Ярослава Осокина - Истории Джека

— Сиди, где сидишь, и не лезь сюда, — злым голосом сказал Джек, видя, что Энца напряглась.

— Не разговаривай, Джек, ты нам картину сбиваешь, — прервал его Винни.

— Заткнись, — отозвался тот и снова прикрыл глаза.

Его начало потряхивать, но Джек, стиснув зубы, держался.

Конечно, держался. Куда ему деваться было: пожалуй, только это ему и позволяло по-прежнему оставаться на балансе института как практикующему магу.

Смешно. Он и сам не знал, зачем ему это — да и практики-то, уж будем честными, никогда не было. У него лицензию не отнимали, вот и все дела. А по сути он оставался все тем же невежественным подростком. Магию он знал в теории, но это как знать в теории кузнечное дело: если молота ни разу в жизни в руках не держал, и гвоздя не выкуешь без опыта.

Зачем вот Энцу тащил сюда, позориться только. Вон сидит, глазищи распахнула, руки в кулаки сжала.

Уж будь Винни с Ван-Лиром монстр-объектами, давно бы порубила в мелкую капусту.

А с людьми не умеет.

Судорогой вдруг прошило правую руку, потом лицо. Что за бес…

Вот за что он ненавидел все эти их опыты и тесты: начинают в голову лезть дерьмовые мысли, и жизнь сразу кажется просто чьей-то отрыжкой, и сам он бесполезным сломанным петрушкой, и болит потом так, что едва ноги волочишь. А этим все равно, лишь бы результаты получить.

— Извините, пожалуйста, — где-то далеко шелестел неприятный своей вечной неуверенностью и слабостью голос. — Можно это все прекратить? Мне кажется…

— Не лезьте, куда вас не просят, — раздраженно обрывал ее Винни. — Что за дерьмо… ты регистрируешь это, Ван-Лир?

— Да.

— Послушайте…

— Если ты сейчас же не отойдешь и не прекратишь мешать, — вспылил Винни, — То…

— Жизненные показатели падают, — вклинился сухой голос Ван-Лира, — прекращаю эксперимент. Время окончания: семнадцать двадцать.

В этом месте Джек отключился.

Правда, как он понял спустя пару минут, этого никто не заметил. Ван-Лир с каменным лицом снимал с него датчики, пластина уже была убрана, потом парень сунул ему салфетку, чтобы Джек стер с себя остатки геля и ушел. Энца и Винни, недовольные и злые, стояли по обе стороны кресла.

Что характерно, у Энцы уже глаза были на мокром месте, а Винни и не подумал извиняться. Неожиданно успокоившись, он продолжал разговор как ни в чем не бывало.

— Чего ты там натворил опять, Джек? — спросил Винни. — Утром даже летучку собирали. Я, правда, все проспал, но понял, что тебя песочили.

Джек промолчал, натягивая футболку. Суставы едва двигались и казалось, что даже скрипели, как у железного дровосека, попавшего под дождь.

Снова появился Ван-Лир, в руках по дымящейся кружке с чаем. Одну он сунул Энце, другую Джеку.

Хороший парень этот Ван-Лир, хоть и странноватый. «Да кто из нас не странноватый, в самом деле», — подумал Джек. Чай был дрянной, кружка грязная, но от горячей жижи стало значительно легче. Джек свесил ноги вниз и поболтал ими. Вставать сразу не решился, боялся растянуться на полу. Энцу тогда точно кондратий хватит.

— Будешь теперь принимать участие в Большом Ристалище? В этом году Алый турнир, — вдруг сказал Ван-Лир.

Он уже сидел за одним из столов, перенося данные с ноутбука. Периодически что-то печатал, и клавиатура от быстрых и жестких ударов подскакивала и стучала о стол.

Джек об этом и не думал вовсе. Он следил, конечно, за проведением и результатами: в прошлом году там выступал Донно, но собственное участие… Джек повернулся и посмотрел на Энцу, только чтобы увидеть зеркально озадаченное лицо девушки.

М-да. А ведь на носу уже: через месяц, и к тому же Алый турнир, значит юбилейный какой-то, с приуроченным празднованием и потехой для зрителей. Основное событие года в Старом свете, состязание боевых магов, фестиваль и прочие радости, транслируемые по всем каналам телевидения. Обсуждения, ставки, болельщики.

Часть состязаний оставалась за кадром, но вот подведение итогов и фестиваль, все эти красоты даже Джека не оставляли равнодушным. Если там, конечно, свои ребята участие принимали или дамочки какие красивые.

А Ван-Лир знал, что сказать, вон и мысли все переключились сразу. Джек головой потряс: только что страдал и переживал, и вот уже размышляет, принимать ли участие в турнире.

— А нас что, могут взять? — потрясенно спросила Энца. И в самых смелых мечтах она не представляла себе, что принимает участие в турнире на Большом Ристалище.

Тоже вопрос. Кто его знает, какие там правила участия. Джек хмыкнул, встал на ноги и потянулся. Спина заскрипела, но он не обратил внимания.

Алый турнир, надо же.

Надо сказать, что практику смены имен перед началом обучения магов многие давно уже считали ущербной и вредной. «Справедливая ассамблея» так вовсе требовала запретить ее, как нечто, унижающее достоинство, ненужное наследие рабских времен.

Они крупно преувеличивали и, скорее всего, намеренно. Эти ребята вообще любили нагнетать атмосферу.

Сокрытие своего имени никоим образом к рабовладению не относилось. Маги древности придавали истинным именам сакральное значение, считая, что знание их дает полную власть над человеком или иным существом. Поэтому они умалчивали свои имена, делали из них анаграммы, выбирали псевдонимы, одним словом, берегли как зеницу ока.

Во времена Второй Реформации восемнадцатого века это нашло свое отражение в обычае, который вскоре возвели в ранг закона: любое дитя, принимаемое на обучение магии, теряло свое старое имя и обретало новое.

В Старом свете закон предусматривал всего одно имя, без фамилии, отчества, принадлежности к клану и прочего, но выбрать его ребенок мог сам. В обществах Азии имена выбирали наставники или опекуны, но зато, как и в Новом свете, оно могло быть многосложным, включать в себя родовые признаки.

И хотя сакральный смысл истинного имени был поставлен под вопрос еще в девятнадцатом веке, а многочисленные исследования прошлого полностью развеяли этот миф, закон все же оставался.

Против него выступала и более либеральная общественная организация «Жезл Меркурия», но, не поддерживаемая в этом вопросе правительством, особого рвения не выказывала.

Защитники же обычая оперировали фундаментальным трудом Эфрена Апсвица «О небесных сферах и словоименованиях», где в главе о ноосфере указывалось на то, что дети более открыты тонким течениям, а значит, им легче связываться с общечеловеческой сферой разума, чтобы постичь наиболее подходящие для своей будущей жизни имена. Не менее важным был раздел о свойствах и особенностях слов и словосочетаний, используемых для именования и общения.

Хотя современные ему ученые называли эти филологические изыскания признанного мэтра дилетантскими, его труд тем не менее входил в золотой фонд мировой литературы, в обязательном порядке изучался на курсе всеобщей магической истории, а потому на известные огрехи Апсвица закрывали глаза.