Юрий Кемист - Три выбора

– А почему так мрачно и так срочно? – спросила она. И, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Кофе или чай? Вы ведь прямо с поезда, даже в гостиницу не заехали, судя по тому, что морковский пришел полчаса назад, а самолет прилетит только завтра утром.

Илья Давидович провел рукой по щеке и в тон ей добавил:

– И в поезде не работала электрическая розетка для моей модели «Браун», а Александр Еремеевич пожадничал и не дал мне станок… Кофе крепкий и без сахара.

Тамара Николаевна пододвинула к себе коробочку громкой связи и сказала:

– Два крепких кофе морквичам и мой чай.

Александр Еремеевич поддернул брюки, выпрямил спину и снова стал Карлссоном шестьдесят четвертого размера. Мрачность оставила его, но он по-прежнему был серьезен и собран:

– Понимаете, Тамара Николавна, когда мы с вами здесь говорили в последний раз, я серьезно решил «дружить семьями», настолько Вы мне понравились, несмотря на свою молодость.

Тамара Николаевна улыбнулась, и прервала серьезный тон Вольского:

– Не пытайтесь разуверить меня в вашей искренности, Александр Еремеевич, не говорите мне, что вам не нравятся молодые женщины!

Александр Еремеевич понял, что опять экспрессия в его речи затуманила смысл, и попробовал – не очень удачно – выбраться из сплетенной им самим словесной паутины, поспешно пояснив:

– Я в том смысле, что увидел в вас прежде всего опытного и разумного руководителя…

Тут ему на помощь пришел Илья Давидович:

– Но отчет о командировке начал с описания женщины «приятной во всех отношениях», причем не забыл упомянуть о вашем замечательном жакете в стиле «Шанель»…

На последней фразе Ильи дверь кабинета открылась и вошла секретарша с подносом, на котором дымились три чашки. Услышав, что разговор идет «в домашнем ключе», она решила поддержать его, сказав:

– Тамара Николаевна очень тонко чувствует стиль. Она по духу своему «француженка» и никогда не оденет английского костюма…

Было видно, что Тамаре Николаевне нравится ход разговора, но она, как действительно «опытный руководитель» и умная женщина поняла, что обсуждение ее достоинств уже дошло до грани допустимого и пора переходить к сути вопросов, заставивших Вольского мчаться к ней из Морквы:

– Спасибо, Катюша… Объяви в приемной, что у меня совещание и пусть подождут минут пятнадцать, – сказала он уходящей секретарше и, обращаясь уже к Илье и Вольскому, спросила:

– Так в чем дело?

И Александр Еремеевич, уже полностью владея собой, рассказал, что ее письмо вызвало у руководства нашей фирмы вполне понятное недоумение, поскольку никаких оснований для подозрений в наш адрес мы не давали, да и объективно непонятна позиция Магнитограда – мы ведь платим предоплату. А само письмо вызвало недоверие к нам со стороны банка и получать кредит стало гораздо труднее. И завершил изложение ситуации прямым вопросом, заданным им специально, чтобы Илья Давидович мог слышать ее ответ:

– Так что же в моем поведении настолько насторожило вас, что вы написали это письмо в наш банк?

Тамара Николаевна слушала очень внимательно и как будто что-то вспоминала. Услышав вопрос Вольского и прекрасно поняв положение Александра Еремеевича, она, «желая Бедняку не краха, а победы», сказала, глядя в сторону Ильи:

– Если в отчете о командировке Александр Еремеевич говорил обо мне, как о «даме, приятной во всех отношениях», то я, в разговоре со своим начальником, характеризовала его как «нового бизнесмена из старых морквичей», имея в виду издавна известную морковскую щедрость и деловитость. Так что ни лично Александр Еремеевич, ни ваша фирма у меня никаких сомнений не вызывают. И никакого письма в ваш банк я не подписывала. К тому же и право подписи у меня было только в течение недели, пока Глеб Сергеевич, мой начальник, был в отпуске, а вернулся он на второй день после подписания мною договора с вами.

Илья Давидович полез в портфель и достал ксерокопию письма. Тамара Николаевна прочла его и удивленно сказала:

– Да, это моя подпись. И бланк наш, комбинатовский. И даже текст этот был у меня в руках…

С каждой ее фразой фигура Александра Еремеевича уменьшалась. И к концу этой серии реплик его Карлссон уже был «представительным мужчиной» солидного, но отнюдь не выдающегося пятьдесят восьмого размера.

Однако следующая серия высказываний Тамары Николаевны вызвала обратный процесс:

– Но я его не подписывала! С этой бумагой приходил ко мне один наш старый партнер из Челядьевска, Савелий Ильич, и что-то такое говорил о том, что нас, дескать, обманут, что верить «первым встречным» нельзя… Но я же уже видела и Александра Еремеевича, и Георгия Евгеньевича – о нем, кстати, спрашивал Рашид Фархутдинович из техотдела – и в глаза поглядела, и конфеты ваши морковские уже попробовала – вкусные были конфеты, понравились мне они… Какие же вы «первые встречные»? И я порвала тогда эту бумагу, а Савелию Ильичу посоветовала не мутить воду, а добросовестно работать с солидными морковскими партнерами… Но, вероятно, что-то тут Савелий все же «нахимичил»… Мы, конечно, пошлем в ваш банк разъяснение о том, что просим считать это письмо недоразумением и не придавать ему никакого значения, а уж с Савелием Ильичом разбирайтесь сами…

По окончании речи Тамары Николаевны Александр Еремеевич не только вернулся к прежним габаритам, но и превзошел их. Он победно взглянул на Илью, благодарно – на Тамару Николаевну и уверенно сказал:

– С Савелием разберемся, к Рашиду зайдем, а то, что барышни с «французским вкусом» любят морковские конфеты я понял сразу, а потому и прихватил коробочку…

И он полез в свой кейс, в котором лежала роскошная коробка новых бабаевских конфет «Играем первую скрипку».

– Вот вы и есть первая скрипка в этом деле! Играем, конечно, мы, но музыка получится, только если первая скрипка нас не подведет…

Его речь подхватил Илья:

– Я расскажу нашему шефу, что Александр Еремеевич в отчете о первой своей командировке в Магнитоград нисколько не приукрасил достоинств нашего партнера. И даже больше я скажу, если вы позволите: что нам разрешено начать не с полной предоплаты, а с 70 %, поскольку банк наш все-таки встревожен…

Тамара Николаевна секунду подумала, а потом сказала:

– Ну, что ж! Такие кавалеры не могут не покорить женское сердце. Передайте своему шефу, что эти 30 % я жду до второй отгрузки. И еще. Когда будете разбираться с Савелием, скажите ему, что б зря ботинок не топтал – в мой кабинет он больше не попадет.

И, считая разговор оконченным, поднялась с кресла.

Встали и Илья с Вольским. Последняя фраза осталась за Ильей:

– Кофе был хорош. Но, когда вы будете в Моркве, я обещаю вам, что и наш чай окажется не хуже, чем напиток, изображенный на известной картине «Чаепитие в Мытищах» и придется вам по вкусу. А уж про «конфетки-бараночки» и говорить нечего – нет лучше морковских!