Кира Измайлова - Следствие продолжается

— А у вас уже перестали использовать стимулы? — поинтересовался доктор.

— Что, простите? — сбился с мысли Цукерно.

— Стимулы, — повторил Немертвых и опустил газеты. — Ну, такие палки, которыми просветители бьют недовольных по почкам. Хм?..

— Э-э-э… — замялся тот. — Право, впервые слышу. Я уверен, это происки недоброжелательно настроенной прессы. Когда я натыкаюсь на такие байки о моей стране, у меня буквально волосы встают дыбом!

— Было бы, чему вставать, — хмыкнул Сидельских и махнул стюарду, чтобы подал еще виски.

— Ваш юмор, сударь, слишком тонок, я не в состоянии его разглядеть, — сказал Цукерно надменно.

Комиссар не стал разбрасываться словами, а молча положил ногу на ногу и принялся оной ногой покачивать. Вид хорошо поработавших на своем веку тяжелых сапог с подкованными каблуками явно подействовал на господина демократа не слишком умиротворяюще, и он поспешил отодвинуться в сторонку.

— Вот об этом я и говорю, — горько заметил он. — Права человека! Пустой звук! Пускай вашему гражданину и даст политическое убежище другая держава, так нет же, за ним отправляются такие вот… господа и силой волокут на расправу!

— Еще чего, — сказал Сидельских и откусил кончик сигары. — Буду я таскать! Чик — и готово!

Цукерно постарался переместиться таким образом, чтобы между ним и комиссаром оказался массивный стол.

— А свобода? Пустой звук! — продолжил он. — Ну ладно, на Мглистых островах, у нас, в других местах люди хотя бы имеют некоторую свободу передвижения, а в Каролевстве? В Беарии? Эти ваши бесчисленные консервные заводы и лесоповалы! Да что там консервы! Права женщин жестоко попраны! Никакого надзора, контроля и просвещения!

— Недоработки на местах, — хмыкнул Берт. У него опять выпал орел.

— О да, вольеры и гаремы — не самое приятное человеческое изобретение, — невпопад сказал дю Бриндвиль. — Всю жизнь взаперти, бедняжки! То ли дело наши рощи — женщины могут свободно общаться, находиться на свежем воздухе… Ну а мелкими неудобствами, право, можно пренебречь. В конце концов, всегда найдется мужчина, готовый оказать даме необходимую помощь. Правда, — улыбнулся он, — отец говорил, что вывезти всех моих старших сестер на курорт было делом нелегким: всё-таки сто двадцать стоунов земли…

— Земли? — заинтересовался демократ.

— Отлично придумано! — откликнулся отставной контр-адмирал. Они с офицером суда как раз закончили очередную партию, и господин Крепеньких восстанавливал силы. — Я в восторге! И обрезка не нужна…

Цукерно перебрался поближе к нему и о заговорил, увлекая собеседника в другой конец салона.

— До чего надоедливый тип! — сказал Сидельских.

— Лечить, — кратко высказался Немертвых.

Топорны выразительно клацнул замочком дипломата.

— Да, пожалуй, так проще, — согласился доктор.

— И ведь до чего заразная штука — эта демократия! — заметил Бессмертных. — Хуже intelligenza, право слово…

— Согласен, — кивнул Немертвых. — Больных intelligenza еще можно вернуть в общество, а с демократами, увы, современная наука пока что справляться не научилась.

— А хуже всего, что они так и норовят устроить эпидемию, — вставил Ян. — Лезут и лезут во все щели… как тараканы!

— Изоляция, — высказался Топорны. — Дезинфекция. И карантин.

— Так ведь там и нормальные люди живут, — вздохнул тот. — А сходу поди различи. Этак всех нормальных и уморишь, демократы-то — они живучие!

— Ах, хватит о политике, господа, — поморщился следователь. — Скажите лучше, куда запропастился наш бравый поручик?

— Он на грузовой палубе, — сообщил Берт. — Присматривает. А то гвардейцы в такой раж вошли, что им и конструктор уже не особенно нужен. Ну, вы ведь знаете, что такое беарийцы в подобном настроении…

— Да, присмотр необходим, — согласился Бессмертных. — Такие увлекающиеся натуры!

— Угу, как увлекутся, так полконтинента маршем и пройдут, — фыркнул Ян. — Бросай, Берт, твоя очередь…

— Решка, решка! — радостно воскликнул тот.

Теория вероятности вновь вступила в свои права…

Утром за завтраком Руперт Бессмертных с неудовольствием осмотрел свою поредевшую команду и поинтересовался:

— Ну и где мой стажер? Или, дорогая Каролина, он перенял вашу очаровательную привычку и намерен теперь ежедневно опаздывать?

— Нет, что вы, — обворожительно улыбнулась госпожа Кисленьких, поправляя прическу. Платье из лавандового газ-кристалла сияло и переливалось на ней, и за соседними столиками снова что-то захрустело. — Просто его похитили.

— Кто?! — поразился следователь.

— Госпожа Конг-старшая и госпожа Вонг, — ответила Каролина.

— А-а, — понимающе протянул тот. — Но это не повод пропускать завтрак!

— Дамы сообщили, что позаботятся о правильном питании нашего Дэвида, — сообщила она.

— Ну тогда я за него спокоен, — хмыкнул господин Бессмертных и отпил чаю. — Кстати, а что они с ним делают?

— Они увели его в гимнастический зал и заставляют выжимать двухпудовую гирю, — проинформировал вездесущий Ян. — Правда, у него пока и с пудовой не очень хорошо получается…

— Ничего, научится, — добродушно пробасил поручик. Вид у него был крайне довольный, и следователь переключился на него.

— Уважаемый Вит-тяй, скажите на милость, чем заняты ваши люди? У «Колоссаля» днище не провалится?

— Как можно, господин Бессмертных! — обиделся тот и разгладил бороду на две стороны. — Мы со всей осторожностью… Так, знаете ли, маневры отрабатываем.

— Я слышал, вы на пару с маркизой де Буполь затерроризировали судовых телеграфистов, — заметил Руперт. — Шлете отчеты Его императорскому величеству?

— Точно так, — прогудел поручик и посмотрел с хитрецой. — Дело, стало быть, продвигается, как должно…

— Ну раз так… — вздохнул тот. — Хм. Интересно, отчего это сегодня господа Крепеньких с племянником завтракают в гордом одиночестве?

— И дю Бриндвилей нигде не видно, — заметил Берт.

— Господа, ну что за сплетни! — позвенела ложечкой о блюдечко Каролина. — Ведь рыцарь сказал вчера, что они с супругой…

— Ах да! — спохватился Бессмертных. — Право, какая бестактность с моей стороны! Хорошо, что он ее не слышал… Розен, друг мой, почему ты ничего не ешь?

— Минус дюйм, — мрачно буркнул тот, разглядывая свое искаженное отражение в зеркально начищенном боку кофейника. — Понимаешь, Руппи, дюйм! Это уже война на уничтожение…

— Спокойнее, — сказал следователь. — Скушай овсянки, тебе полегчает, клянусь!

— Может, поставить распорку? — не унимался тот. — Если попросить гвардейцев…

— Овсянка, Розен! — решительно сказал Руперт и сделал знак стюарду. Перед комиссаром появилась дымящаяся тарелка. Тот машинально зачерпнул ложку, вторую… — Ну вот, совсем другое дело! А теперь выпей ананасного соку и пойдем на палубу, проветримся…