Наталья Азимова - Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна (СИ)

Фредрик посмотрел на нее, она зажмурилась:

– Нет, не смотри на меня.

Гаус вновь заставил провести посохом по очередному знаку. Стены вокруг стали подниматься, а вентили крутиться. Эльфийка оттолкнула графа, воспользовавшись моментом, и кинулась вверх по лестнице. Он побежал следом, но прямо на ступенях она развернулась, атаковав его магией. Увернувшись, он едва удержался на лестнице. В глазах Лундес блуждали настоящие сгустки магии. Впервые Фредрик увидел их так четко.

– Не смотри! – завизжала она и яростно столкнула его с лестницы. Туда… к светящимся знакам. Ей следовало бы убедиться, что он погиб или хотя бы потерял сознание, но вместо этого она побежала вверх, пытаясь покинуть это место раньше, чем механизмы разрушат что-то еще. Выбравшись наружу, эльфийка закрыла двери. Поначалу было тихо, и вода не вырывалась из-под земли. Да и не должна была. Ведь знаки подняли все заслонки, и магические потоки теперь проявляли уже весь город.

Миновало минут пять, и в небе вспыхнуло ослепительное пламя. Так появился… ангел. Самый настоящий вестник небес, в которого Лундес не верила. Она даже разглядеть его толком не успела. Крылья, словно тени… Он возник вместе с рассветом, пробился в смертный мир с первыми лучами солнца. Что происходило дальше, Лундес почти не запомнила. В своем повествовании она предположила, что ангел разбил защиту города, помог Гаусу и огромным световым потоком уничтожил центр подземных туннелей, тем самым погубив проявившийся город. Лундес пыталась убежать, но последним воспоминанием о городе была боль. Ее отбросило в сторону, и она распласталась на земле, потеряв сознание.

«Знаешь, Тэас, – писала она, – я не помню, что было дальше. Знаю лишь, что город был разрушен, а Фавластас бросил меня умирать. И я погибла бы там, если бы не Фредрик. Безумец, он вытащил меня. Да, я считала его безумцем за это и ненавидела. Я его не понимала, да и не могла понять, что происходило с ним и со мной… почему… Он вытащил меня оттуда, и Трифон тоже был с ним, выбрался. Они переместились из города, как только это стало возможным. Куда они переместились, что было дальше… Многое так и останется провалом как в этой истории, так и в моей памяти».

Леса Астании опасны, но вместе с тем и удивительно красивы. Деревья там огромные и такие высокие, что их верхушки скрывают небо подобно зеленому шатру. Но солнечные лучи все же попадают на землю. А когда розовые блики заката пробиваются сквозь листву, то все вокруг приобретает красноватые и лиловые оттенки и сверкает подобно драгоценным камням. Высоко над головой поют птицы, у самых ног стрекочут насекомые. Запах зелени и благоухание цветов – все это создает прекрасное настроение и заставляет задуматься: а не это ли то самое Невесомое царство – небеса?

Последние лучи солнца как раз струились из-за горизонта, и лишь несколько редких туч лениво плыли по фиолетово-красному небу. Лундес лежала на траве, завернутая в свой плащ. Над ней склонялись длинные ветки огромного тропического дерева, ствол которого невозможно было обхватить. Чуть в стороне раскинулось чистейшее озеро, а за ним росли всего лишь в один ряд редкие деревья. Фредрик нашел это возвышение для временной остановки, да и Трифону тропический уголок пришелся по душе.

Мглистый маг, все еще недовольный тем, что Лундес была вместе с ними, ушел добывать еду. Какое-то время Фредрик еще оставался с ней, но затем и он скрылся среди деревьев. Позже ее обнаружили эльфы-разведчики, граф специально навел их на след, а сам исчез.

Глава 12

Иногда стоит и сомневаться

Король Океании, родной брат Валарда Гауса, казалось, сердца не имел. Повествуя о нем, Лундес подчеркнула, что, к счастью, не была представлена ему, иначе не смогла бы написать ни слова, так как ходила бы без рук.

200 лет спустя

«Когда на пути попадается сумасшедший, – читал Тэас, – одним лишь богам известно, чем это может обернуться. Таких, как Георг Гаус, в вашем времени сажают за решетку, но чаще казнят. И это при ваших-то законах, когда казнь – это особый случай. Однако в мое время в Океании этот псих был королем, и его придворным приходилось приспосабливаться и выживать. Он убивал, пытал и издевался над всеми своими подданными. Про рабов и вовсе говорить нечего. Что такое раб, если лорд при его дворе – навеки проклятое, трясущееся существо.

Будучи первенцем короля Арлема Гауса, Георг получил власть. Валард был младшим принцем, к тому же он вывел графство из состава Океании и больше за трон не боролся. Георг получил корону слишком просто, без борьбы. А ведь все, что он умел, – это резать. Не разбирался в интригах и не испытывал сомнений. Он был бездушным садистом. Куда хуже Фавластаса. Но кое-кого этот садист все же любил… помимо себя. Своего старшего сына и наследника – Симиона. Младшему, Владимиру, любовь отца не досталась, потому что еще с детства принц был на стороне своего дяди и двоюродных братьев. Когда он подрос, то понял, что открыто выступать против отца – равносильно самоубийству. Однако втайне от короля и своего брата, принц по-прежнему навещал графство и встречался с родственниками».

200 лет назад

В тот поздний осенний вечер в Порте-Лагуне, центральном городе Океании, проходил пир в честь дня рождения короля. Снаружи серый замок, окутанный пеленой дождя, был таким же мрачным, как и всегда. Лишь внутри, в тронном зале, играла торжественная музыка, и «праздновали» аристократы. Все они были вынуждены присутствовать, в противном случае их казнили бы. Впрочем, явившись туда, они рисковали не меньше. Пьяный тиран мог уничтожить их просто за то, что вино оказалось кислым или слишком темным.

Потупив взгляд, Владимир залпом осушил бокал. Его тошнило от всего происходящего. Куда ни глянь, всюду ложь. А музыка просто сводила с ума. Он бы с радостью покинул зал, только вот не мог, ведь обещал Фредрику и другим, что будет приглядывать за обстановкой при дворе.

– «Сосредоточься! – мысленно приказал он себе. – Что ты шатаешься, как жалкий пьяница?! Соберись!» Но это не очень-то помогало. Особенно когда до его слуха доносился голос родного брата.

– А мне нравится вырез… вот здесь особенно, вот здесь, – игриво шептал тот, сидя неподалеку и наслаждаясь обществом придворной колдуньи. Ее звали Глэдис, и она была не просто колдуньей при дворе тирана, она была мглистой. В свое время ей удалось втереться в доверие к Георгу, да еще и соблазнить наследника престола. Владимир знал, что если бы на месте брата оказался он сам, тиран уничтожил бы его за подобную любовь. Король предоставлял полную свободу только Симиону.

– Вырез такой же, как и всегда, – отвечала она. Владимир сморщился. И почему он должен это слушать? А она все не унималась: – Ты специально так смотришь на меня, показываешь всем за столом, что нашел золотую жилу, не так ли? – У нее был довольно низкий голос, голос много повидавшей в жизни женщины, ничуть не забитой, не сомневающейся и не пуганой. Пожалуй, только такая и могла быть при дворе тирана. – Не старайся, – говорила она, – все равно на нас никто не обратит внимания, особенно в этот вечер. Все так напряжены, – теперь она ухмыльнулась. – Боятся твоего отца. Все, что ты тут изображаешь, видит лишь твой братишка. Сегодня он тоже не в духе, ты шепни ему на ушко, что небезопасно так откровенно выказывать презрение королю…