Анатолий Нейтак - Мийол-странник

Мийол спокойно сидел за валуном, вытряхивая на лезвие кинжала вязкие фиолетовые капли из малого поясного флакона. Потом сместился — с таким расчётом, чтобы валун оставался преградой между ним и дедом. Тот, поотставший, снова использовал Чуткость краткую, шатнулся (три раза подряд всё равно, что самому себе врезать по башке… это и в юные лета нелегко!), велел прочим проверить, что творится за валунами, включая и тот, который использовал для прикрытия Мийол… ха. Поздно! Маг уже оттуда убрался.

В последний миг дед, верно, что-то заподозрил. Опыт отточил его чутьё. Но старость брала своё, притупляя чувства, сковывая суставы, замедляя рефлексы. Да и троекратное применение бьющего по нервам приёма сказалось. Уклоняться он начал до удара, но это ему не помогло. Кинжал с чарами Улучшенного Пронзающего Рассечения и зельем, сваренным Шак, резанул его по левому бедру. А маг спустя секунду снова ушёл в невидимость, реактивировав талисман.

Вот теперь поднялся уже не крик, а прямо-таки «галдёж и лай». Свою лепту не вносили разве что Черноголовые: они всё ещё бежали от города — правда, когда богохульствующий во весь голос дед рухнул наземь, пытаясь зажать пальцами рану, энтузиазма у молодёжи поубавилось. Да и взрослые бандиты как-то попритухли. Их вопли звучали особенно пронзительно именно потому, что жирный йотц оказался, пожалуй, всё-таки угражем. Это не помешало бы им ломануться к нему всей толпой, а затем запинать, но… куда ломиться-то? Не видно же ни упасха! Хубров маг прячется резвей уховёртки подкаменной, чтоб его боги сплющили!

Среди воплей, преисполненных возмущения, тайного страха и бессильной ярости, часто заглушаемых хриплыми взрыкиваниями бабищи, что пыталась навести среди толпы подобие порядка по праву силы, прозвучала пара реплик, что заинтересовала Мийола с особенной силой. Он постарался взять на заметку самых осведомлённых, и…

…просто ждал, стоя чуть поодаль.

Но не забывал оглядываться и обшаривать связанностью окрестности. В связи с только что услышанным это следовало считать совершенно необходимой предосторожностью.

Толпа бандитов продолжала орать и скандалить до самого последнего момента, когда из-за крайних домов выплыл, резко набирая свою максимальную скорость, «Хитолору». Как и велел Мийол, Эшки передала его сообщение и привела помощь. На баке яхты изображал носовую фигуру сонный, обнажённый до пояса, хмуро-злобный Рикс со своим любимым молотом на плече. Слева от него вцепилась в ограждение Васька, справа — злобно оскаленная Шак. При виде спешащего на помощь летучего транспорта бандиты резко умолкли и принялись бежать в разные стороны; Мийол воспользовался этим и подрезал отравленным кинжалом ещё одного из них, сболтнувшего больше, чем следовало. А когда «Хитолору» начал замедляться и Рикс явно вознамерился сигануть наземь, перепрыгнув фальшборт, маг крикнул, указующе тыкая рукой:

— Поймайте мне вон того, лысого! Можно помятым, но чтобы мог болтать!

— Лысый, говоришь? Сейчас доставим!

«Сейчас» заняло от силы пять минут. Искомый бандит, конечно, возрастом потягаться со шрамированным дедом не мог, но молодость его тоже давно миновала, оставив на память брюшко и одышку; а если бы и нет — убежать по открытой местности от летучей яхты не смогла бы даже выкладывающаяся до самого предела Трашши уль-Саккамор, не то, что Воин первого ранга. На момент возвращения «Хитолору» с заказанным телом (колени и локти в кашу разбиты ударами молота, лысый скулит сквозь кляп) Мийол успел оприходовать порезанного первым деда и его, так сказать, коллегу по промыслу, порезанного вторым. А именно — перетянул бородатому угрюмцу раненое бедро (правое, для разнообразия), чтобы кровью не истёк до срока, после чего перетащил поближе к деду. Тот уже не богохульствовал и не сыпал площадной бранью, а дрожал и потел, смертельно бледнея. Дышал он при этом с большим трудом и усиливающимися хрипами.

— Вот, держи своего лысого, — без лишней нежности сволок Рикс третьего пленника в один ряд с первой парой. — Зачем он только нужен?

— Сейчас поймёшь. А, и обеспечь их кляпами. Я хочу, чтобы они выслушали меня очень внимательно и не перебивали.

— Здесь ты лидер.

Мийол глянул на окровавленное лезвие кинжала, хмыкнул. На глазах у лысого достал всё тот же флакон, окропил оружие фиолетовым зельем и порезал тому плечо. Заткнул и убрал флакон обратно в кармашек на поясе, достал тряпицу, протёр ею лезвие, убрал кинжал в ножны.

— Вот так. Уважаемые бандиты, минутку внимания! Я не стану вам врать и обещать жизнь. Вы знали, на что шли. Однако подохнуть можно по-разному. Сейчас вы все трое медленно и очень мучительно загибаетесь от яда. Комплексный состав лишает сил, обеспечивая ощущениями вроде сжигания заживо — чувствуете? Нет? Скоро почувствуете. Хотя вот дедуля уже понял, что к чему, если судить по внешним признакам. Его уже пронимает понемногу. Однако убивает не сам яд, а… ладно, терминов вы не поймёте… в общем, смерть наступит примерно через час-полтора от переполнения лёгких и бронхов застывающей слизистой массой. Говоря простыми словами, вы все задохнётесь. Медленно. Словно вас засасывает болото, заливая горло и нос липкой жижей. Но при этом как будто поджаривая на костре. Забавное сочетание, не правда ли? Но кто-то один сможет умереть быстро, практически без боли. Думаю, среди вас совсем уж непонятливых нет и вы понимаете, что мне от вас нужно? А? А?! Почему вы все так упорно молчите?

— Ты же сам велел им кляпы вставить.

— Да? И в самом деле. Я уж думал, у нас недопонимание образовалось и все трое дружно решили умереть мучительно и медленно. Даже слегка позавидовал: такая стойкость! Верность своим друганам-бандитам, вожакам и воровским принципам! Личная честь, несгибаемая воля! Пойти на смерть, причём долгую и злую, но не выдать ни полслова секретов. Вон, Рикс, смотри, как яро блестят глаза этого уважаемого дедули. Какой гнев на злую судьбу переполняет его взор — почти как в классической трагедии у какого-нибудь обречённого принца…

— А по-моему, он плачет от боли, — заметил Рикс скучным голосом человека, который не против чужих фантазий, но считает своим долгом иногда напоминать о грубой реальности.

— Думаешь? Ну, это не интересно. Это ж выходит, что он простой зажившийся бандюган, который даже небольшую боль перетерпеть не может. А она пока ещё небольшая, ведь и получаса не прошло с момента отравления. Я искренне надеялся, что у решившихся напасть на меня слабаков окажется больше положительных качеств. Должна же им жизнь выдать что-то этакое в порядке компенсации за ярко выраженное слабоумие? Ну, что-то ещё, помимо самоубийственной отваги. Её они проявили в полной мере и все разом.