Светлана Багдерина - Путешествие в Шахристан

Часто с именами купцов соседствовал и некий слоган, призванный привлечь покупателей и показать товар с лучшей стороны. 'Теперь вам есть, где протянуть ноги' - уверял, намекая на свой мебельный магазин, стеллиандр Прокруст. Его соотечественник Герострат украсил свой павильон 'С огоньком!' пространным пояснением: 'потешные огни, зажигательные фейерверки на все случаи жизни - именины, новоселья, торжественные церемонии, храмовые праздники'. Предсказатель Хиромант неопределённого происхождения был лаконичен: 'Ваше будущее в ваших руках' - так гласила надпись над входом в то помещение, где он брался предсказывать судьбу.

Зарисовок одного из переулков Ширин-Алтынской ярмарки

На Ширин-Алтынской ярмарке, кроме пронумерованных и поименованных лавок, каждая из которых представляет собой небольшой магазин, на каждой улице можно найти чайхану, закусочную, а то и целый ресторан. Над рядами возвышаются, помимо торгового суда, ещё и вместительная больница, палата мер и весов, а также биржи и торговые дома, в которых устраивают аукционы как те, кто желает продать товар, так и те, кто желает товар купить. Для всех этих зданий выделены целые площади на пересечении торговых улиц. На других же площадях на потеху публике в крытых павильонах выступают скоморохи и циркачи, устраиваются выставки разнообразных чудес со всего света, и это не говоря о множестве качелей, каруселей и иных аттракционов.

Над сим разнообразием возвышается Дворец торговли, выстроенный в аристократическом для Шахристана вамаясьском стиле. Когда мы по моему настоянию посетили этот дворец, то выяснилось, что, вопреки названию, никакой торговли там не ведётся - по крайней мере, ни одного прилавка или тюка с товаром я ни на одном из этажей не заметил. Да и откуда им было там взяться, если большую часть дворца занимает роскошная гостиница, а в остальных помещениях располагаются около дюжины столь же роскошных ресторанов и бесчисленные гостиные.

В этих гостиных - столь же уютных, сколь и респектабельных - по двое, реже по трое беседуют богатейшие купцы Шахристана, а также гости из других стран, допущенные в это элитное общество. Они кушают мороженое и фрукты, неторопливо потягивают кальян и, под звуки доносящейся из холлов струнной музыки, ведут разговоры о философии, искусстве и торговле, как правило, приходя по каждому из этих предметов к неким соглашениям. Суммы, которые фигурируют в этих торговых соглашениях, найдутся в казне далеко не каждой державы Белого Света.

Пока лукоморские послы отдыхали в одной из таких гостиных, Нибельмес-ага, удовлетворяя мое любопытство, обещал показать мне, как он выразился, 'сердце' этого необычного дворца и всей шахрайской торговли, могущество которой простирается от пределов Вамаяси до границ Хорохорья. 'И с редкостной настырностью лезет за эти границы' - подумал я, но озвучивать свой комментарий, разумеется, не стал.

Признаюсь, в обещанном Нибельмесом месте я ожидал увидеть магов, алхимиков, превращающих шахрайские пески в золото. Умерив воображение, я стал склоняться к версии о тайном собрании совсем уж неимоверно богатых купцов, которые строят козни и планы по порабощению Белого Света за огромным столом (по моему представлению, он непременно должен был быть черным и освещаться черными свечами)... Но почему, в таком случае, Нибельмес-ага легко согласился провести меня на это, вне всякого сомнения, тайное сборище? Впрочем, реальность оказалась необычнее всех моих ожиданий. Когда по-шахрайски массивные двери распахнулись перед нами, то я увидел...

Честно говоря, сперва я ничего не увидел, поскольку зажмурился и заткнул уши от обрушившейся на меня какофонии. Когда я все же решился открыть глаза, то моему взору предстало мелькание множества ног. Нибельмес-ага любезно поднял меня над толпой - а это была именно толпа из нескольких сотен шахраев - и я увидел, что каждый из присутствующих в обширной зале словно бы пытается докричаться разом до всех остальных, не пренебрегая для того и языком жестов. В воздухе мелькали руки, звенели десятки колокольчиков, которыми некоторые из шахраев пытались по временам привлечь к себе внимание, и стоял невообразимый непрекращающийся ор сотен голосов.

Если добавить к этому постоянную беготню, то можно понять, отчего сердце шахрайской торговли в первый момент показалось мне элитным сумасшедшим домом. Нибельмес-ага как-то упоминал про такие: дело в том, что Шахристан нанимает лучших лекарей со всего Белого Света, которые пользуют всех граждан за казенный счет - впрочем, после выздоровления все шахраи, кроме самых неимущих, возвращают казне стоимость лечения сразу или в рассрочку. Но богатейшие из шахраев не желают порой лечиться в таком порядке, и для них строят специальные клиники, на которые казённое обеспечение не распространяется: там лечение сразу оплачивается пациентом, и порой эти элитные клиники более напоминают не место болезни, а место сибаритства.

На деле эти мнимые умалишенные из Дворца торговли оказались управляющими богатейших шахрайских купцов, продающими и покупающими нечто, не подвластное моему разуму, и тем делающими золото не просто из песка, но поистине из воздуха. Над ними на специальном возвышении располагаются огромные грифельные доски, а приставленные к ним писцы непрерывно рисовали, стирали и снова рисовали непонятные мне цифры, пиктограммы и бесконечные изломанные стрелки.

Наблюдая за сим причудливым сборищем, я через некоторое время с ужасом подумал, что ведь не на полях сражений, а именно в этой странной комнате решаются судьбы множества малозначительных стран, не сумевших обустроить собственное производство и собственную торговлю. От исхода одного только виденного мной дня, возможно, зависело то, какому, например, из бхайпурских княжеств суждено и далее влачить относительно сносное существование, а какому - впасть а окончательное ничтожество. И самое ужасное в том, что решение это не было целью сего орущего собрания, а являлось лишь побочным продуктом заключаемых здесь сделок. Носящиеся по залу шахраи не думали ни о бхайпурцах, ни об асхатах, а были озабочены лишь собственными доходами, которые и складывались камнями в стройное здание шахрайского торгового величия.

Покинув Дворец торговли и проведя на ярмарке целый день, мы едва начали понимать её устройство и изобилие возможностей сего организма покупки и продажи разных разностей! К концу дня стало понятно, что торговые ряды устроены в определённом порядке, так чтобы на соседних улицах соседствовали либо сходные товары, либо те, которые не употребляются один без другого. На площадях же продавалось либо что-то, подходящее для всех пересекающихся на площади улиц, либо нечто совершенно экзотическое и не вписывающееся в логику устройства ни одного из отделений ярмарочной торговли.