Юрий Кемист - Три выбора

Виттен: Конечно, если принять к тому же во внимание, что колеблется эта струна в 10 пространственных измерениях… Ясно, что результат взаимодействия струн – аккорд потрясающе богатый обертонами.

Эверетт: И их уж точно хватит на индивидуальный выбор любому числу „избирателей“-Сознаний! Так что принцип демократии в таком мире обеспечен его конституцией лучше, чем нашими авианосцами в Персидском заливе.

Виттен: Вы правы! А уж для самых привередливых любителей чудес есть ведь и взаимодействие этих колебаний, их интерференция. Тут такие чудеса появляются – не поверишь, пока сам не увидишь! Я не исключаю, что из клубка интерференций какой-нибудь динозавр вылезет или придет сигнал от „тау-китян“ со скоростью волн Де Бройля, раз в 100 быстрее света.

Эверетт: Заметьте, Эдвард, я не успел докурить сигарету, как вы не только прониклись моей идеей, но и предсказали весьма любопытные „струнные эффекты“, о которых я не думал… А они могут оказаться весьма существенными для склонения мнения Нобелевского комитета в мою пользу! Так что обещанный мной коньяк, который я обязательно проиграю, вы получите вполне по заслугам!

Виттен: Ну конечно, Хью – кто вы такой я понял сразу, как только вы произнесли слово альтерверс! – конечно, я честно заработаю выпивку за ваш счёт. Но не останусь в долгу – ваши идеи, разыгранные моим „струнным оркестром“, заставят плясать под его музыку всех. И физиков, и лириков и даже чопорных философов! А мы с вами будем стоять на авансцене, кланяться публике, и радостно смотреть на это гармоническое сплетение интеллектов…

Эверетт: Ага! А где-то за кулисами за нами с завистью будет наблюдать какой-то сопливый мальчишка. А когда он подрастет, то изобретет такой инструмент, который превратит и мою музыку, и ваш оркестр в хлам, интересный только историкам науки.

Виттен: Ну, роль сопливого мальчишки – это вечная роль в спектакле Познания и нам ли, в нашем „здесь и сейчас“, гадать о том, кто и как ее сыграет в „там и потом“?».

Правда, я так и не удосужился прочитать этот текст целиком, так, «пробежал по диагонали» – уж очень «жёлтой» была газетенка и было жаль тратить на чтение время…

Интенсивно работая сам, Эверетт при этом находит талантливых учеников и продолжателей своего дела. Немец, Тегмарк, Барбур – какое созвездие имен! И ведь, судя по упоминанию в письме ко мне Гутса из Ленцка, пригляд Эверетта не ограничивался только странами аглицкого языка.

А среди упомянутых один только Джулиан Барбур чего стоит! Я, например, убежден, что количество ветвлений его жизни, которые проходят через банкетный зал Стокгольмской Ратуши, где он «обмывает» только что полученную 200-граммовую золотую медаль со специфическим сине-голубым блеском и чек на 22 зарплаты шведского профессора, во много раз превышает те, где он никогда в жизни не бывал перед банкетом в Ратуше на сцене Концертного зала и не обменялся парой фраз со Шведским королем.

И ведь и об остальных можно сказать почти тоже самое…

Для самого Эверетта эта процедура теперь уже в прошлом – его деятельная активность через 18 лет после счастливой для нас развилки судьбы завершилась тем, что в миллениум он совершил свое паломничество в Шведскую столицу и перебросился «парой фраз» и со Шведским королем, и с новым своим «sobutyl’nikom» Алфинзбургом.

Его собеседнику и сотрапезнику («sotrapeznik» – ещё одно понравившееся Эверетту рассейское слово), кстати, по возвращении домой, досталось за это «по первое число»!

Досталось от собратьев-физиков за такие слова в Нобелевской лекции о теории Эверетта: «Он выражает такие взгляды на философскую интерпретацию квантовой механики, с которыми многие члены „клуба нобелиатов“ (в частности, и я) совершенно несогласны».

От Рассейской официальной церкви за «неправославность», найденную ею в кредо лауреата: «Материалисты же, к которым я принадлежу, опираются на иное интуитивное суждение».

И, наконец, когда Алфинзбург вернулся в Рассею с церемонии вручения Нобелевской премии, в общем восторженном хоре СМИ четко прозвучала «ультрапатриотическая» нота – Алфинзбург-де «продал за эту Иудину пенсию» свое достоинство хрестьянина-рассеянина, распивая в Стокгольме «на троих» с «фашистским выкормышем Креммером и америкосским диверсантом Эвереттом».

При этом в качестве ссылки использовались как официальные биографии нобелиатов (а именно оттуда и был взят образ «фашистского выкормыша» Креммера, который родился в 1928 году в Германии и был, разумеется, буквально вскормлен на «нацистских хлебах» – других тогда у Креммера просто не могло быть!).

А вот что касается Эверетта, то тут следовали туманные ссылки на «хорошо информированные источники из кругов бывшего КГБ». И почему-то в связи с этим всплыло имя Филиппа Горошкова, хотя всем было известно, что он в 5-м Управлении КГБ занимался диссидентами. Но как можно связать диссидентов с Эвереттом? Поэтому чуть позже последовало уточнение, что «диверсантом» Эверетта назвали за его участие в молодости в работе пентагоновской «Группы планирования ядреных ударов по Рассее».

Мне же кажется, что фамилия Ф.Горошкова всплыла не случайно.

В советские времена самостоятельное изучение «летающих тарелок» и вообще уфология приравнивалось почти к антисоветской деятельности, а потому все, что с этим связано, должно было проходить «по ведомству Горошкова», его знаменитому 5-му Управлению.

И если о причастности Эверетта к этим проблемам знали (и говорили об этом после 1977 года!) тогдашние наши уфологи, бывшие под колпаком у Горошкова, вставал серьезный вопрос действительно государственного значения – среди аналитиков и консультантов КГБ и ГРУ могли быть или болтуны, или даже «кроты»…

По поводу работы Эверетта на Пентагон у нас разгорелась даже короткая, но бурная дискуссия на радиостанции «Эхо Моквы». То, что она была бурной, видно по составу приглашенных участников: Вольф Ширинковский, Филипп Горошков, Альберт Какашов – с одной стороны, и Григорий Мессеинский, Борис Дойчев, Ирина Хакадама – с другой. И ещё «научный эксперт», физик Михаил Вименский. «Две команды „на троих“, в любимом для академика Алфинзбурга формате», – как представил их ведущий передачи известный своей невероятной непотопляемостью радиожурналист Алексей Бенедиктов.

Эксперт начал с «поклона влево»: «Разумеется, вся теория Эверетта – это очень субъективно, и большинство физиков даже в области квантовой информатики пользуется обычным квантово-механическим языком». Но тут же сделал и поклон вправо: «Однако в концептуальных проблемах интерпретация Эверетта, безусловно, дает новое качество».