Ярослава Осокина - Истории Джека

— Негусто, — отозвался Саган. — Но ты в темноте ничего не найдешь, да и не стоит. Мы же все равно выбываем, какая разница, сколько жетонов собрали?

Энца, которая уже встала на ноги и направилась было к останкам големов, остановилась и недоуменно обернулась:

— Как выбываем? Диспетчер сказал, что мы можем продолжать соревнование. Мы поможем тебе идти, и будем двигаться дальше. Разве нет?

Донно и Саган смотрели на нее во все глаза.

— Что такое? Мы ведь все можем перейти на маршрут S, — она подняла правую руку, под напульсником был застегнут браслет-артефакт, активировавший одноразовый переход. Такие же браслеты были у всех остальных участников.

— Мы можем идти, останавливаться или меняться, и охотиться на големов. Нам же важно собрать жетонов побольше, чтобы выиграть?

— Так ты и выиграть собираешься? — восхищенно спросил Саган.

— А зачем тогда участвовать? — удивилась Энца. — Донно, мы же сможем вдвоем помогать ему идти?

— Сможем, — согласился Донно и сказал: — Я тебя люблю.

От неожиданности Энца засмеялась, но почти сразу спохватилась и широко распахнув глаза уставилась на Донно. От нее волной прянул осязаемый ужас.

Донно всего на миг запнулся, но взял себя в руки. Как она недавно говорила? Важно не только, что ты чувствуешь, но и по какой причине. Она испугалась не признанию, а своей реакции на него, и того, что смехом обидит Донно.

Энца была такой же как Джек — вроде бы читаешь, но в глубине совсем не то, что видно на поверхности.

Саган ткнул его в бок:

— Нашел время, — прошептал он. — Тебя что, не учили как надо девушкам признаваться?

— Я пойду, — взъерошив волосы, быстро сказала Энца и ушла, освещая путь светляком на ветке.

— Ну ты даешь, — с осуждением сказал Саган. — И чего это учудил?

— Не знаю, — отозвался Донно. — Как-то само вырвалось.

Он закончил с повязкой, надел сверху носок и, подхватив свою фалькату, отправился вырезать из троих лежащих големов металлические бруски, которые Энца называла жетонами.

— Вот этот — мой, — сказал Саган. — Остальных порешила Энца.

— Да это заметно, — сказал Донно. На зеркальных срезах големов поблескивало отражение его светляка.

Минут через пятнадцать вернулась Энца, руки были по локоть испачканы в золе, светляк почти угас.

— Я все, что нашла, упаковала в свой рюкзак. Отдам, когда выберемся, — сказала она. — Донно… там бинт остался? Я немного руки обожгла.

Еще договаривая, она покраснела так, что видно было даже в полутьме. Саган про себя хихикнул, а Донно кинулся к ней осматривать ожоги. Юноша в это время пробовал встать.

— Не вздумай на больную ногу опираться, — предупредил его через плечо Донно.

— Не маленький, знаю, — отмахнулся Саган и тут же случайно оступился, перенеся вес на поврежденную ступню. Сам тихонько взвыл, да и Донно вздрогнул: слишком близко и слишком больно.

Ожоги были несерьезные: покраснение, без пузырей, так что Донно аккуратно забинтовал обе маленькие ладони и осторожно поцеловал их сверху. Энца напряглась, но руки не отняла.

— Давайте быстрее пойдем, — сказала она. — Мы и так будем медленно двигаться… извини, Саган… а времени уже много прошло. Наверно, лучше если ты, Донно, будешь открывать, а мы пойдем за тобой.

Донно кивнул, вернулся к Сагану и перекинул его руку через плечо. Разница в росте была слишком велика, и идти было неудобно.

— Смотри, уже командует, — весело прошептал Саган. — Вот малявка.

— Помолчи и иди осторожно, — сказал ему Донно. — Энца, возьми мою фалькату, пожалуйста, и встань по левую руку. Когда скажу, шагаем все одновременно.

Саган и Энца вразнобой подтвердили, что готовы. Донно сжал керамическую бусину на кожаном шнурке, давя ее в крошку, и скомандовал:

— Вперед!

Снова закладывает уши, в глазах не тьма, а непонятная хмарь, но спустя миг все в порядке.

— Тепло, — облегченно вздыхает Энца, опасавшаяся, что снова попадет в межсезонье.

— Светло, — радуется Саган, и Донно смеется над ними.

Анна нервно ходила из угла в угол. Вылетала в коридор, чтобы выпить воды из кулера и возвращалась в комнату, чтобы снова мерить ее шагами. Она успела взять штурмом диспетчерскую, плотно пообщаться с администрацией и собственным начальством. Никаких результатов это не принесло.

Джек вышел на балкончик и устроился покурить. Смотреть на трансляцию «Охотников и уток» было слишком скучно: Джеку никогда не нравились командные игры. Была бы там еще интеллектуальная составляющая, вроде стратегии в бао, еще куда ни шло. А то носятся, схлопывают на поле пространство, ныряют в свои же ловушки, дерутся и скандалят. Тоска.

— Ты совсем не волнуешься! — накинулась на него Анна. — А ты, Роберт, вообще бревно! Впрочем, как всегда. Что вы расселись? Надо же что-то делать?

— Пока у тебя нет дурных предчувствий, — меланхолично заметил Роберт, — к чему трепыхаться? Они не маленькие, и сами во всем разберутся.

— Надо ждать, — зевнув, сказал Джек. — Ты уже все, что могла сделала.

— Это ты, Джек, — вдруг сердито сказала Анна. — Всегда, везде. Где ты только ни появляешься, все идет не так.

— Ну ты совсем того, — поразился Джек. — Тут как ни крути, я вообще не причем.

— А ты теперь и не один, теперь вы вдвоем вносите хаос, — устало ответила Анна.

Она наконец присела на диванчик и обхватила себя руками.

— Я его совсем не чувствую. Он выплеснул слишком много энергии, и все мои контролирующие чары смело. Он теперь не сможет вызывать огонь…

Она нервно растерла пальцы и вдруг вскинулась, осененная новой идеей.

— И как ты мог ее отпустить, Джек? Неужели ты не боишься, что с ней что-то случится? Разве вам обоим мало той опасности, которая на работе?

Джек заткнул уши. Он не видел смысла разговаривать с женщиной, явно пытающейся довести себя до истерики.

— Энца, ты не могла бы срезать мне прут вон с того дерева? Вроде бы ясень. И штук пять прямых хворостин.

— Могу, — удивилась Энца. — Но если тебе нужно опираться, лучше потолще что-то.

— Не, это я сам сейчас подберу. Я хочу лук сделать. Когда в академии учился, ходил на факультатив по стрельбе, так что тряхну стариной.

Донно в это время методично разбивал отряд из шести големов: была его очередь охотиться.

Энца по указаниям Сагана выбрала и срезала прут посуше, обтесала его и нанесла зарубки для тетивы.

— Это временный, несерьезный лук, — сказал Саган, натягивая тетиву. В его рюкзаке валялась всякая всячина — от жвачек и шоколада до гвоздей и бечевки. — Я предполагал, что будет сложно, и прихватил всего понемногу.

— А зачем тебе пассатижи? — спросила Энца, помогая собрать высыпанные из рюкзака вещи. — А резиновая собачка, рулетка и проездной на автобус?

— Ну, мало ли что может случиться, — туманно ответил Саган.