Ева Гончар - Нектар Полуночи

— Вы изменили мнение? Совсем недавно вы говорили, что путешествовать между мирами…

— Изменила. Вы ошибаетесь, если считаете, что здесь мне было хорошо… Я не меньше вашего хочу попасть в тот мир, где… — она запнулась, — где есть те, кто меня любит.

«И где мы с вами сможем быть счастливыми вместе», — подумали оба и прочитали это в глазах друг у друга.

Многоликий медленно кивнул:

— Давайте рискнём. Но вы помните, что сначала нам придётся разгадать шараду?

Принцесса озадаченно свела брови, и вдруг её осенило.

— Быть не может! — охнула она и положила ладонь на солнечное сплетение. — Карты!

— Какие карты?

— Те карты, что я нашла для вас в библиотеке, когда вы рассчитывали сбежать из Замка через подземные коммуникации. Я вырвала их из книги и спрятала за корсаж, а потом не смогла его снять, — объяснила она, порозовев. — Так они там и остались.

Повернувшись спиной к Многоликому, девушка вытащила из-за корсажа несколько изрядно помятых тёплых листов. Уже зная, что с ними следует сделать, кинулась к манускрипту, нашла оборванную страницу и стала один за другим прикладывать к ней листы, как кусочки паззла. Третий по счёту лист подошёл идеально, миг — и линия разрыва исчезла, словно тут всегда была карта. Ошеломлённые наследники рассмотрели изображение. Это оказалась подробно прорисованная гора, та самая, к которой с одной стороны прилепился Замок. По другую сторону горы возникла, отмечая место, лиловая чернильная стрелка.

Паркер рывком села в постели, глубоко вдохнула, медленно выдохнула через рот и только тогда открыла глаза. Чувствовала себя, как после холодного душа: голова была совершенно ясной, а кровь, казалось, бежала по жилам впятеро быстрее обыкновенного. Фантастически богатый ощущениями и эмоциями сон предстал перед нею в мельчайших подробностях — события реальной жизни, и те редко вспоминаются так ярко! Заговор в темноте. Побег. Умопомрачительный ночной полёт. Загадочная древняя книга, витиеватый волшебный текст, проступающий под пальцами. И Многоликий… чёрт подери, Джарод-Многоликий, который расстёгивал ей платье, топил печь — рыжие отблески пламени плясали на его лице, — кормил её простой и вкусной пищей и обращался с Принцессой так, будто ничего дороже неё у него нет. Паркер не просто помнила, какие мысли бродили в голове у девчонки, что за желания её будоражили — влечение переполняло её до сих пор, казалось, шевелись, и оно перельётся через край.

Растерянно и зло выругавшись, женщина опустила ноги на пол, увидела у изголовья пустую ёмкость из-под Нектара и выругалась снова. «Ведь не хотела же пить эту дрянь! Не хотела! Опять не удержалась, идиотка безвольная!»

Силу воли она испытывала до половины третьего ночи. Порыв избавиться от опасного подношения, шарахнув его об стену, прошёл после звонка Джарода. Паркер вынула флакон из корзины с цветами, поднялась вместе с ним в спальню и поставила его на прикроватный столик. Села на одеяло, подобрав под себя ноги, и задумалась. Неужели Аксель знал заранее, что не вернётся сегодня из Бостона? Иначе как объяснить приложенный к букету «гостинец»? Мошенник всё подстроил? Но как он мог подстроить снежную бурю, помешавшую им улететь? Или он выдумал бы другой предлог, чтоб задержаться, если бы не буря?

Не находя ответов, в какой-то момент Паркер поймала себя на том, что думает уже не об Акселе, а о Джароде. Реплика за репликой перебирает в уме давешний разговор. Она сказала себе, что хочет найти подвох, какой-то знак причастности Притворщика ко всей этой безумной истории. Хотя, на самом-то деле, сознавала, что никакого подвоха не было. Ей просто нравилось вспоминать глубокий голос звонившего, то озадаченный, то насмешливый, то сочувственный, перебирать, как тёплые разноцветные камешки, сказанные Джародом слова. Нектар Полуночи завлекательно и лукаво поблёскивал под лампой. Сказочный его запах был надёжно заперт под крышкой, но это не спасало: душою Паркер уже была там, в покоях Принцессы, отпирающей двери незваному гостю. «Чего я жду? — наконец, не выдержала женщина. — Можно подумать, это героин, а не ягодный сироп!» — и опустошила флакон. Веки знакомо отяжелели, и сделанное тут же стало казаться единственно и безусловно правильным.

Новую вспышку утреннего негодования вызвала картина, которая дремала, прислонённая к косяку, у двери спальни. Вчера Паркер была напугана тем, сколь точно эта картина передаёт эстетику и атмосферу сновидений. Но сейчас стало ещё хуже! Последняя сцена сегодняшней «серии» воссоздана была так подробно, как будто художник, подсматривая, стоял позади Принцессы. «Так, стоп, возьми себя в руки! Ты путаешь причину и следствие! Никто за тобой не подсматривал. Паршивая мазня сама навеяла тебе этот сон, только и всего…» — попыталась успокоить себя женщина, но страх не уходил, царапался изнутри мелкими острыми коготками. Нужно таки поговорить с Сидни, решила Паркер, рассказать ему всё начистоту. «Если у меня начались проблемы с психикой, чем раньше я узнаю о них, тем лучше!» Вот так. И незачем ломать голову над всякой ерундой! Особенно в такой важный день, как сегодня — день, который изменит многое для неё, для отца и для всего Центра.

В последнее время работе Паркер уделяла гораздо меньше внимания, чем следовало, и теперь ей было стыдно. Скандинавский контракт знаменовал собой начало новой главы в истории Центра. Сколько копьев они сломали в борьбе с Триумвиратом, не дававшим «добро» на сделку! Как торжествовали, когда, наконец, удалось добиться от африканцев согласия — пусть вялого и неохотного, но вполне определённого! Никто не говорил об этом вслух, но все понимали: если союз с норвежцами станет удачным, в будущем он позволит Центру освободиться от власти зулусских денег.

Изо всех сил настраиваясь на торжественный лад, Паркер выбрала одежду: ярко-синюю шёлковую блузку и костюм из тонкой чёрной замши. Уложила волосы, накрасилась, оделась, с пристрастием и с удовольствием осмотрела себя в зеркале. Вид у неё был цветущий, несколько ночей отменного сна как будто омолодили её на несколько лет. Предстоящий день вызывал смешанные чувства. Момент подписания контракта она предвкушала. Смущалась — необходимостью поговорить с Сидни. Ожидание всё проясняющего допроса, который она устроит Эспеланну, вызывало азартный трепет. Сквозь предвкушение, смущение и азарт пробивалась тревога: с какими такими внезапными проблемами пришёл вчера к её отцу мистер Рейнс? «Всё будет в порядке, — убеждала себя женщина, — не пройдёт и часа, как я во всём разберусь!»