Андрей Каминский - Игра Ловца [СИ]

— Хитрый ублюдок, — с некоторым восхищением произнесла она. Напрягая зрение, она увидела на стенах рядом с Теоном и Кейном, натянувших тетивы лучников, в которых она признала жителей болот. Досадливо подумала, что дала слишком много воли Антуанетте в издевательствах над ними — немудрено, что лягушатники готовы переметнуться к любому, кто пообещает им избавление. Но рядом с ними Эфрель видела и более рослых воинов, в коих узнала оставленных в крепости Железнорожденных — и это сбивало с толку. Уж кто-кто, а эти бы точно не перешли на сторону Теона — Антуанетта немало постаралась, чтобы они относились к нему с предельным презрением.

— У Железных Островов уже есть король, — крикнула она в ответ, — и это Марлон Волмарк, наследник Хоаров, королей Рек и Островов. Теон Грейджой потерял право зваться королем, зваться Железнорожденным, даже зваться мужчиной.

Громкий смех позади нее подтвердил ее слова, но в этом смехе Эфрель легко уловила неуверенные нотки.

— Ошибаешься, Санса Старк, — Кейн даже не скрывал сарказма с которым произнес «ее» имя, — Теон больше мужчина, чем этот маломерок, прячущийся за женскую юбку. Чтобы подтвердить это, он вызывает его на поединок. Победитель получит все — корону, вассалов… и жену проигравшего.

Эфрель быстро оглянулась, безошибочно угадывая недоумение вассалов. Можно, конечно, презрительно отринуть этот вызов — но придется брать проклятую крепость, укрепленную ею же. Ничего, она знает, как выцарапать этого омара из панциря.

— Король не принимает вызов от скопца и неудачника, — презрительно сказала она, — и не станет тратить сил на то, чтобы взять крепость, занятую черным колдовством. Вас покарает сам Утонувший Бог — еще до рассвета в Рве Кайлин не останется живых.

С этими словам она тронула поводья и отъехала в сторону. Вслед за ней, бросив ненавидящий взгляд наверх, отъехал и Марлон Волмарк.

Эфрель читала заклятия вскинув руки над костром, разожженным перед потайным входом в подземелья. Кроме самой ведьмы, тут стояло лишь тринадцать «утопленников» доставшихся от Эйрона — самозванка не желала, чтобы лорды узнали о ней слишком многое. Даже мужу она не собиралась раскрывать секрет лазов, которыми в крепость пробирались хлюпари и скилреды. Не собиралась ведьма у всех на глазах применять и парализующие чары — до сих пор ей удавалось это сделать более-менее скрыто. К тому же Кейн, насколько она помнила, все же нашел способ преодолеть их действие.

Проклятый Кейн! Внутренне ведьма бушевала, неустанно коря себя за то, что не убила его сразу. Надо было сообразить, что дуре-Антуанетте он не по зубам. Эфрель ни на минуту не сомневалась, что именно Кейн был подлинным хозяином крепости, используя Теона как марионетку. Надо полагать он и склонил на свою сторону гарнизон Железнорожденных, пообещав им земли и титулы от имени нового «короля».

Но наряду со злобой Эфрель обуревал и нешуточный азарт. Прежние победы давались ей слишком легко, так что порой ей становилось скучно. Кейн достойный враг и сражение с ним доставит ей подлинное наслаждение — как и его казнь. Теперь она не будет тянуть время с подготовкой к заклятию метемпсихозы — захватив Кейна живьем она прилюдно скормит скилредам его и Теона. Ведьма почти не сомневалась в победе — чтобы за хитрости не учинил Кейн наверху, в подземельях властвовали иные создания. Сейчас Эфрель призывала их из сырых убежищ как тех, кто уже расселился по озерам и рекам Перешейка, так и тех, кто все еще пребывал в море — хлюпарей из Пасти и скилредов из Залива Железных Людей. Все эти твари проникнут в замок по подземным ходам — а с ними пройдет и Эфрель. Даже если Кейн и обезопасился от ее чар, то защитить он смог только себя — ну и может еще пару нужных ему человек, вроде Теона. Спасти остальных ему не под силу — поэтому они будут стоять скованные магией, пока скилреды и хлюпари будут пожирать их. Что же до Сансы, то если эта шлюха еще жива…

Кровожадные мечтания Эфрель прервал негромкий свист и несколько утопленников повалились на землю пронзенные стрелами. Скорее удивленная, чем разгневанная, ведьма обернулась — и тут же земля, прикрывавшая вход в потайной лаз словно взорвалась. Ужасающий трупный смрад ударил ей в ноздри и, обернувшись, Эфрель увидела хлюпаря. Мертвого хлюпаря — из распоротого брюха вываливались кишки, в выеденных глазницах копошились рачки и еще какая-то мелкая живность, на горле зияла огромная рана, сквозь которую проглядывал позвоночник. Но, несмотря на эти несомненные признаки смерти, это существо двигалось и даже нападало!

Молча тварь кинулась на застигнутую врасплох Эфрель, повалив ее на землю. Невыносимо мерзкий запах разложения ударил в ноздри королевы, когда груда мертвой плоти вдавила ее в болотную грязь и изъеденная крысами ладонь зажала ей рот. Вокруг погибали «утопленники»- сраженные стрелами существ похожих на кранножан и в то же время чем-то неуловимо от них отличающихся. А из под земли лезли все новые мертвецы — еще пара хлюпарей и люди — точнее человеческие трупы: с разбухшими, словно пролежавшими в воде телами, остекленевшими глазами и неуклюжими движениями. И все же Эфрель признала некоторых, знакомых ей еще при жизни.

Это были те самые Железнорожденные, которых она оставила охранять крепость!

В подземельях полыхал костер, бросая отблески на темную воду. Над ней сидели болотники, неумело, но старательно бьющие в самодельные барабаны. Колдовство Джоан изменило их — щуплые тела округлились и вытянулись, ноги стали короче, пальцы удлинились и между них появились перепонки. Тупые рыбьи морды выразительностью уступали даже стоявшим рядом мертвецам. Кейн довольно усмехнулся — да, вот этого Эфрель предусмотреть не могла. Парализующие чары действовали на людей, но не на созданий темнокожей ведьмы и не на поднятые ею же трупы, которые сама мулатка именовала «зомби». Когда болотники проникли в подземелья Рва Кайлин, их отравленные стрелы и остроги покончили с тамошним гарнизоном, после в крепость вошли Кейн и Джоан. Рыжебородый и сам был не новичком в некромантии, объединившись же с жрицей вуду, они смогли поднять всех убитых.

В центре круга, образованного телами мертвецов яростно дергалась, связанная и с кляпом в рту, Эфрель, сжигавшая Кейна взглядом. Вплотную к ней, также связанная и с кляпом, лежала Санса смотревшая на разворачивающееся перед ней действо со смесью страха и отчаянной надежды. Один из самых жутких секретов черных колдунов неведомого мира, предназначенный для попрания всех законов естества, на сей раз, напротив, восстанавливал естественный порядок вещей.

Толпа мертвецов расступилась — на освободившееся пространство выкатилось нечто круглое, остановившееся перед двумя девушками. Эфрель вздрогнула, узнав в изрядно подпорченных, но все же узнаваемых чертах, лицо Антунетты. Вновь забили барабаны и в круг шагнула Джоан — голая, если не считать браслетов из кованного золота. Мгновение девушка не шевелилась, потом, словно проснувшись, закрутилась в замысловатом танце. Кейн, внимательно наблюдавший за ней, не мог найти слов для его описания: крутящийся, вращающийся вихрь поз и жестов, которые от века исполняли черные жрицы Бога-Змея. Голова ведьмы танцевала тоже — подпрыгивая и крутясь, словно живая тварь, повторяя каждый прыжок и кульбит танцовщицы. Вот шаманка издала громкий свист, напоминающий змеиное шипение, сделала резкое движение рукой и голова Антуанетты вдруг сама прыгнула в костер. Огонь взметнулся вверх, из пламени взвилось и заклубилось причудливое облако, скрывшее обеих женщин. Стены и пол дрогнули, поплыли, и Кейн не мог разобрать в этих непостижимых изменениях, где Санса, а где — Эфрель. Их черты расплывались и сливались, так что нельзя было судить, кому что принадлежит.