Дин Кунц - Оборотень среди нас

— Очень просто, — ответила она с улыбкой, совсем на улыбку не похожей. — Каждый из нас наделен какими-то способностями, и мы все очень привязаны к ним, несмотря на ограниченность. Поэтому непросто заботиться о других людях, беспокоиться о них, когда ваша энергия и жизнь связаны с вашим талантом.

— Вы забываете, что здесь произошли еще два убийства. И ваша реакция на третье оправданна.

— В первый раз реакция была такая же, — сказала Тина. — День или два траура, а затем все опять вернулись к работе — лепить, проектировать, рисовать, строить… — посмотрев на картины слева, она громко вздохнула. — Похоже, все эти эксперты по манипулятору совершенно не понимают, что невозможно создавать шедевры без личной жизни. Если любовь к искусству превыше всего, то все это мастурбация. Если жизнь, люди, окружение уходят на второй план, то нечего нарисовать, нечего запомнить.

Хотя он не был, как она тонко заметила, очень внимательным человеком, — он любил яркие цвета, смелые линии, приятные формы, громкую и живую музыку в любой день; к черту достойные и благородные критерии — Сент-Сир увидел ее глубокие, ужасные страдания, которые, как бы она не описывала, ему никогда бы не удалось понять до конца. Ему вдруг показалось, что, как полная гармония в искусстве ускользает от него, так же и ее чувства — ускользают от него. Детектив почувствовал, что она не могла заснуть ночью, любой ночью, и этой не сможет — и что она порвала больше картин, чем оставила. Он не сказал ничего, потому что не знал, что могло бы подбодрить ее — или как-то отреагировать, раз уж на то пошло.

Тихо, почти шепотом, она сказала:

— Как я могу сделать что-то вечное, что-то настоящее на бумаге или полотне, когда я не умею заботиться о других?

— Вы можете заботиться, — сказал он.

— Нет.

— Послушайте, вы всю жизнь провели среди талантов, прошедших гипноманипулятор. Но если бы вы жили среди обычных, нормальных, людей, они бы реагировали на вас, заботились о вас, научили бы вас относиться к ним так же. Вы можете заботиться.

— Вы правда так думаете?

— Да.

«Осторожнее».

Пошел к черту.

— Сомневаюсь, — сказала она.

Смешение реального и внутреннего разговора заставило его растерянно спросить:

— В чем?

Она с любопытством посмотрела на него:

— Сомневаюсь, что смогу заботиться о ком-то.

— Сможете, — тупо повторил он.

Долгое мгновение они неловко смотрели друг на друга. Сент-Сир не знал, как чувствует себя Тина, но самому ему казалось, будто он превратился в ужасно неловкое, неуклюжее трехногое существо. Он слышал свое дыхание и мог поклясться, что оно было таким же громким, как охладитель вентиляционной системы. Он ждал, пока она что-нибудь скажет, потому как сам был не в состоянии. Потом, поняв наконец, что она и так сказала слишком много и, наверное, хочет остаться одна, он проговорил:

— Держите оружие рядом.

— Хорошо.

Пожелав спокойной ночи, он вышел.

Лифт поднимался на пятый этаж, казалось, целую вечность.

Вернувшись в свою комнату, он налил себе большой стакан виски, положив один кубик льда — чтобы выпивки влезло больше.

Спиртное притупит твое восприятие.

Пошел к черту.

Он понимал, что в этот день не сможет куда-либо идти или что-то делать, пока не поспит несколько часов. Сев на стул рядом со стеклянной дверью, он стал наслаждаться напитком.

За последние шесть часов количество данных возросло. Он уже собрал несколько кусков этой головоломки, скоро компьютер в нем будет пытаться их сложить. Если темп не уменьшится, он сможет сформулировать новые теории за день, может за два, а затем исключить нелогичных подозреваемых.

Тогда, может быть, прежде чем станет слишком поздно, дело будет закончено.

Он и не заметил, как осушил стакан виски.

Это неправильное отношение.

Он, разумеется, хотел поймать убийцу, пока не умер еще кто-то. Он хотел найти убийцу, заставить его бежать, загнать в угол и прижать, хорошенько прижать. Это все, что он мог, все, что у Бейкера Сент-Сира получалось хорошо. Но однажды убийца уже сумел сбежать, детектив не мог позволить этому случиться снова.

Надо было сразу его поймать; тем более, ему не хотелось бросать Тину Альдербен.

Избегайте эмоциональных привязанностей.

Сент-Сир встал и налил еще один стакан виски.

Затем сел обратно и сделал большой глоток, алкоголь прохладой пробежал по желудку.

Тина Альдербен…

Закрыв глаза, он представил ее обнаженную, с черными волосами, рассыпавшимися по плечам, тянущую к нему руки, с двумя светящимися шарами, которые она держала на раскрытых вверх ладонях…

Он опять вспомнил ночной кошмар: потрескавшиеся дороги, склонившиеся над ними здания… Тина Альдербен была как-то со всем этим связана.

Уже очень поздно. Даже если проспишь до полудня, этого будет мало.

Чтобы заглушить механическую половину симбионта, он поднял стакан и отпил еще. Очевидно, биокомпьютер глубоко повлиял на него, так как он отставил наполовину полный стакан, разделся и лег спать.

Сент-Сир поспешно шагнул за огромный кусок бетона, подрагивавший на потрескавшемся асфальте, тянувшийся к небу. Детектив прижался к нему спиной, пытаясь сделаться как можно меньше, вздрогнул от холода, пропитавшего его промокшую рубашку.

Он внимательно вслушивался, но ему так и не удалось услышать те мягкие шаги, которые привели его сюда.

Выглянув из-за куска бетона, он вгляделся вдаль и обнаружил, что здесь совершенно один, если, конечно, никто не прячется за одним из кусков поломанного асфальта.

У него не было времени искать кого-то. Он мог только идти вперед. Когда он двинулся вперед, за его спиной раздались шаги, на этот раз ближе.

Он побежал.

Чем быстрее он бежал, тем ниже становилось небо, оно было похоже на огромную раковину, висевшую прямо у него над головой, как крыша. Здания по обе стороны дороги стали рушиться, но пока что между ними было достаточно расстояния, чтобы пробежать. Тут он вспомнил, что в начале путешествия улица шла вниз к горизонту, где здания сходились в одну еле видную точку. Он подумал, что это лишь игра света. Теперь стало видно, что они и в самом деле соединяются к концу. Через несколько минут, еще через пару тысяч метров, здания окончательно сомкнуться перед ним, не оставив ему возможности скрыться от преследовавшего его человека.

Ночь позади него вдруг вздохнула и поглотила его.

Обернувшись, он увидел обломки зданий, кирпичи, падающие на землю и пух с пылью, в ужасной радости кружащиеся вокруг.

Он повернулся обратно и побежал.

С обеих сторон сверху вниз на него пялились заброшенные здания, оскалившись своими разбитыми окнами, похожими на рты с бесцветными зубами, они пошатывались при каждом его шаге.