Александр Лонс - Арт-Кафе

— Чего это с тобой? Подумаешь церковь! А муэдзин если б вопил спозаранку, тебе так стало бы лучше? Не выспался что ли, или заболел? — с этими словами Стелла демонстративно приложила руку к моему лбу.

— Выспишься тут у тебя, как же, — с удовольствием пробурчал я. — Теперь вот ворчать изволю. У меня нынче вообще брюзгливое и склочное настроение. Магнитные бури, наверное, или кислорода в атмосфере стало недостаточно. А твои слова мне почему-то напомнили собственные старые мысли. Ты вот никогда не думала, что умные, красивые, добрые и одновременно положительные насквозь личности — или не существуют в объективном мире, или их не было вообще? Это же идеальная придуманная схема, абстракция, утопия! На самом деле персонажи в моей, твоей, да в чьей угодно действительности, разделяются на тех, кто нравится и тех, кто несимпатичен. Если я вижу сексапильную девушку, то сразу же воображаю, как она выглядит без одежды, а, желая ей польстить, говорю «ты умная» вместо того, чтобы сказать — «согласен с тобой». Или — «ты красивая», вместо — «хочу с тобой потрахаться», ну и так далее… А ночь была классной, спасибо. Ты — просто чудо!

— Ага, знаю. Просто сейчас период у меня такой паскудный выдался, и захотелось чего-то необыкновенного. Но ты не думай, что я по жизни такая шлюха.

— Не говори этого слова, не люблю. Это раньше именовали шлюхами и старались не пятнать свою репутацию, а теперь называют независимыми женщинами с активной жизненной позицией и восторгаются ими. Но что, неужели все так запущенно?

— Более чем, — угрюмо буркнула она. — А так… Иногда хочется в четыре утра получить эсэмэску, просто так, неважно, что там и от кого. А как иначе? Зато временами, когда именно такие эсэмэски приходят спозаранку, весь мир ненавидишь а отправителя убить хочется.

Некоторое время я обдумывал ее слова. Если, познакомившись с девушкой, вы в ту же ночь занялись сексом, подразумевается, что завтра расстанетесь и больше никогда не увидите друг друга. Но нет, так я теперь не хочу. Надо будет позвонить ей. Потом.

— Надо стараться жить цинично и с железной душой, — наконец веско заявил я. — Поначалу бывает трудно и тяжело, но полезно и помогает существовать.

— Алекс, есть уже такое дело. Но вот скажи, бывает же любовь нормальная — теплая, нежная, светлая, настоящая, а не съедающая сердце, и не удушающая рыданиями и слезами? Когда хочешь кого-то видеть, слышать, чувствовать? Когда он ради тебя горы свернет, ради одной твоей улыбки, ради твоего слова, а ты всегда ждёшь его, поддержишь и поймёшь. Или все мужики козлы, а бабы дуры?

— Про баб могу поспорить, по-моему, все-таки, далеко не все дуры. Вот ты, например. А мужики — да, все козлы. Все до единого. Это уж точно знаю, ибо сам мужик.

— Но бывает же, что и козлам достаются феи, а дурам — прекрасные принцы?

— Думаешь? Не верю я как-то в прекрасных фей. А вот про любовь в книжках читал, в кино смотрел, сказки о ней слышал. Но в реальной жизни как-то не обнаруживал.

— И всё?

— Всё, всё. Остальное — скучная проза бытия, правильный расчет и здоровые отношения. Иногда такое намного лучше, чем любовь, безотносительно к тому, бывает она или нет.

— Циник ты, — кратко резюмировала Стелла.

— Угу, циник конечно. Еще какой. А теперь добавь, что я зануда, мизантроп и про потребительское отношение к жизни что-нибудь присовокупи. Фигня все это. Лучше расскажи свою историю, обещала ведь.

— А, ну да. За мной должок, — задумчиво произнесла Стелла.

Я посмотрел в окно. А там, за окном, уже заканчивался короткий зимний день. Гасло небо, одно за другим зажигались окна в домах-новостройках, засияли фонари, автобусы важно проползали по улице, как налитые светом длинные аквариумы. На деревьях, фонарных столбах и фасадах магазинов засверкали новогодние гирлянды. Снега навалило, как никогда раньше. Деревья тонули в сугробах, пушистые шапки наросли на скамейках и столбиках заборов.

Интересно, а как тут летом? Не так давно тут еще были деревни и поля, разделенные небольшими перелесками. Вот бы переместиться в прошлое! Неплохо, наверное, было бы пожить в каком-нибудь малонаселенном пункте в средней российской полосе, где еще стоят бревенчатые, украшенные стародавними наличниками избы и смотрят с зеленого берега в воду малоподвижной речки. Летом там, в садах, зреют яблоки, а по улицам бродят козы, щиплют пыльные лопухи у заборов. Прокричат у кого-то во дворе петухи, и только изредка проезжает по улице одинокая машина, и снова тишина. Зимой пышный снег, запах дыма из печных труб, тропинка, протоптанная к колодцу, оранжевые гроздья рябины, покрытые белой изморозью.

Нет, невозможно. Я урбанист телом и душой, и подобная жизнь точно не для меня.

5. Стелла и вампиры

— Присаживайся, Стелла, есть важный разговор, — сказал мой шеф, сделав какое-то неопределенное движение вытянутой рукой, будто полоскал ею в воде, или наоборот, стряхивал с пальцев нечто жидко-неприятное. Наверное, данным жестом он просто приглашал меня садиться и предупреждал, чтоб я не сильно расслаблялась.

Я тихонько села на стул для единичных посетителей и приготовилась к неизбежному. Ничего особо хорошего от начальника сейчас не ожидалось. Или взбучку устроит за очередное затянутое, по его мнению, дело, или — что еще того хуже — новое задание поручит, будто мне прочих не достает. Шеф выглядел усталым, раздраженным, плохо выспавшимся и каким-то удрученным. Разглядывая его помятое лицо, подметила явные признаки переутомления и удивлялась, как только раньше их не замечала. Впрочем, в последнее время я старалась пореже смотреть в лицо своему начальнику. Да и настроение было паршивое. Еще не так давно произошло одно трагическое событие, подробности которого узнала только что, и все еще находилась под впечатлением. В нашем питерском филиале погибла целая группа. Группа Ивана, как ее все называли. Сначала я полагала, что тут неофициальное название: какой-то временный оперативный коллектив, какие всегда формируются у нас для работы по тому или иному контракту. Но оказалось, что там была постоянно действующая аналитическая бригада, занимавшаяся какими-то специальными вопросами, о которых никто ничего не говорил.

— Вся внимание, шеф, — сказала я как можно более проникновенным голосом. — Важный разговор?

Сейчас начальник даже не поморщился. Уже давно минуло время, когда босс обижался на слово — «шеф». Сначала пытался протестовать, потом просто кривил рожу, а теперь и вовсе привык, смирившись с неизбежным. В результате почти вся наша контора перешла на такое обращение к руководителю. Коротко и ясно.

— Хочешь кофе? — вдруг предложил мой начальник.

— Кофе? Нет, спасибо. А можно — простой воды? А то в горле совсем пересохло. От кондиционеров, наверно.