Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Джек Потрошитель

«У темноволосого мальчугана очень большие и грустные глаза», — сообщил наблюдательный внутренний голос. — «Не по годам — печальные…».

Сперва Сандра, поглядывая на Артёма с явным недоверием, не соглашалась. Но предъявленный вскользь полицейский значок произвёл должное впечатление.

— Ладно, уговорили. Минут пятнадцать можете пообщаться с мальчиком, — неохотно разрешила воспитательница. — Но только не отходите, пожалуйста, далеко. Я должна постоянно вас видеть…

Они втроём шагали по недавно подстриженному регбийному полю и болтали о всяких разностях.

— Присядем? — предложила Маришка.

Трава оказалась на удивление мягкой и пахучей. Постепенно разговор коснулся темы детских игрушек.

— Я очень люблю играть в солдатики, — признался Петер. — У меня их много. Оловянные, пластмассовые, деревянные. Есть и конники, и игрушечные пушки. Иногда я разыгрываю целые сражения…

— А мне нравятся плюшевые мишки, — сообщил Артём.

— Ненавижу плюшевых медвежат! — нахмурился мальчишка. — Терпеть их не могу!

— Но, почему?

— Мама говорит, что они когда-нибудь принесут в нашу семью большую-большую беду. А папа, наоборот, любит мишек. У него их много. Одни уходят. Другие приходят. В чемоданах приходят и уходят. Мамочка иногда плачет по вечерам…

— До свидания, Петер! — поднимаясь на ноги, попрощался Артём. — Приятно было познакомиться с тобой…. Марина, отведи мальчика к воспитательнице. Встречаемся через полчаса возле западного жилого корпуса. Если что-то изменится, то я тебе перезвоню.

Найти западный корпус не составило большого труда.

«То ли ты делаешь, братец?», — насторожился внутренний голос. — «Может, стоит по-простому вызвать полицию? Хотя…. Сперва надо убедиться, что наши предположения верны, иначе позора не оберёшься. Засмеют, собаки английские. Только, пожалуйста, будь максимально-осторожным. Ага, судя по табличке, и нужная парадная отыскалась…. Видеокамера висит над козырьком. Ладно, пренебрежём. Интересно, а есть ли внутри консьерж? Может, по случаю мирового финансового кризиса, эту должность временно сократили? Ещё один немаловажный момент. Господин Нецид, как показывает практика последних нескольких суток, трудится в лондонском метрополитене сугубо по ночам. Следовательно, сейчас он запросто может находиться дома. То есть, беззаботно отсыпаться после завершения ночной смены. Хорошо это? Плохо? В принципе, без особой разницы. Лишний повод допросить — в приватной обстановке — этого скользкого и лживого типа, не более того…».

Пожилой вислоусый консьерж, грозно прищурившись из-под толстых стёкол солидных очков, пробурчал — с характерным мягким акцентом:

— Не помню я такого жильца! Куда следуем?

— «Не куда», а «к кому», — меланхолично уточнил Артем. — К Лукашу Нециду, земляку своему. Мы с ним вместе работаем в метро, глубоко под землёй, мотодрезины гоняем по рельсам.

— Знаем мы эти дрезины, — продолжал брюзжать старикан. — Шастают тут всякие…. А в какой квартире проживает Лукаш?

— В сто двадцать седьмой.

— А документы у тебя есть?

— Имеются, — подумав, Артём выложил на обшарпанную стойку — вместо полицейского жетона — десятифунтовую купюру. — Пропускай, старый перец, не тяни.

— Давно бы так, ухарь, — довольно хихикнул консьерж. — А то дурацкие сказки мне начал рассказывать — про подземные мотодрезины…

Раздался тихий щелчок, и прямоугольная металлическая рамка, перегораживавшая узкий проход, бесшумно отошла в сторону.

«Всё, как и в нашей родимой России», — ехидно ухмыльнулся внутренний голос. — «А наглые журналюги ещё навязчиво уверяют, что в цивилизованной Западной Европе взяток не берут. Ну-ну, как же. Свежо предание, да верится с трудом…».

Артём — по самой обыкновенной, слегка заплёванной и загаженной бетонной лестнице — поднялся на третий этаж и вышел на тесную лестничную площадку.

«Сигаретные окурки кругом разбросаны, так его растак. Двери, мать его, ободранные и лет десять-двенадцать, как не крашенные», — принялся возмущаться чистоплотный внутренний голос. — «А на площадке между вторым и третьим этажами на полу валялся использованный презерватив. Натуральный бардак и бедлам, а не студенческое общежитие престижного английского Университета…. Впрочем, ничего странного. В этой парадной, наверное, проживают сугубо выходцы из Восточной Европы. То бишь, разгульные и легкомысленные братья-славяне. А пожилой консьерж, и вовсе, судя по наглым глазам и таким же замашкам, является природным одесситом…».

Дверной звонок, закреплённый справа от двери с табличкой «127», запел хриплым фальцетом. Реакции не последовало. Недовольно сплюнув в сторону, Артём принялся настойчиво и безостановочно терзать белую кнопку на все лады.

Минуты через полторы за облезлой дверью раздались торопливые шлепки босых ног по паркету, и сонный бас — с откровенно-гневными нотками — рявкнул:

— Ну, кого там черти принесли? Ведь, сто раз было сказано, чтобы раньше двух часов дня не беспокоили!

— Принимай, инженер-путеец, дорогих гостей, — сытым сибирским котом промурлыкал Артём. — Должок, бродяга, числится за тобой…

— Кто это? Чем, собственно, обязан?

— Не знал? Коротка же у некоторых память. Разве можно — забывать своих благодетелей? Ай-яй-яй…. Это подполковник Белов заглянул на дружеский огонёк. Открывай, морда толстощёкая, разговор есть.

За дверью установилась мёртвая тишина.

«Размышляет, гадёныш трусливый, что делать дальше», — предположил прозорливый внутренний голос. — «Сомневается, родной. Надави-ка на него, братец, пока не поздно…».

— Не хочешь открывать? — задумчиво удивился Артём. — Ладно, докучать не буду. Не хочешь, как хочешь. Два раза — по причине природной гордости — не предлагаю…. Зайду я, пожалуй, к инспектору Джону Ватсону, да и поделюсь с ним некой важной информацией. Типа — сомалийской направленности…

Послышался звук торопливо-отпираемого замка, дверь — с тихим скрипом — приоткрылась, и в образовавшемся проёме возникла заспанная усатая физиономия.

— Не понял! — заволновался чех. — Что ещё за шутки?

— Я это, я, — небрежно приподнимая на головой парик, заверил Артём. — Только нахожусь на оперативном задании. Обыкновенная маскировка, не бери в голову…. Пивком, часом, не угостишь? Мучаюсь со вчерашнего похмелья. А жена, садистка бесстыжая, все деньги отобрала.

— Э-э-э, — слегка оторопел Нецид. — Найдём что-нибудь. Проходите…

Артём, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошёл вслед за хозяином, одетым только в чёрные «семейные» трусы, в квартиру.

«Откровенно небогато», — констатировал внутренний голос. — «Помещение студийного типа, выражаясь по сути. Столовая-кухня общей площадью метров восемнадцать-двадцать, три фанерных двери. Две, надо понимать, ведут в спальни. Третья — в ванную комнату, совмещённую с туалетом…. Ага, под широким подоконником разместился бордовый чемодан средних размеров. Вот, он-то нас, в первую очередь, и интересует…. Стоп! Лукаш, прежде чем открыть холодильник, дал явного косяка в сторону посудной тумбы, на которой лежит скомканное кухонное полотенце. Гадом буду, братец, но под этим полотенцем, скорее всего, спрятан пистолет…».