Светлана Багдерина - Путешествие в Шахристан

Улюмские телохранители смотрели на графа с неприкрытым восхищением и внимали, открыв рты.

Его светлости, впрочем, было недосуг обращать внимание на реакцию малопочтенной публики, ибо был он чрезвычайно занят. Подняв на ноги боярина, а бея, напротив, приведя в горизонтальное положение, он молниеносно извлёк из-за пазухи короткую налитую свинцом дубинку из граба [8] 'В слободке нашей всякое бывало, особенно вечерами, вот я и привык из дому-то неподготовленным не выходить' - несколько смущённо объяснял граф нам после. и с дружелюбной улыбкой обратился к телохранителям поверженного степняка.

Телохранители сочли за лучшее вызов графа не принимать. 'Мы ещё встретимся на узкой дорожке, грязные белозадые макаки! Вы ещё вспомните, кто такой Абдурезак-баши!' - грозил нам из дорожной пыли улюмец, сам более всего напоминавший в этот момент описанное им животное, но мы уже не обращали внимание на его вопли и поспешили в гостиницу.

Там нас поджидал уже начинавший беспокоиться по поводу нашего отсутствия Нибельмес-ага, который вручил нам билеты на паром.

Через Рахат между Сарынью и её караканским предместьем курсирует два типа паромов. Первый, напоминающий гигантскую копию обыкновенных паромов-плотов, передвигался натянутой над рекой исполинской цепью, концы которой укреплялись в расположенных на противоположных берегах башнях. В этих же башнях располагались и механизмы, приводящие цепь в движение, - но неясно было, от магии ли, от сотен рабов или от неких немереной физической силы существ получают эти машины необходимую для работы энергию.

Если паромы первого типа предназначались для перевозки караванов, бесконечным потоком следующим в эмират и из него, то для перевозки людей были предназначены паромы совсем другого типа, напоминающие прекрасные, хотя и несколько неповоротливые морские парусники - такие я раньше видел только на картинках в книжках про Гвент. Около дюжины таких судов курсировало между берегами Рахата в обе стороны, причём если на верхние палубы они принимали пассажиров, то в трюм через хитроумные люки заводили коней и повозки.

На одном из таких паромов мы и последовали через Рахат. Наша каюта располагалась в кормовой части и была обставлена с комфортом, который превосходил мои представления о необходимом для краткой поездки. Такие каюты предназначались для самих шахраев, для сабрумаев и для гостей эмирата, к которым любезностью нашего проводника были отнесены и мы. На нашу палубу почти не долетали звуки с носовой части судна, предназначенной для перевозки всех прочих прибывающих в Шахристан, о чём я несколько пожалел, ибо в течение всего пути усиленный нехитрой магией голос помощника капитана вещал о важнейших шахрайских законах, обычаях и принятых в эмирате правилах вежества. 'Мы считаем необходимым донести эту информацию до варваров, - небрежно пояснил Нибельмес-ага. - Ведь если они нарушат эти правила, а тем более законы, то будут немедленно удалены с благословенной земли эмирата'. Мне оставалось лишь надеяться, что шахрай имел в виду всего лишь выдворение нарушителя за границу....

Не прошло и получаса, как мы уже спускались по широкому трапу на одну из каменных пристаней Сарыни-на-Кичке. Обширностью эта пристань много превосходила то, что я воображал себе относительно места швартовки речных судов. Собственно, была это не пристань даже, а целый портовый квартал со множеством доков и складов, а также с различными административными зданиями. Сама пристань была обнесена каменной стеной, и чтобы попасть в город, нужно было пройти сквозь одно из таких зданий: в нём располагались чиновники, расспрашивающие всех приезжающих о цели прибытия в Шахристан и досматривающие их вещи. Если результат расспроса не удовлетворял шахрая, то ожидающие поодаль стражники провожали незадачливого гостя эмирата куда-то на второй этаж, после чего сей гость либо возвращался и принимался всё объяснять сызнова, либо отправлялся на паром, идущий обратно на караканскую сторону Рахата. Впрочем мы в сопровождении Нибельмеса прошли сие мытарство споро и без затруднений.

Город, в который мы прибыли, расположен близ места впадения в Рахат речки Кички, давшей название сему порубежному городу, который можно было бы назвать крепостью, если бы не обширность его. Как я узнал позже, внутреннее побережье Рахата, окружающее Сарынь-на-Кичке, называется Домашней Степью, поскольку в древности служило местом выпаса шахрайских табунов. Ныне же степь эта распахана под многочисленные поля, и пасутся на них коровы и овцы, да и то лишь в тот сезон, на который данный участок предназначен к отдыху.

В городе четырьмя голосами 'за' было принято решение остановиться на пару дней для отдыха, необходимого после долгой дороги и нам, тем более что уютная, зелёная Сарынь, совсем не похожая на своё караканское предместье, после многих дней скитания по дикой степи казалась воплощением уюта и респектабельности. Нибельмес-ага любезно снял для нас четыре просторные и превосходно меблированные комнаты в окружённой садом двухэтажной гостинице, внутренний двор которой украшали известняковые колонны. Однако главным украшением места нашего отдыха по праву можно было назвать нежно журчащий фонтан с прохладной водой.

Здесь я впервые столкнулся с особой любовью шахраев к фонтанам, ибо в эмирате эти источники свежести стремятся разместить в любом сколь-нибудь пригодном для них месте, тем самым не только добавляя комфорта своим жилищам и городам, но и демонстрируя изобилие в стране главного для засушливых местах сокровища - воды. Второй страстью шахрайских архитекторов, способной затмить увлечение фонтанами, являются колонны: ими украшают частные дома, гостиницы и общественные здания, из них сооружают галереи, колоннады и портики, их устанавливают на улице и в помещении, в качестве опоры для стен и сводов или просто для красоты...Думаю, во всей Стелле невозможно отыскать столько колонн, сколько удалось увидеть мне за недели пребывания в Шахристане!

По прибытии в Сарынь я испытывал меньше потребности в отдыхе, чем мои спутники, а потому, посетив с шахраем и лукоморцем соседствующие с нашей гостиницей термы, решил посвятить свободное время не сну и трапезе, а осмотру города, тем более что Нибельмес-ага заверил меня, что это не возбраняется шахрайскими законами, а потому совершенно безопасно.

В первую очередь направился я к располагавшимся вблизи места нашей остановки городским стенам, которые ещё при въезде в город поразили меня не столько высотой, сколько толщиной своей. Но ещё подходя к ним, я с удивлением обнаружил причину их небывалых габаритов: оказывается, городские укрепления состоят не только из самих крепостных стен, но и из пристроенных к ним с внутренней стороны жилищ солдат и офицеров порубежного гарнизона! Таким образом, ширина стен утраивается, так что не только на башнях, но и на любом участке стены могут быть расположены даже самые громоздкие орудия. Кроме того, в случае вражеского штурма защитники крепости в буквальном смысле сражаются за свои дома, которые оказываются расположенными на первой линии обороны [9] Один из шахрайских военачальников предлагал пристраивать такие дома не с внутренней части стены, а с наружной, чтобы у воинства были серьезные основания не доводить дело до осады, и даже выбил деньги и начал работы. Но после того как загадочным образом ему на голову упал кирпич (загадочным - потому, что дело было в степи, в полусотне метров от крепостной стены), строительство было прекращено. Основание - вывод проводившего расследование чиновника (совершенно случайно родом из армейской семьи), что кирпич сдуло на голову попутным ветром с крыши строящегося военного дома. После этого строительство с внешней стороны укрепления было запрещено как вредное для здоровья высшего командного состава армии эмирата. . Дома же эти, должен сказать, просторны и обставлены со всеми удобствами даже у солдат, не говоря уже об офицерских семьях. Столь суровые с внешней стороны, изнутри городские стены представляют собой ряд пристроенных друг к другу двухэтажных особняков, каждый из которых имеет отдельный вход. Офицерские особняки показались мне несколько обширнее солдатских, но, насколько я смог уразуметь, и солдаты, и их командиры живут в том участке стены, за оборону которого отвечают.