Расселл Джонс - Выше головы!

— Не такие уж и дети! Уже нет. И теперь точно! Возились с детьми, которых вытаскивали. Очень хорошо себя показали. Так что уже взрослые…

Потом я рассказал, как Оскар, получивший пару незначительных царапин, жаловался мне, Нортонсону, учителям и даже Главе бросил сообщение — так хотел быть с товарищами! В утешение его назначили временным помощником воспитателя в детском саду, пока «настоящая» помощница работала на сортировке.

— Это ведь он хотел тебя подставить? — спросила Сара. — Притворился, что ты нападаешь… Как глупо! И как вредно!

Я отмахнулся:

— Да понарошку там было! И вообще, ты его сестру не видела — посерьёзнее любой терапии! Дана ему объяснила пять раз! Он попросил прощения, а теперь тем более об этом вспоминать…

Я всё хотел случайно добавить: «Кстати, что там у вас было, что за спор с шахтёрами?» — но не мог. Каждый раз момент был неподходящий! Как же привести к этому вопросу? К счастью, Сара была действительно умным человеком.

— Ты пришёл что-то узнать у меня? — тихо, практически шёпотом, спросила она.

— Да… Ладно, потом… Давай подождём, как запустится!

— Нет, давай сейчас. Это потому что я Дозорная? То, что было между нашими, добычей и портальщиками? Та ссора?

Я кивнул, краснея. Противно это всё было. Как-то совсем неправильно!

Из-под покрывала высунулась рука — и она неловко погладила меня по предплечью, а потом вновь позволила укутать себя.

— Это было не в мою смену, но кое-что я знаю. И даже, наверное, присутствовала, как это всё началось. В прошлую субботу это было, на общем собрании. Решали какие-то совершенно технические вопросы — ну, ты знаешь, камрад Ярхо ввёл новые правила, точнее, велел до последней буковки соблюдать то, что было. Поэтому каждую субботу мы собираемся. Кроме тех, кто на вахте, конечно! И в этот раз всё было нормально. А потом заявилась добыча… то есть представитель шахтёров. Чернова. Предложила пересмотреть порядок уничтожения объектов. Потому что в стае, которая шла на нас, были стоуны… то есть редкие металлы, за которыми они ходят на край системы. А тут прямо под носом. И она предложил в этот раз сделать исключение.

— И что?

— Не знаю… Я же не в руководстве! Я на рядовой должности. Поставили бы новый порядок — работала бы по-новому. Но пока всё по-старому.

— А СубПортальная служба? Я точно знаю, что они участвовали в обсуждении!

— Это без меня. Наверное… я не знаю точно, но наверное, они вмешались из-за состава этих самых камешков. Если там был радиоактивный металл, то для них это повышенная опасность. Для портала. Значит, они пришли, чтобы порядок тоже пересмотрели. Но на другую сторону — пораньше разбили ту стаю, чтобы исключить риск… Чувствуешь?

Последнее относилось к лёгкому толчку, который, очевидно, предвещал начало вращения. Пора: на часах было «12:03».

— У тебя такое было? — спросила она, задорно блеснув глазами.

— Нет, конечно. Когда? — улыбнулся я ей из кресла.

— Точно. Значит, новый опыт. Поздравляю!

Да, такого со мной ещё не было… Я почувствовал, как мир вокруг сдвинулся с места — и тут же слегка закружилась голова. Или это пол с потолком закружились?

Станция — теперь, будучи внутри, я уже не мог воспринимать её отстранённо, и она была средоточием вселенной, а значит, вращался сам мир — начала раскручиваться. Пытаясь сообразить, что происходит, я то зависал снаружи, то снова оказывался в кресле. Словно огромная юла затанцевала вокруг своей оси, хотя от юлы в ней мало что осталось: лишь сам принцип остался неизменным. И вот это могучее, плотное и красивое тело пустилось в танец — и наконец-то стало собой. На какое-то мгновение я представил себя стержнем, который, оставаясь в покое, обеспечивал это вращение. Но у меня бы не получилось. И ни у одного человека бы не вышло — обеспечить равновесие мира.

Дёрнувшись, станция вмиг ускорила вращение, логосы нормализовали скорость, но мы продолжали сохранять неподвижность. Каким же хрупким было наше спокойствие! В который раз я ощутил, как сильно мы зависели от ИскИнов. Все люди лежали и сидели, крепко пристёгнутые, и камилллы-перестраховщики не допустили бы никакого ЧП. Дополнительные средства безопасности казались лишними, но сама забота успокаивала.

Тяготение вернулось — и то время, когда не было ни надёжности, ни спокойствия начало отодвигаться в прошлое, как кошмарный сон. Если бы я мог, то стоя бы приветствовал возвращение силы тяжести. Эйфория? Передалось от Сары или потому что во мне стало совсем много человеческого? Но мне было очень хорошо, и я не хотел разбираться, из-за чего всё.

— Ура! — хором закричали мы с Сарой. — Спасибо!!

«Пелёнки», в которые нас укутали комнатные камиллы, не мешали нам радоваться. И мне показалось, что я слышу похожее из других комнат — всё станция приветствовала наступление привычной жизни.

— Пожалуйста, — ответил комнатный камилл, наконец-то освобождая нас. — Поздравляю всех с окончанием сценария красного кода. Ремонт закончен на сто процентов. Вступает в действие сценарий синего кода.

— Я на работу, — тут же деловито заявила Сара, садясь на постели и потягиваясь. — Как же хорошо! Сколько себя помню, терпеть не могу эту болтанку!

— Погоди… — склонившись в кресле, как будто у меня болел живот, я в который раз ощутил дурацкость происходящего.

Ну, как проверять её непричастность?! Как вообще проверять такое? Особенно мне.

— Так что у вас там случилось? — поинтересовалась она. — Почему тебя прислали, а не спамеров? Посмотрели бы записи, если всё так серьёзно… Сколько там человеческого фактора? Одиннадцать процентов?

— Что?! — я взглянул в её ласковое лицо. — Откуда ты знаешь?

— Что — знаю?

— Про одиннадцать процентов.

— Потому что в среднем примерно столько и получается при совмещении управления внешним оборудованием, — объяснила Сара, всё также сидя на постели, подогнув ноги. — Семнадцать — Энергокомплекс и двадцать восемь — внутреннее, но это уже очень общее, потому что если смотреть по подробным раскладкам…

— Погоди, — перебил я её. — Откуда ты это знаешь?

— Вообще-то я училась на Посредника, — объяснила она, и я слушал в её насмешливом голосе готовность обидеться — в шутку. — И все эти цифры — это… У вас там Посредник-то есть? Хоть один?

— Где — у нас? — хмуро уточнил я.

— У вас. Тебя же послали? Ты же не по своей воле пришёл ко мне? То есть ко мне — в такое время, — поправилась она. — Был бы со своей девушкой или с близкими друзьями.

— Ты тоже — мой близкий друг, — пробормотал я.

Сара закатила глаза.

— Рэй! Вы ищете того, кто это сделал, верно? — спросила она, и я окаменел, пытаясь припомнить, где я мог проговориться?!

Или всё настолько очевидно?