Юрий Кемист - Три выбора

– А в чем дело, Ефим? Что там стряслось? Договор мы привезли хороший, «своих людей» нашли… Да ты ведь сам в прошлый раз говорил, что наш успех – для фирмы яйца!

В пылу словесной баталии Александр Еремеевич не заметил, что процитировал мысль шефа довольно двусмысленно. И наши дамы невольно улыбнулись этому его обороту. Тамара Петровна и Белла Борисовна так просто прыснули, когда Тамара Петровна почти «на автомате» вполголоса добавила к последней фразе Вольского:

– Но вряд ли фирмы «Фаберже»…

Но это было неважно – важно то, что Александр Еремеевич в этой ситуации занял активную позицию. Я, благодаря этому, тоже пришел в себя и выразил на лице недоумение не менее ярко, чем Паша Эмильевич на вопрос Остапа о том, куда девался стул из приюта для старушек?

Ефим Семенович между тем продолжил:

– А дело в том, что, как я выяснил с помощью Пегого – ездил он в банк и не зря – к ним пришло «конфиденциальное» письмо из Магнитограда с просьбой сообщить им «кредитную историю» «Химбико». Есть у них, оказывается, основания полагать, что мы – «фирма-однодневка» и работать с нами рискованно. Что, якобы, из переговоров с нашими представителями они эти основания и извлекли. А представителями в Магнитограде были вы с Георгием Евгеньевичем! Вот я и спрашиваю – с кем и как вы там вели переговоры, что после этого в наш банк приходят такие письма?

Однако Вольский был уже в «полной боевой форме» и его такой вопрос как будто и не задел. Александр Еремеевич только серьезно и деловито спросил:

– А кто подписал это письмо?

Ответил Пегей:

– Некая Тамара Николаевна Янгель, заместитель начальника Отдела сбыта Магнитоградского металлургического комбината.

Александр Еремеевич обвел всех орлиным взглядом, посмотрел на меня – я выражал своим видом недоумение уже вполне искренно – и грозно и твердо сказал, глядя в глаза Ефиму Семеновичу:

– Ну, Ефим, это я так не оставлю! Я эту стерву видел, конфетки-конвертики она очень даже любит, но откуда в ее пустой бабской головенке такие мысли завелись – не знаю! Ни о каких делах фирменных наших разговоров не было. Да и когда? Из семи минут нашего с ней разговора «с глазу на глаз», она пять минут глазки мне строила да юбчонку свою мини под жакеточкой-шанелькой рекламировала! Я поеду в Магнитоград и разберусь, какой инкуб ей это все нашептал!

Ефим Семенович взглянул на меня – теперь мой вид выражал полную поддержку и солидарность со сказанным Александром Еремеевичем. Как вид Чапаева, после разъяснения Фурманова о том, что именно Ленин был основателем Третьего Интернационала.

Ефим Семенович, вероятно, прочел в наших с Вольским глазах то, что волновало его в первую очередь – не было ли тут невероятной глупости или даже «измены» с нашей стороны? Все-таки страх перед черной кошкой и суккубом был его генетическим страхом… Их он не нашел и был весьма доволен этим. А то, что путанное это дело разъяснится – он не сомневался. И принял он такое решение:

– Хорошо… Кто горшки побил – тот пусть их и склеивает… На следующей неделе Саша с Илюшей едут в Магнитоград и разбираются там с этой сумасшедшей барышней. И должны приехать с победой – изменить договор с полной предоплаты на частичную.

Этот пункт был мне понятен – вместе с Александром Еремеевичем теперь должен ехать Илья – «свой глазок – смотрок». И пусть распутывает эту «херню» Саша, а Илюша – на всякий случай! – присмотрит за Сашей.

Ефим Семенович продолжил:

– А Георгий Евгеньевич с Сережей Белгородским – в Царицын, разбираться с этими дурацкими муфелями, про которые нам тут челядьевский представитель все уши прожужжал. И что б после этого в Челядьевске не было никаких вопросов!

Тоже грамотное решение – с технологией нужно разбираться, да и меня следовало «погонять» по лакокрасочным заводам, раз уж мы втягиваемся в это дело. Но, разумеется, и за мной, после этого странного письма должен быть «смотрок». Хотя в Царицыне и не обязательно такой плотный, как в Магнитограде. Вот и дают мне в помощники «молодого».

Чтобы обосновать «по житейски» это свое решение, Ефим Семенович сказал:

– И, кстати, денег у нас от всех этих «фартовых дел» пока не появилось ни копейки, а расходы все растут. Поезжай-ка ты, Сережа, с Георгием Евгеньевичем на своей дизельной ласточке. И по пути заглянете в Рязань – там за ними должок остался по бензолу. А потом – в Воронеж. Нашла там Лукерья Федоровна заводик местпромовский, тоже пригодится. А уж там и до Царицына рукой подать! Вот как раз недельку и подышите свежим воздухом! Солярка – за мой счет.

И завершил совещание «на оптимистической ноте»:

– А во вторник через неделю я беру вексель и схема фарта должна заработать! И через месяц – всем от меня на новые нейлоновые трусы премия в заграничных конвертах будет!

Глава 10

…С секретаршей Александр Еремеевич и говорить не стал – ее слабого порыва остановить «эту громадину» он даже не заметил – видеть эту девочку не входило в его планы. Вломился он в приемную с такой скоростью, что, как говорил потом Илья, вид со спины у пиджака Александра Еремеевича напоминал круто скошенный броневой лист танковой кормы. А по уверенности и неотвратимости движения и сам Александр Еремеевич был под стать тяжелому танку «Клим Ворошилов».

Тамара Николаевна, в приталенном жакете с узкой короткой юбкой, с губами, накрашенными модной помадой French rose, сидела за столом и читала какую-то бумагу. Она строго и удивленно глянула на ворвавшегося в кабинет посетителя, но мгновенно узнала его, и взгляд ее смягчился. Более того, если бы это не была она – «железный» зам. Начальника Отдела сбыта! – можно было бы предположить, что в этом взгляде промелькнули искорки испуга. Но в данном случае это точно не было испугом, скорее – охотничий азарт.

Мрачно взглянув на нее, Александр Еремеевич сказал:

– Простите за то, что без стука… Уж очень хотел Вас видеть.

Такая откровенность обезоружила Тамару Николаевну. И она показала рукой на свободные кресла перед ее столом, приглашая Александра Еремеевича и Илью Давидовича садится.