Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

– Вновь открывшимися обстоятельствами, – рубанул Николай так, что Бородулин вмиг посерьёзнел:

– Слушаю.

И они быстро договорились, где встретиться: в одном тихом переулке невдалеке от бородулинского дома, где здания и тротуары образовали что-то типа скверика. Очень удобно.

Марина встретила Николая вопросительным взглядом.

– Всё хорошо, – успокоил он её улыбкой. – Я мигом… Ты ничего не бойся, – он вспомнил утешные речи Сергея Никаноровича, но теперь не очень поверил им. – Кстати, никто не звонил?..

– Нет, – в голосе девушки проскользнула лёгкая тревога. – Только мама разок… А что?

– Да нет, ничего. Всё пока хорошо, но бдительности терять не надо. Ладно, ты давай тут… я через час-полтора буду. И пообедаем! Я уж больше не поеду никуда, так винишком побалуемся.

– А ещё чем? – Марина прижмурилась.

– Поищем – найдём… – с лукавым многоточием ответствовал Коля, обнял девушку, и она доверчиво прильнула к нему.

– Коленька… – нежно протянула она. – Я с тобой ничего, ничего не боюсь.

– И правильно! – он поцеловал её в макушку. – Всё, закрывайся, я скоро.

Когда Николаева полуторка, громыхая пустым кузовом, подкатила к скверику, Бородулин уже был там.

Союзники обменялись крепким рукопожатием. Бородулин кивком указал на пустую скамейку.

– Выходной, – пояснил с усмешкой. – Простор!..

Сели, закурили, и Николай немедля начал излагать «открывшиеся обстоятельства». Здесь подробностей упускать было нельзя, рассказ получился долгим, за время него Бородулин мощными затяжками сжёг сигарету, достал другую, прикурил от остатка первой, паровозно задымил, сощурился. Николай понял так, что мысль консультанта бурлит вовсю.

Когда Гордеев закончил, то испытал странное чувство – будто бы опустел весь, до самого дна души. «Устал всё-таки…» – понял он ещё раз и полез за куревом.

– Вот такая штука, – заключил он. – Хотелось бы знать ваше мнение.

Бородулин вскинул взор в небо, подвигал бровями, носом.

– М-м-да… – промычал он. – Вот и она, третья сила, проявилась… Слушай, Коля, а вот собственно… ты сам что, не просекаешь эту жизнь? Своим, так сказать, внутренним оком? Ты только не думай, что я отказываюсь помочь, просто интересно.

– Опустел я как-то, – признался Николай. – Устал, видать, от всего этого.

Консультант привычно трепанул бороду, встопорщив её на манер веера.

– Понимаю, – после малой паузы сказал он. – Что ж, коли тебе важно моё мнение, то вот оно. Я солидарен в принципе с этим твоим… покойником, Иваном. Все они одним миром мазаны, эти розенкрейцеры. Не хочу сказать, что они такие изверги. Нет. Но цель у них у всех одна – власть. Остальное – словоблудие. Причём власть здешняя, земная, не какие-то там эмпиреи. А если так, то все средства хороши – и плохие, и хорошие, и оккультные, и кондовые. Надо – лелеять будут, надо – пулю в рыло, и глазом не моргнут. Ты пока нужен им – значит, будут лелеять. А Никанорыч твой…

– Не мой.

– Понял, понял. Он такой же темнила, как и Пинский. Он тебе не всё говорит.

– Ну, это я и так вижу. Но делать-то мне что в такой позиции?

– В позиции?.. Как она ни плакала, ни звала милицию – всё равно поставили в нужную позицию…

– Это вы к чему? – Николай нахмурился.

– А! – спохватился консультант. – Прошу прощения. Вздор понёс. Что делать, говоришь? Да ничего.

– Как это?

– А так. Вот тут я думаю, Никанорыч не соврал. Может, и думал соврать, да правда сама на язык попала. Насчёт биосферы. Что она умнее нас. Это точно! Раз ты у неё на особом счету, так она тебя не даст в обиду. Сама выведет. А эти тамплиеры пусть друг с другом хлещутся. Я, знаешь… У меня, конечно, интуиция не твоя, но – опыт, опыт! И он мне говорит… Так, значит, убийца не из писателей?

Гордеев пожал плечами.

– Похоже. Но кто? Хрен знает.

– Хм… – Евгений Петрович пожевал губами в бороде. – Что же, вы с Пинским все эти дни дудку тянули? Странно. Яковлевич тебе мозги парил?.. Смысл?

– А я-то знаю?! – досада прорвалась у Николая. – У меня у самого башка набекрень! И интуиция, правда, куда-то пропала.

– Вернётся, – успокоил Бородулин. – Видно, ты и в самом деле устал. Отдохни, оттянись немного. Дама есть?

– Ну… это… – Николай смущённо поводил глазами туда-сюда.

– Ясно, – Бородулин кинул окурок на землю и вмял его каблуком. – Вот и посвяти ей пару деньков. И ночей, само собой… Ладно, ладно, сам плоских шуток не люблю. Сорвалось. Ну, в общем, так. Сплёлся у нас Гордиев узел…

– Гордеев, – усмехнулся косо Николай.

– Вот-вот. Каламбур… Итак, узел: два клана, убийца и кто-то из писателей. Я уверен! Но сейчас болтать об этом – воду в ступе толочь. Ничего не выясним.

– А как тогда?

– Судьба решит. Сама. Как Македонский. Разрубит, да в ближайшие дни. В этом я тоже уверен.

– Опыт?

– Да. Он у меня уже как чутьё у гончей… – Евгений Петрович сунулся в карман затруханной джинсовки, достал блокнот и ручку. – Давай-ка мы схемку набросаем.

И он сказал, что постарается поднять все свои наличные силы, дабы организовать наблюдение за основными фигурантами.

– За писателями следят люди Пинского, – заметил Николай.

– Помню. Ничего. Разберёмся.

– А уж «стражам» этим если верить, то они всё насквозь видят… Кстати, и этот наш разговор – тоже. И видят, и слышат, и мы все у них под колпаком, как у Мюллера.

– Друг мой, – иронические нотки завибрировали в голосе бородача, – когда я по окончании журфака служил в армии – в редакции окружной газеты; так там наш редактор, полковник, говорил так: на хитрую ж… всегда есть х… штопором. Сечёшь? Это я к тому, что нет такого колпака, под которым не было бы щели.

Николай усмехнулся:

– Вы будто эту щель уже нашли.

– Ну, нашёл – не нашёл…

Так Бородулин это произнёс, что Николай вдруг поверил: а может, и правда, старый мудрый сыщик всё понял и во всём уверен!.. И от этого он сам, Николай, неожиданно исполнился уверенности. Прорвёмся!

Консультант быстро черканул что-то в блокноте.

– Давай адреса.

– Ну, эти… стражи… я у них два адреса знаю: на Заозёрной и на Шерстомойной. Может, и ещё есть.

– Разберёмся. Дальше!

– Пинского адрес вы знаете. Писателей тоже.

– Угу, угу… Дальше.

– А что дальше-то? Джамал этот Робертович по непроверенным данным должен обретаться где-то в районе Ольховой рощи, а преступник… если он, конечно, не кто-то из этих… он и вовсе неуловимый мститель.

– Ясный перец, – Евгений Петрович захлопнул блокнот. – Насчёт Джамала Робертовича… Пинский, значит, сегодня-завтра должен тебя к нему пригласить?

– Это не я сказал.

– Ну да, да. Значит, так: как только Яковлевич тебя пригласит, ты тут же отзвонишь мне на особый номер, у меня для тайных дел отдельная мобила есть… вот, – Бородулин протянул бумажку с номером Николаю; тот взял, кивнул. – Коротко, два слова: когда, куда. Если не будет возможности говорить, просто тисни кнопку… вот сейчас забей номер в память, а я, как на табло твой номер высветится, сразу же беру народ… ну, ясно. Давай, отдыхай пока! А я тем часом своих людишек напрягу… трудноватенько будет, но ничего, справимся.