А. Вороной - Банда профессора Перри Хименса

И только охранники встали, как тут опять откуда‑то из‑за ангаров раздался новый взрыв, такой же мощный, как им показалось, и в небо повалил черный дым, а за ним опять послышались через некоторые интервалы другие взрывы, но уже намного потише. И они прикинули, что это в районе склада с горючими веществами и взлетной полосы. Что они не такие уж и глупые охранники, а смогли точно определить место взрыва, говорило и то, что зашедший на посадку самолет сделал круг и улетел назад, не смог сесть, а отдельные взрывы, никак бочки с водородом и спиртом, продолжали оглашать базу резкими хлопками.

И профессор Хименс и себе тоже оценил весь этот шумовой эффект, и он тоже понял, что перестали существовать два его генератора ГМП, а с ними и агрегаты из лаборатории, что взрыв произошел на той забетонированной площадке, на которой почему‑то остался «Дже». Ему стало жалко пожилого террориста, он хотел спросить у бородатого боевика с пулеметом в руках, почему остался там «Дже», но, взглянув сбоку на перекошенное злобой того лицо, промолчал. Еще профессор подумал, что, вероятно, все кончено, что вот теперь они куда‑то едут, убегают от кого‑то, что они теперь превратились в бандитов, и он в том же числе, что и он, как и Лесли, втянут в эти братоубийственные волнения, втянут крутликами, экстремистами, что сын его, по‑видимому, сейчас с такими, как он, борется, что нужно ему как‑то сообщить о смерти матери, ведь он ее так любил…

Что существует еще один заслон, секретный, невидимый со стороны, профессор вспомнил только тогда, когда где‑то в двадцати‑тридцати киломерах от базы дорогу им преградили выскочившие из‑за кустов две группы эсэсовцев в черных мундирах, с автоматами, со своими автоматами, и несколько американских солдат в желто‑зеленых маскхалатах. Дальше, по обеим сторонам дороги, тоже уже выскакивали из‑за холмов чернорубашечники с автоматами, густо покрывая своими фигурками песчаные холмы плато.

Они уже все бежали к грузовику, некоторые стреляли на ходу. Сидевшие в кабине интеллигентные террористы успели их заметить, и машина уже притормаживала, разворачивалась на узенькой площадке, натыкаясь на камни, сдавая назад и снова дергаясь вперед. Ярко блестел металл шмайссеров на солнце, яростно горланили что‑то вошедшие вновь в боевитый раж эсэсовцы, подступая к грузовику все ближе и ближе. Их разделяли уже пятьсот метров, четыреста, триста. А грузовик все никак не мог развернуться, все дергался то взад, то вперед, натужно урча мощными двигателями.

И тут с кузова спрыгнул Грегори Волкер, схватив лежавший на полу шмайссер бородатого террориста, а тот что‑то копался со своим крупнокалиберным пулеметом, что‑то в нем заело, и побежал навстречу немцам, стреляя короткими очередями и виляя со стороны в сторону. Что‑то орал ему вслед бородатый социалист, требовал вернуть его автомат, приказывал Грегори остановиться. Он никак не мог наладить пулемет, но уже тащил его к другому борту, дергал лихорадочно за затвор.

Эсэсовцы начали вести прицельный огонь, стреляли в основном по колесам грузовика. Шипел воздух, вырываясь из пробитых протекторов. Грегори перебегал от одного камня к другому, и все стрелял, все стрелял. Но вдруг он не добежал до следующего, раздалась очередь, и он как‑то неестественно споткнулся, делая какой‑то в воздухе разворот телом, будто намереваясь взглянуть назад, как там с грузовиком, и упал на землю спиной. Он больше не поднялся. Он больше не стрелял. Он больше не шевелился.

И это произвело на сидевших в кузове удручающее впечатление. Что‑то пропищал Майкл, что‑то невнятное, себе под нос. Еще громче ругнулся бородач, Майкл выстрелил из своего револьвера в тех, в эсэсовцев. Но что он мог сделать этим своим револьвером? Что он мог сделать этой детской игрушкой, этой «пукалкой». Он сейчас жалел, что у него нет хотя бы лазерного излучателя. Он бы всех пожег, всех этих эсэсовцев в их черных мундирах. А все виноват Хименс, все его мораль, его предрассудки, как же, нельзя, Майкл, нельзя, запрещено их носить и применять у нас на Земле, запрещено, вот и достукались. Майкл выстрелил снова в тех, в чернорубашечников. Потом выпрямился, уже занес ногу над бортом, хотел слезть вниз, но бородач стукнул его по плечу, дернул назад, осадил, что‑то закричал.

Грузовик все же развернулся, уезжал с этого места, понесся снова к базе, подальше он этой засады, от этого эсэсовского заслона. Хименс забарабанил кулаком по кабине, заорал:

— Остановитесь! Остановитесь! Заберите Волкера! Заберите Грегори! Он ранен! Помогите ему!

Тогда слез Брант, бородач не успел его схватить за плащ, от побежал назад, к Грегори. Он бежал тяжело, медленно. Террорист опять начал кричать, чтобы тот остановился. Снова забухал крупнокалиберный, сотрясая воздух. Грузовик сбавил скорость, но не остановился. Брант был уже около Грегори. Он наклонился над ним, замер в такой позе, потом побежал прыжками снова к машине. Водитель, один из боевиков в коричневой шляпе и таком же плаще, выбрался на подножку, что‑то спросил у Хименса, тот ничего не ответил, террорист посмотрел назад, на пытавшегося догнать машину Бранта, сбавил еще больше скорость. Наконец тому удалось схватиться за борт, Майкл с профессором помогли ему забраться наверх.

— Он мертв, — прохрипел Брант, переводя дыхание. — Ему снесло полчерепа. Это страшно. Я не узнал его. Я не мог найти его глаза, чтобы закрыть их.

Он пробрался к кабине, опустился на пол, прислонился к ней. Потом вдруг начал смеяться, бормоча:

— Ему снесло полчерепа… Я не мог закрыть ему глаза… Они висели на ниточках… Га‑га, на ниточках… Они вывалились из глазниц…

— Дайте ему глотнуть, — крикнул бородач, протягивая профессору плоскую алюминиевую фляжку. — Влейте в рот ему, это виски!

— Он не пьет, — сказал профессор. Террорист снова грубо выругался, присел, стукнул кулаком Бранта в челюсть, затем сунул тому в рот горлышко фляжки и перевернул ее.

— Пройдет! — прокричал он. — Смерть всегда поражает. Особенно — первая смерть! Лицо убитого первого человека. Потом привыкаешь. Ее не обманешь, эту дамочку с косой. Сама придет за тобой, не спрячешься.

Он снова схватил свой пулемет и снова забухало в кузове, оглушая сидевших в нем. Грузовик несся теперь уже к базе «Ральф», несся с такой скоростью, будто все спешили на ужин в столовую. Бежавшие следом эсэсовцы заметно приотстали. Их черные фигурки уже казались маленькими и безобидными, ну почти как те муравьи, что ползают в лесу, отыскивая какую‑нибудь мертвую муху или бабочку.

— Мы попали в хорошую ловушку, профессор, — прокричал бородач, опускаясь рядом с ним на пол. — Со стороны базы виднеется над дорогой желтое облачко пыли. Никак тоже уже к нам едут, черт бы их всех побрал, ваши эсэсовцы вместе с охранниками. Нам придется немножко помотаться. Авось что и выйдет!