Расселл Джонс - Выше головы!

— Подслушиваешь? — насмешливо спросил Фьюр и сделал шаг ко мне, как будто собирался сбросить.

— Конечно! — весело ответил я и аккуратно соскользнул обратно в воду.

Пальцы устали, и я решил подождать немного, прежде чем начинать новый заплыв. Но вскоре о заплывах пришлось забыть.

Мягко прогудела дверь, возвещая о появлении нового посетителя. Пора: на часах было «16:12». Обычно к этому времени приходили инженеры-ремонтники из вечерней смены: сосредоточенные невозмутимые ребята, которые прыгали с вышки либо играли в водный волейбол на мелководье.

Топот рабочих ботинок удивил меня — в бассейн не пускали в одежде и обуви! Камиллы строго следили за порядком и обладали полным правом не пускать нарушителя. Но едва я услышал голос вошедшего, как перестал удивляться. Отдел Безопасности имел право инспектировать любое место на станции. Формально — имел.

— Выйдите, — приказал Генрих Нортонсон. — Нам с Фаридом надо потолковать.

Суровый голос, не терпящий возражений. Статус взрослого. Положение стража порядка. Старший родственник — хватало оснований для того, чтобы подростков ветром сдуло. Однако вместо ожидаемого шлёпанья босых ног было слышно лишь сердитое сопение.

Осторожно подтянувшись на руках, я увидел знакомой серый комбинезон с умбряной оторочкой. Нортонсон встал спиной к бассейну — всего в полуметре от края. Чтобы дети не попрыгали в воду, оставив его одетым и беспомощным. Зато путь к выходу был открыт, и если бы Фьюр попытался сбежать, то ему бы пришлось сначала переодеться.

Впрочем, никто не собирался убегать. Фьюр не сдвинулся с места, товарищи подошли к нему ближе, сомкнули ряды. Семеро. Но хватило бы, пожалуй, одного Фьюра с Шаши. И ещё у них была Ханна — на последней школьной олимпиаде она стала чемпионкой в категории единоборств.

Через минуту я опустился назад в воду, стараясь сделать это по возможности неслышно.

— Так, значит? Пусть. Так лучше! Послушайте тоже, — Нортонсон перевёл дух. — Твой отец, Фарид, был очень хорошим человеком. И твои выходки этого не изменят. Реншу всегда будут помнить как достойного гражданина. А твоё имя… Тебя забудут через неделю, после того, как ты вылетишь отсюда. Там, на планете, ты уже никого не впечатлишь. Это здесь ты — особенный. Там ты будешь никем. И никто тебя не вспомнит — это ты понимаешь?!

Похоже, настал тот особенный момент, о котором я размышлял по дороге на «Тильду»: лейтенант Нортонсон вышел из себя. Совсем недавно я гадал, каково это будет. Теперь я слышал — и слышанного было достаточно, чтобы из всех сил захотеть это прекратить.

— Всё, чего ты добьёшься, это просто исчезнешь! — прокричал Нортонсон срывающимся голосом.

— Да не исчезну я! — не выдержал Фьюр. — Всех не вышлете! Хватит уже запугивать! И никто меня не забудет, понял?

Он сделал шаг к дяде, и тот отступил под этим напором.

— Мне плевать, что вы придумали, — продолжал подросток. — «Ржавь»? Хорошо! Выслать на планету? Ладно! Отправить к центровым? Я только «за»! Не ждите только, что я смирюсь!

— Слышал бы тебя Рен!..

Я не дал Нортонсону договорить — ткнул в панель под бортиком, и едва передо мной выдвинулись ступеньки, приподнялся повыше. Лейтенант стоял достаточно близко, и мне не составило труда схватить его за пояс — и перекинуть через себя. С оглушительным всплеском Нортонсон влетел в воду, окатив всех брызгами.

Следующий свой поступок я не смог бы объяснить даже Проф-Хоффу: отцепившись от ступенек, я соскользнул в воду и в два гребка оказался за спиной барахтающегося Нортонсона. Не успел он развернуться, как я обхватил его одной рукой за шею, а другой — вывернул тянущуюся ко мне правую руку, одновременно блокируя левую.

Нортонсон задёргался, но тщетно — он был слабее и мельче меня. Одежда сковывала его движения — я же был обтекаемым. И я был сильнее его настолько же, насколько «бэшка» был сильнее меня.

Максимальная глубина бассейна — четыре метра, но это под вышкой, а в секторе плавания — два и три десятых. Впрочем, достаточно, чтобы утонуть. Камилл бассейна отреагировал моментально, и едва лишь лейтенант начал погружаться, под наши ноги выдвинулась платформа с приподнятыми краями. Только тогда я отпустил своего «противника» и отплыл обратно к бортикам.

— Ты чего?! — завопил Нортонсон, вытаращив глаза.

Оставив его возмущение без ответа, я вновь выдвинул ступеньки и поднялся. Школьники ушли. Удивлённые инженеры пялились на барахтающегося лейтенанта Отдела Безопасности. Будь это ребята из другой службы, начались бы расспросы, но Внешний Ремонт приучал к выдержке. Они знали, что камилл бассейна способен следить одновременно за сотнями пловцов, так что с одним Нортонсоном наверняка справится.

— Я тебя… Ты… — Нортонсон начал успокаиваться.

Конечно, я напал на человека, и по правилам меня надо хотя бы припугнуть. Однако лейтенант не мог поднять эту тему, потому что знал, как именно я воспринимаю обещание «отключить».

— А ты что делаешь? — спросил я, подтянувшись и присев на бортик. — Чего ты здесь хотел добиться?

— Его вышлют, — просто сказал Нортонсон и, неловко загребая, поплыл в мою сторону.

Опираясь на ступеньки и мою руку, он вылез и принялся раздеваться. Рабочий комбинезон, рассчитанный на изменение сред, воду почти не пропустил, но оставаться в нём было неприятно. Один из инженеров молча протянул лейтенанту полотенце — и ушёл вслед за товарищами в сторону игрового поля.

— Знаю, — вздохнул я, продолжая сидеть на бортике. — Вышлют. Вправе. Думаешь, исправишь это, напомнив ему об отце? Думаешь, он забыл о своём отце?

— Я не понимаю, зачем он так… Он и Тьюр… Что с ними? Если бы я не уехал…

Последняя фраза прекрасно объясняла его состояние, но я не хотел повторения таких «объяснений». Это повредило бы Нортонсону.

— Вся школа не понимает, что с ними, — сказал я. — Думаешь, ты умнее? Сам всё исправишь?

— Я их дядя…

— Не единственный дядя. Ты слишком многое на себя берёшь. Вся школа голову сломала, выясняя, что с ними. Думаешь, не пытались повлиять?

— Я понимаю, — Нортонсон в растерянности стоял с мокрым комбо и ботинками в руках. — Я понимаю, но я же…

— Если ты хочешь помочь, помоги мне, — сказал я.

Мы обменялись взглядами. Возможно, для кого-то это оставалось секретом, но лейтенант имел чёткое представление, представителем чьих интересов я являюсь.

— Что я должен сделать? — Главе Станции Нортонсон доверял больше, чем школьным специалистам.

— Расспроси его маму. Их маму. Год назад… Полтора года назад он что-то задумал. Он мог упомянуть об этом дома. Как-то проявить это, проговорится. Фьюр или Тьюр. Пока они не начали искать сторонников в школе, они могли искать их дома.