Наталья Азимова - Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна (СИ)

Элестер твердо кивнул.

– А ты, Лундес, возвращайся в Астанию. И лучше отправляйся прямо сейчас. Фавластас не должен вновь возглавить северных эльфов.

Лундес сжала губы и кивнула. Гаус был прав, она должна была как можно скорее попасть в Астанию. Но и оставлять Фредрика ей не хотелось. Однако она заставила себя собраться и действовать.

– Я сделаю все, чтобы вразумить астанцев, и привести помощь, – пообещала она. – Только сперва можно тебя на пару слов?

Карнелий, Констар и Валард с недоверием посмотрели на Лундес. А Фредрик жестом предложил эльфийке покинуть зал.

Они поднялись в ту самую башню, где не так давно эльфийку охватила тревога, посланная Адентом. Как только Фредрик закрыл дверь, она обняла его и поцеловала.

– Теперь наши отношения у всех на виду, – сказал ей Фредрик.

– Ты злишься?

– Нет. Может, ты и права, не время для других тайн. К тому же сейчас всем не до этого. Я бы проводил тебя немного…

– Не надо. Мне и так неспокойно, что я оставляю тебя. Не хочу, чтобы ты бродил со мной за пределами Анатары. И потом, у тебя другие заботы.

– Ты храбришься, – заметил Фредрик. – Но я же вижу…

– Я справлюсь.

– Одна ты не отправишься.

– А кто пойдет со мной? Стражи, которых и так мало, которые как воздух необходимы сейчас? А простые воины – все равно, что никто. Не надо. У меня будет карта и моя цель. Да и в темноте эльфы незаметней.

– Все равно это безумие, отпускать тебя одну. И я бы не позволил, если бы не знал, что оставаться тут гораздо опасней, – он крепко обнял ее и твердо сказал: – Иди. И будь очень внимательна. Используй посох только в крайнем случае. Помни, он может привлекать врага. Но я надеюсь, что все внимание Фавластаса будет обращено на графство. Либо он уже вне игры.

Лундес стала заметно мрачнее. Она напряженно сказала:

– Нет, надеюсь, не все внимание врага будет обращено на графство. Не пугай меня. Я… пойду… – она подошла к двери и бросила на него последний взгляд через плечо, после чего поспешно скрылась за дверью. Боялась передумать.

Фредрик задумчиво прикрыл глаза. Чуть позже в башню поднялся Карнелий.

– Позволишь?

– Заходи, – пригласил граф.

Барон внимательно посмотрел на друга.

– Неужели это то, о чем я думаю? О чем догадывался в Утреннем Лике? Неужели у тебя с ней серьезно? Только не подумай, что я как Трифон, но что если ты все же ошибся? Она, правда, странно себя ведет. И учитывая наше положение и все эти странности, что если она – глаза Фавластаса, только сама того не знает.

– Нет, Карнелий, она просто запуталась и очень хочет помочь. Мне странно сознаваться в этом, но она нужна мне. Ты давно все понял, еще в пустыне, да? Сейчас не лучшие времена, но так уж вышло. Ты можешь ей доверять. Даже сейчас. Если веришь мне.

Барон вздохнул.

– Ладно, но все же будь начеку. Ты самый разумный человек из всех, кого я знаю. Просто не теряй голову сейчас.

– Кто мне позволит, с такими-то друзьями. – Фредрик улыбнулся. – А теперь нужно осмотреть дыры. Может, не все так плохо, – с этими словами граф похлопал Карнелия по плечу, и они вместе покинули башню.

Владимир приоткрыл глаза и почувствовал жуткую головную боль. Сначала он увидел залитый утренним светом потолок, затем услышал завывание ветра за окном. Принц хотел было подняться, но перед глазами все поплыло. Он попытался вспомнить, как очутился в постели, но в голове творилась полная неразбериха.

Едва он перебрался на край кровати, в дверь постучали. Через несколько секунд в комнату проникла полноватая горничная с подносом.

– Как ваше самочувствие, мой господин?

– Паршиво, – мрачно отозвался принц и запустил пальцы в волосы. – Мне нужно что-нибудь, что уймет эту ужасную головную боль…

Служанка поспешно поставила поднос на стол.

– Сейчас, ваше высочество. Не медля ни секунды, позову лекаря! – она тут же исчезла за дверью, а Владимир поднялся на ноги и прокричал ей вслед:

– Не лекаря, колдуна! – впрочем, его голос больше напоминал хрип.

Когда шаги служанки стихли, Владимир накинул на плечи халат и, завязав пояс, огляделся. Он пытался сообразить, что же с ним произошло. Он помнил свое имя, близких и свое отношение к ним, хотя кое-где были пробелы.

Приблизившись к небольшой корзине, Гаус стал рассматривать различные вещи, в том числе и портреты. На самом дне красовался маленький портрет его и Фредрика. Владимир сузил глаза.

– Какого черта, – непонимающе прошептал он, а после яростно швырнул портрет на пол. Но на этом он не остановился, не мог совладать со своим гневом. Сняв со стены меч, принц трижды ударил им по стеклянной раме. Та треснула, а портрет разлетелся на несколько частей.

В этот момент в дверь вошла Глэдис. Колдунья, как всегда, была изящна, особенно в длинном зеленом платье и серой мантии. Она любила серый цвет, тем самым подчеркивая, что владела мглистой магией. Раньше Владимира это раздражало.

– Великие силы! – ужаснулась она. – Что с тобой такое? – Тут ее взор остановился на разорванном портрете. – Ничего себе! Быстро же ты сделал выбор. Не думала, что ты прислушаешься к моим словам.

– Избавь меня от долгих речей, Глэдис. Дай мне зелье от головной боли.

– Зелье – не вода, Владимир. Вспомни вчерашний день и своего брата. Хочешь пополнить коллекцию сумасшедших в этом безумном замке? – Она показала склянку с лечебным зельем.

Принц требовательно взглянул на нее, но она и шагу не сделала, чтобы отдать ему склянку.

– Скажи, как ты докатился до такого? – потребовала она, пряча зелье.

– Не твое дело, ты всего лишь придворная колдунья, а я – член королевской семьи.

– Ты меня пугаешь, Владимир, – протянула она. – Что, по замку бродит неизвестная болезнь, вызывающая безумие? Сперва тиран как забитый кролик уполз на крышу с незнакомцем и скончался там, затем Симион стал вести себя как одержимый, а теперь ты рвешь портрет своего ненаглядного кузена и показываешь свое высокомерие.

– Тиран? Поуважительней говори про моего покойного отца. Он был твоим королем, – Владимир подался вперед и, схватив Глэдис за локоть, отобрал зелье. Она замерла, мрачно наблюдая, как он поглощает жидкость из склянки. Принц, как будто, почувствовал облегчение.

– Головная боль прошла? И теперь ты будешь сокрушаться по поводу портрета? – Колдунья подняла обрывок, на котором был изображен Фредрик. – Сколько вам было лет, когда рисовали этот портрет?

Владимир вскинул меч и ударил им по обрывку. Глэдис, перед носом которой сверкнуло оружие, вздрогнула.

– Да что с тобой?! – не выдержала она. Колдунья вовсе не заступалась за Фредрика. Она и сама не любила графа, просто не могла понять, что творилось вокруг. Для мглистых магов неведение было хуже всего. К тому же Глэдис была главной колдуньей замка, высшей в Океании. То, что она не могла понять суть происходящего, было ударом по ее гордости.