Он стал толкать Катю и орать, что от нее уже больше ничего не зависит. Что ему ничего не стоит уничтожить ее. И только ребенок, его ребенок и внук фрау Шлоссер сдерживает его желание прикончить чертову девку на месте.

Наоравшись и порвав в клочья письма, Шлоссер рухнул на колени. Он обливался слезами, обнимал женщину за живот, просил прощения и признавался в любви. Он влюбился в русскую красавицу с того момента, когда увидел ее. И не мыслит без нее жизни. Он согласен на что угодно. Лишь бы она забыла о Гардаше, приняла протестантство, и они бы пошли под венец.

Выходить за Шлоссера Катя отказалась наотрез.

В этих разговорах, – то в истерике, то в мольбах, – прошла безумная зима и наступила весна 1916 года.

Ребенок брыкался внутри Кати, она чувствовала, как бьется его сердце, и за ужином хозяева развлекались, гадая, кого она родит, и в честь кого из предков назовут дитя.

До родов оставалось два месяца.

Мысль о том, что возможно ребенок надолго, если не навсегда свяжет ее с этим мрачным домом, была Кате невыносима.

И она задумала третий побег, в котором старалась учесть ошибки предыдущих попыток.

Она выбрала момент, когда начальство вызвало Генриха в Вену. Она подсыпала его матери тройную дозу снотворного, собрала драгоценности и документы. Затем она спустилась в гараж, завела полицейскую машину и, совершенно не умея управлять, все же каким-то образом выехала на дорогу и направилась в сторону границы.

В сильном волнении она не заметила, что за ней неотступно следует черный кабриолет.

Катя заметила слежку, когда ее машина заглохла. Кончился бензин. Решив, что это полиция, она выскочила из машины, побежала в лес.

Но с таким животом бежать было нелегко.

Чувствуя, что совсем задыхается, она переходила на быстрый шаг, останавливалась, оглядывалась, прислушивалась, нет ли за ней погони.