Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

— А что досталось тебе? — решил я вытащить на свет старательно обходимое.

— Неважно, — смутилась собеседница. — Главное, что было здорово.

— Ты ничего странного ночью не заметила?

— Нет. А что случилось?

— Просто спросил…ла.

Когда прошел в другую сторону, меня аналогично приветствовала Глафира:

— Не выспалась?

И тоже подмигнула. Лицо пылало довольным румянцем. Ходила она медленно, томно, словно всю ночь мешки ворочала и теперь, наконец, наслаждается долгожданным покоем.

— Почему для охраны стен не используется лук? — встречно осведомился я.

Даже странно. Казалось бы, самое логичное — обстреливать со стен, пока враг приближается. У местных — только копья. Я даже у… как их, рыкцарей, видел луки. У этих, на стенах, — нет.

— Лук? — не поняла Глафира. — Для чего?

— Для охраны. Стрелять в наступающего противника. Нанести ему максимальный урон еще до рукопашной.

— Стрелять из овоща? Имеешь в виду — кидаться? — Она глупо хихикнула.

— Нет, имею в виду лук со стрелами.

— Кхм. Зеленый лук? В бою? Не представляю.

Отвлек шум. Не снаружи. Две головы — моя и Глафиры — одновременно склонились вниз. Смешно отдуваясь, по лестнице к нам карабкалась Зарина. Ей было тяжко: одну руку занимала полная тарелка. Любой альпинист скажет: подъем без постоянных трех точек опоры смертельно опасен. Зарину опасности не пугали, а пугало, что залогодержатель помрет с голоду.

— Завтрак! — Ее глаза лучились счастьем.

Я поблагодарил повышенным аппетитом, с которым уничтожил принесенное мне с таким риском.

Глафире завтрак доставила тоже соседка по комнате, Феодора, но много позже. Расположившись прямо на полу, к тому времени я жадно чавкал и выскребал дно у придерживаемой левой рукой тарелки.

Две подружки поглядывали заговорщицки. Только сейчас дошло, что ночью меня завербовали. В чьи-то сторонники. Или противники. Против кого дружить будем?

Варвару кормила какая-то малявка — Аглая не соизволила лично позаботиться о напарнице.

Затем мы наблюдали, как внизу проходит обучение мечевому бою. Боевая форма отныне обязательна для всех до момента, пока не снимут угрозу.

Ученицы расположились полукругом, занятие вел войник Елистрат. Объясняя урок, он спокойно глядел в глаза каждой ученице. Кроме Аглаи. На нее не смотрел вовсе. Впрочем, она отвечала таким же равнодушием, но не специально состроенным, а настоящим.

— Удары мечом бывают, — вещал Елистрат, — прямые сверху и снизу, боковые справа налево и слева направо, и косые сверху справа влево вниз и наоборот, и то же с разных сторон снизу.

— Страшно звучит, — донесся голос Зарины. — Проще показать.

При этом ее взгляд все время прыгал вверх: как я там? Не упал? Не разбился? Мечом не порезался?

— Проще, — согласился Елистрат. — Представим тело врага разделенным прямым и косым крестом — это восемь направлений, по которым наносят удары. Удары делятся на обычные, когда клинок, кисть и плечо остаются в одной плоскости, и крученые, когда некоторые или все три движутся в разных плоскостях.

Меч в его руке показал все варианты. Девочки оживленно повторяли, только для Аглаи и Карины происходящее было неинтересным, для них это был давно пройденный этап. Их движения протекали с ленцой, нехотя, но учитель замечаний не делал.

— Врага допустимо обмануть, — учил Елистрат. — Можно прикинуться усталым, хрипло и шумно дышать, утомленно опустить оружие, ссутулиться… а затем яростно атаковать. Еще можно потрясти головой, притворившись оглушенным. Потоптаться на месте, дотронуться до как бы ушиба.

— Слышали уже, — вяло бросила Аглая.

— Не все, — оправдался Елистрат, но тему сменил. — Переходим к водному фехтованию.

Для себя я назвал упражнение аквафитнесом. В полной выкладке ученицы вошли в бассейн, присели и дальше отрабатывали удары при сопротивлении воды.

«Из воды, как жар горя, тридцать три богатыря» — всплыло в памяти, когда школьницы полезли обратно. Только похожи они были не на богатырей, а на мокрых куриц.

«С ними дядька Черномор» — потому что учитель делал все одновременно с ученицами. В итоге он выглядел не лучше. Но в бою бывает и не такое. Занятие мне понравилось. Наверное, потому что смотрел со стороны.

Елистрат не дал ни переодеться, ни обсушиться.

— Бег «канава-холм»! Встали! Пошли!

Ученицы выстроились в колонну по одной и с промежутком в секунду побежали вперед. Первая внезапно нагибалась, упиралась руками в колени, следующие перепрыгивали, как у нас в школе через «козла». Упражнению еще есть название «чехарда», известное мне из книг. Вроде, это оно и есть. Кто теперь помнит?

Когда перед колонной возник бассейн, все то же самое продолжилось, но в воде. Бег с препятствиями не кончался до конца поля, где ученицы разбились на пары, взвалили напарника на спину и побежали обратно. В центре бассейна роли поменялись.

Вне школы ничего не происходило. Роща безжизненно шумела, листья хлорофильно зеленели. Ни голоса, ни лая. С уходом Малика лес умер.

За утро царисса дважды покидала покои. Один раз — посмотреть на занятия, второй — сама позаниматься. Первый раз упражнявшиеся на поле ограничились громким:

— Алле хвала! Приветствуем смотрительницу школы цариссу Дарью!

Во второй понятливый Елистрат выстроил девочек в шеренгу. Отсалютовав мечами, шеренга распалась. По команде образовавшаяся толпа вразнобой напала на цариссу. Та с легкостью раскидала всех, включая злившихся от неудач Карину и Аглаю. Авторитет цариссы в моих глазах резко вырос, ученицам же показали, что есть они никто и звать их пока никак. Короче, учиться, учиться и еще раз учиться, как сказал великий кто-то.

Потом ученицы выжимали воду, выливали ее из сапог, чистили латы и приводили в порядок остальное.

Перед обедом меня сменили. Мучил вопрос: как поговорить с папринцием о воздушном шаре? Это пусть невероятный, но единственно возможный на сегодня шанс подняться над причалом и попробовать вернуться домой. Даже так: Домой! С большой буквы. На большую землю, свою Землю — состоящую из множества стран, континентов и океанов. Из этой пародии на жизнь. Из исковерканной перевранной веры в Единого. Из «сказки» про царевен, принцев и невидимых убийц.

Но как сказать, откуда мне известно про шар? Пока не придумаю, соваться нечего.

Насчет личности покушавшегося тоже загвоздка. Ненависти никто из окружающих ко мне не испытывал, никаких особых чувств не вызывал. Волновала только Астафья, которая, постоянно находясь на территории, умудрилась ни разу не попасться на глаза. Но и здесь отсутствовал ответ, для чего ей эта морока. Убить по приказу цариссы — для этого имеется много других, более простых способов. Разве только чтобы подставить другого?