Светлана Багдерина - Путешествие в Шахристан

Граф замолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать.

- Но ведь, судя по всему, есть ещё и 'во-вторых', Ваше сиятельство? - деликатно поинтересовался я.

- Как говорит мой милейший начальник, герцог Гарсон Номердуа, самое справедливое воздаяние для правителя - жить так, как его подвластный. И шахраи, канальи, хорошо усвоили это правило! Ещё их прадеды стали устраивать местную систему управления так, чтобы каждый чиновник после отправления должности пожил в отставке. Причём не как некий небожитель, окружённый толпой рабов, прихлебателей и телохранителей, а как простой обыватель. Ведь даже прадеды прадедов нынешних шахраев научились видеть в чиновниках не небожителей, а обывателей. Большинство народов Белого Света даже до этого не доросли. А шахраи доросли до того, чтобы во всём государстве неизменно поддерживать простое правило: чем лучше ты правил для всех вчера - тем лучше тебе будет житься самому сегодня. Все шахрайские реформы тем или иным образом направлены на сохранение этого правила. Ну а тот, от кого во всё время правления кроме пустословия ничего не видели, тому после отставки ничего хорошего ждать и не приходится. А отставка в Шахристане как смерть - никто её не избежит. И вперёд ногами здесь на залуженный отдых, кстати, тоже не уходят. Вот и получается, что если правителю - будь то эмир или городской голова - хочется жить в покое и уважении на старости, то ему приходится умножать доходы своих соотечественников в молодости.

- А ежели ему некогда деньги подданным раздавать, ежели он врагов государства повергает? - удивился боярин Никодим.

- В Шахристане только самые слабоумные удовлетворяются такой отговоркой, - улыбнулся шантонец. - Остальные же с детства усваивают, что настоящий триумф над врагом должен иметь своим следствием умножение доходов обывателей. В противном случае 'победа над врагом' мало отличима от выдумки.

- Выдумка, выдумка... Любая выдумка, ежели её толково да с умом преподнести, за правду-то и сойдёт! 'А кто не верит - тот дурак, тать и изменник', - воодушевился боярин, от души улыбаясь собственным мыслям.

- У шахраев генетическое чутьё на выдумки властей предержащих, - задумчиво промолвил шантонец. - Может быть как раз потому, что дураками они себя не считают. Кстати, и деньги раздавать им не нужно - для шахрая главное, чтобы ему не мешали деньги зарабатывать. Шахраи, как я уже сказал, любят и умеют работать, но ещё больше любят получать деньги за свою работу. Ради этого они монополизируют торговлю с соседями и продают им свои товары втридорога. Защита своего ремесла и коммерции есть основа шахрайского процветания. Вот ради этого и приходится местным правителям крутиться. Тем более что каждый из них знает: их детям ещё жить в Шахристане. И внукам жить. А жить в Шахристане, будучи сыном или внуком ославленного вора - это наказание ещё то...

- Бунташный народ, - остался недовольным рассуждениями шантоньца Никодим.

- Восток - дело тонкое... - выразился более дипломатично Пётр Семёнович.

- Восток, говорите?

- Так не Запад же!

- А вы посмотрите на шахрайскую трапезу - разве она похожа на то, что едят окрестные народы? Разве похожа она на то, как они едят? - граф де Кетр указал на наш собственный стол. - Взгляните, вамаясьский фарфор сервирован здесь тарабарскими столовыми приборами, и не только в этом ресторане, но и везде... А эти кубки! Я ручаюсь, что это шантоньская работа! И вина в этих кубках скорее всего либо шантоньские... впрочем, нет, скорее тарабарские или стеллийские. А этот плов! Я, волею злых обстоятельств, вынужден был однажды кушать караканский плов - так вот, его там готовят совсем по-другому, и кушают, не за ужином будь сказано, руками. Да-да, руками! Шахрайский же плов напоминает мне скорее некий причудливый мясной рататуй, если вообще возможно такое сочетание. Да и чем дольше я живу в эмирате, тем больше шахраи кажутся мне похожими на лесогорцев, на сабрумаев или на... словом, на те народы, которые находятся к востоку от Шантони, но при этом только рядятся в восточные одежды, будучи по сути своей тем же забугорцами, занесенными судьбой в варварские края. И если эти народы ведут себя как варвары, то нет им извинения, потому как любой истинный шантонец всегда будет оценивать их поступки по забугорской мерке. Дикарь может украсть у меня коня, потому что у него дикарские представления о собственности - и с моей стороны будет справедливым относиться к нему почти как к животному, но несправедливым будет обижаться на него. Если же коня у меня украдет шахрай, то я не поверю сказкам о культурных особенностях, я буду добиваться от него сатисфакции, потому что он не дикарь, а именно вор! Впрочем, шахраи очень редко крадут коней, такой мелочный доход их не интересует... Да, собственно, я и не про коней! - вновь рассмеялся шантоньский граф печального образа. - Я про то, что Шахристан такая же западная страна, как и ваше Лукоморье.

- Ты, брат, лукоморцев с забугорцами всё же не путай, а тем более с шахраями, - покачал головой Рассобачинский.

- Ага, - охотно согласился де Кетр. - Я бы тоже обиделся, если бы меня кто-то вондерланцем назвал, а тем более гвентянином. Только вот для степняков все мы - шантоньцы, лукоморцы, тарабарцы, лесогорцы - все, поверите ли, на одно лицо! Они нас не различают. И всех скопом подозревают в коварствах и злоумышлениях против степи. И для сулейманцев мы на одно лицо, и для вамаясьцев. Так что давайте оставим наши внутренние препирательства до той поры, пока не вернёмся на Запад - в этой части Белого Света нам всем за пределами Шахристана лучше держаться вместе, мой вам совет. Нет, ваша лукоморская душа таинственна и всё такое, но всё же вас я за чужаков не держу - у нас одно представление о добре и зле, мы смеёмся и плачем над одним и тем же. Да и кушаем мы... знаете, я ведь бывал проездом в Лукоморье! Это был какой-то весенний праздник - то ли День труда, то ли что-то ещё, когда по обычаям вашей родины положено неделю не работать, - так вот, тогда я вдоволь отведал лукоморской кухни. И мне понравилось! Лукоморский креп, конечно, несколько жирноват, как и бекон из того южного государства с невыговариваемым для меня названием, которое является прародиной всех лукоморцев. Но вот свекольный суп этих южных кулинаров исключительно хорош! Да и рыбные блюда у ваших поваров получаются замечательно, и что-то восхитительное из маринованных овощей, что мне довелось отведать после особенно весёлого лукоморского застолья...

- Не из маринованных, а из солёных, - усмехнулся боярин. - Может для степняков мы на одно лицо, и о хорошем и плохом мыслим общно, но всё же не по-вашему мы живём, не по-вашему работаем...

- А это исключительно от того, что вам скучно, - уверенно кивнул шантонец. - К скуке каждый из западных народов относится по-своему. Вондерландцы или те же шахраи готовы терпеть скуку. Шантоньцы или тарабарцы стараются гнать скуку прочь. Для лукоморца же скука просто невыносима! Ваш неистовый темперамент заставляет вас ради непримиримой борьбы со скукой выделывать вещи, которые со стороны порой похожи на безумие. И, разумеется, это сказывается и на работе: представьте, что нужно за день сложить из кирпича стену - как каждый из забугорцев станет это делать? Вондерландец, думаю, примется за работу с рассветом и будет методично укладывать кирпич за кирпичом на положенное количество раствора, прерываясь лишь для положенного числа приёмов пищи. Тарабарец выйдет после завтрака и будет класть кирпичи на раствор, прерываясь время от времени на аппетитную закуску и болтовню со знакомыми, дабы не позволить себе утратить привычной беззаботности. Лукоморец же, думаю, выйдет на работу не позже вондерландца и первые несколько часов будет работать как вондерландец - но потом ему станет скучно! Ради борьбы со скукой лукоморец захочет усовершенствовать сперва методику кладки кирпичей, потом состав раствора, и, наконец, конструкцию того дома, для которого он складывает стенку. Вероятно даже, что в каком-то из этих начинаний он преуспеет - но к вечеру сложенная им стенка будет ниже не только вондерландской, но и тарабарской!