Расселл Джонс - Выше головы!

Когда Фьюр это увидел, он всё понял. Но само по себе это понимание было относительно безобидным, пока я не сообщил ему и Тьюру о чувствах Даны. Из «бывшего друга, которого полюбила та самая девушка» я немедленно превратился в злейшего врага, потому что «мысленно смеялся над ними и демонстрировал превосходство», как и положено «обычному взрослому».

К тому моменту они оба уже знали, что влюбились в одну и ту же девушку, но я ошибочно интерпретировал то, что увидел, как принятие ситуации. На самом деле произошло замещение: ребята начали новую войну — на сей раз, против меня лично. Ну, чтоб не тревожиться о сердечных делах…

Им надо было выкинуть меня со станции, а поскольку я находился тут на птичьих правах, это не представлялось невыполнимым. Оскар с его опытом жертвы был первым в списке «полезных людей» — и он сразу же согласился. Представляю, как он был горд, что они обратились к нему первому! Так что они дождались того дня, когда я закончил с медобследованием (чтобы не было повода меня задерживать), изучили мои маршруты, подкараулили и…

С Оскара начала и Дана. Она лучше, чем кто либо, знала, что он очень далеко ушёл от состояния «травмированного»! Причём меня он воспринимал хорошо, потому что, до недавнего времени, таковым было отношение его «командиров». Здоровый весёлый парень, у которого главной проблемой было выбрать между баскетболом и плаванием и не потерять место в юниорской команде по мудзюре-болу… И вдруг истерика?! Выглядело это очень подозрительно.

— Я спросила: «Ты что, «бэшка», чтобы угрожать другим?» На него это так подействовало…

В столкновении юной девушки, уверенной в своей правоте, и паренька, который точно знал, что врал, победитель мог быть только один. Дана вскользь упомянула, что её «почему-то» пустили к Оскару, а вот Фьюра с Тьюром — нет. Что ж, через несколько лет она поймёт, что это не было случайностью: ей помогли вполне осознанно, потому что если Дана увидела странность в поведении брата, то для наблюдающих его терапевтов это было очевидно.

— Спасибо, — поблагодарил я, выслушав её историю.

— Ну, что ты, это же я виновата… Я виновата — я и исправила!

— Ты не виновата, — объяснил я и неловко погладил её по голове. — Ты всё сделала правильно. И хорошо. Ты не должна отвечать за их поступки.

— Но я…

Я приложил ей палец к губам и улыбнулся.

— Ты не виновата в том, как они поступили. И не виновата в том, что произошло. Зато ты смогла исправить ситуацию. Поэтому большое тебе спасибо…

Я резко встал и направился к дверям, чувствуя, что сейчас взорвусь, а Дана уж точно не виновата в произошедшем.

— Ты куда? — испуганно спросила она, схватив меня за рукав.

— Пойду прогуляюсь. Что-то я не могу сидеть. Надо освежить голову…

Я говорил «на автомате» и не очень-то понимал смысл своих слов. Но всё было верно: надо прогуляться и вообще побыть одному. Раньше это помогало.

У дверей меня встретил Одуэн. Режиссёр стоял, прижавшись к стене, и не делал никаких попыток помешать мне. Я сделал вид, что не вижу его.

— Рэй, ты же останешься? — спросил он шёпотом и по-детски шмыгнул носом.

Я услышал страх потерять «консультанта», огорчение «этим всем таким внезапным» и покорное принятие, что он ничего не сможет тут сделать — разве что просто попросить. Я вспомнил его слова, что моё участие «не обязательно, но желательно», подумал, что он справится, так или иначе.

«Глупые мальчишки! Глупые и бедные. А виноват, если честно, тот, кто научил их решать проблемы таким образом… Точнее, они научились, глядя на взрослых. Взрослые смахивали крошки со стола, избавляясь от всего ненужного или потенциально опасного. Такой пример! Хочешь защититься — нанеси превентивный удар или приделай кнопку тому, кто может стать опасен. Временный Глава был миллион раз прав, когда видел источник всех бед в предупреждающем знаке. Знак, кнопка, возможность лишить жизни… Это был яд. Или, скорее, болезнь, вроде тех, которые живут в теле каждого человека, поджидая подходящего момента».

Я не мог винить их. Но и простить не получалось. Потому что это чувство беспомощности — оно было бесконечно унизительным. То, что мне приходится оправдываться, что я — это я…

Обнаружил я себя на траве в Саду. То самое место, где я когда-то валялся в засаде на Папу Сима. Где я познакомился с Юки. Где было так больно слышать от детей, что «это всего лишь андроид».

Всё так же под еле уловимым ветром колыхалась трава, и яркий свет грел кожу. Я лежал, положив руки под голову, и уже не мог ни о чём думать — просто смотрел на ветви над своей головой, на прожилки на листьях и игру зелёных теней. Сад весь, до последней травинки, был создан искусственно — как и я. Но он всё равно был живой.

— Прости их, пожалуйста…

Шёпот, как сквознячок. Так шепчут, когда стесняются быть услышанными, но не могут молчать. И при этом продолжают надеяться, что их услышат.

Юки. Сидела рядом, обхватив ноги и вжавшись лбом в коленки. Как же ей, наверное, было тяжело — и не представить!

— А чего ты просишь прощения?

— Они мои братья…

— Вот пусть они и просят! — фыркнул я.

Вообще-то я видеть не хотел «преступников». Я вообще никого хотел видеть.

— А ты теперь улетишь?

— Я всё равно когда-нибудь улечу.

Она тяжело вздохнула.

— А у меня Билли сбежал…

Теперь пришла моя очередь вздыхать.

— Ты, наверное, специально его выпустила! — перекатившись не бок, я внимательно посмотрел ей в лицо, но Юки пряталась, чтобы я не увидел, как она улыбается сквозь слёзы.

— Не-ет! Он сам. Он хитрый-хитрый! Он всегда сбегает. И никто не знает, как! Поможешь мне его найти?

— Конечно, помогу. Куда я денусь!

Мне сразу бросилось в глаза, что все аудио и визуальные выходы были закрыты хитрыми заслонками, способными на некоторое время обмануть коридорных камиллов и центрального логоса. Что ж, к какое-то время это будет работать, пока они не догадаются, что «ничего не происходит» — это на самом деле «повторение одной и той же минуты». Выглядело это как силиконовые наросты на камерах и микрофонах — как будто на стенах и потолке в коридоре внезапно появились древесные грибы.

И этих грибов — а значит, и выходов — было на удивление много: в два раза больше, чем положено по известным мне нормативам для промышленных зон. В жилых зонах устанавливали и того меньше: комнатные камиллы восполняли эту функцию, поскольку приглядывали не только за своим помещением, но и за частью внешнего пространства. Здесь же контроль был не двойным даже — тройным. И не из-за слабости технологий: максимально точные камеры и микрофоны, улавливающие все оттенки звуков, были созданы задолго до Космической Эры. Прогресс в основном шёл в области развития ИскИнов и усовершенствования производства в сторону безопасности и удешевления. Так зачем втыкать столько «глаз» и «ушей»? В тесном коридорном тупике я насчитал больше двадцати «грибов», и это только на видеовыходах! Заслонки дублировали картинку и звук, а держались они с помощью силиконовых присосок — отсюда экзотический внешний вид.