Джордж Мартин - Буря мечей. Том 1

– Нет, изменяли, – упорствовал сир Акселл. – Не все люди Селтигара погибли на Черноводной. Несколько сотен попали в плен вместе с ним и тоже перешли на сторону врага.

– Вместе с ним, – повторил Давос. – Они присягнули своему лорду – что им еще оставалось?

– Выбор есть у каждого. Они могли отказаться присягать врагу. Некоторые действительно отказались и поплатились за это жизнью, но остались честными и верными людьми.

– Не все способны на подобную самоотверженность. – Давос сознавал, что это слабый довод. Станнис Баратеон – человек с железной волей, не понимающий и не прощающий слабости в других. «Плохи мои дела», – с отчаянием подумал Луковый Рыцарь.

– Долг каждого человека – хранить верность своему законному королю, даже если его лорд оказался предателем, – заявил Станнис тоном, не допускающим возражений.

Давосом овладела отвага, граничащая с безумием.

– А сами вы остались верны королю Эйерису, когда ваш брат поднял свои знамена? – брякнул он.

После мгновения мертвой тишины сир Акселл вскричал:

– Измена! – и выхватил из ножен свой кинжал. – Он смеет высказывать подобную крамолу в лицо вашей милости!

Станнис снова скрипнул зубами, и на лбу у него вздулась синяя жила. Они с Давосом встретились глазами.

– Спрячьте свой кинжал, сир Акселл, и оставьте нас.

– Если вашей милости угодно…

– Мне угодно, чтобы вы удалились. Покиньте нас и пришлите сюда Мелисандру.

– Слушаюсь. – Сир Акселл спрятал кинжал, поклонился и вышел, сердито стуча сапогами.

– Ты всегда злоупотреблял моим терпением, – заметил король Давосу, когда они остались одни. – Я могу укоротить тебе язык с той же легкостью, как укоротил тебе пальцы.

– Я ваш, государь, и язык мой тоже – поступайте с ним, как вам будет угодно.

– Мне угодно, чтобы он продолжал говорить мне правду, – уже спокойнее сказал Станнис, – хотя она порой бывает горька. Эйерис! Знал бы ты, какой тяжелый это был выбор. Родная кровь или сюзерен. Мой брат или мой король. – Он состроил гримасу. – Видел ты когда-нибудь Железный Трон? Шипы, полосы скрученной стали, лезвия мечей, перепутанные и сплавленные вместе? Это сиденье не из удобных, сир. Эйерис ранил себя так часто, что его прозвали Королем Струпьев, а Мейегор Жестокий умер на этом троне – если верить слухам, трон его и убил. На этаком седалище нельзя чувствовать себя спокойно. Я часто спрашиваю себя, почему мои братья так стремились его занять.

– А почему этого хотите вы?

– Вопрос не в том, чего я хочу. Трон принадлежит мне как наследнику Роберта. Таков закон. А после меня он перейдет к моей дочери, если Селиса так и не родит мне сына. – Станнис провел пальцами по лакированной, потемневшей от времени поверхности стола. – Хочу я того или нет, я король. На мне лежит долг перед моей дочерью, перед государством и даже перед Робертом. Я знаю, он мало меня любил, и все же он был моим братом. Ланнистерша наставила ему рога и сделала его шутом. Быть может, она и убила его, как убила Джона Аррена и Неда Старка. Подобные преступления нельзя оставлять безнаказанными. Начать следует с Серсеи и ее выродков, но это будет только начало. Я очищу этот двор, как следовало сделать Роберту сразу после Трезубца. Сир Барристан говорил мне, что вся гниль при Эйерисе началась с Вариса. Этого евнуха нельзя было миловать, и Цареубийцу тоже. Роберт по меньшей мере должен был сорвать с Джейме белый плащ и отправить его на Стену, как и предлагал лорд Старк. Но Роберт послушался не его, а Джона Аррена. Я тогда сидел, осажденный, в Штормовом Пределе, и со мной никто не советовался. – Король внезапно впился в Давоса пронзительным взглядом. – А теперь правду: почему ты хотел убить леди Мелисандру?

«Стало быть, он знает». Давос не мог ему лгать.

– Четверо моих сыновей сгорели на Черноводной, и это она отдала их огню.

– Ты несправедлив к ней. Тот огонь – не ее рук дело. Вини Беса, вини пиромантов, вини дурака Флорента, который завел мой флот в ловушку. Вини меня за мои упрямство и гордость, побудившие меня отослать Мелисандру прочь, когда я больше всего в ней нуждался, – но не ее. Она остается верной моей слугой.

– Верным вашим слугой был мейстер Крессен, а она убила его, и сира Кортни Пенроза, и вашего брата Ренли.

– Не выставляй себя дураком, – упрекнул его король. – Да, она видела конец Ренли в пламени, но причастна к его смерти не больше, чем я. В то время она была со мной – спроси своего Девана, если мне не веришь. Она пощадила бы Ренли, если б могла. Это Мелисандра уговорила меня встретиться с ним и дать ему последнюю возможность раскаяться в своей измене. И Мелисандра же попросила меня послать за тобой, когда сир Акселл вознамерился отдать тебя Рглору. Я вижу, тебя это удивляет? – слегка улыбнулся Станнис.

– Да. Она знает, что я не друг ей и ее красному богу.

– Но мне ты друг, и она это тоже знает. – Король сделал Давосу знак подойти поближе. – Мальчик болен. Мейстер Пилос ставит ему пиявки.

– Мальчик? – Давос сразу подумал о Деване, королевском оруженосце. – Мой сын?

– Деван? Он славный мальчуган и пошел в тебя. Нет, болен бастард Роберта – мальчик, которого мы взяли в Штормовом Пределе.

«Эдрик Шторм…»

– Я разговаривал с ним в Саду Эйегона.

– Это она устроила. Она и это видела. – Станнис вздохнул. – Мальчик очаровал тебя, верно? Такой у него дар – с отцовской кровью унаследовал. Он знает, что он сын короля, но при этом забывает, что он бастард. И поклоняется Роберту, как Ренли поклонялся в юности. Мой царственный брат, наезжая в Штормовой Предел, разыгрывал любящего отца. Мальчик получал подарки – пони, меч, плащ с меховой оторочкой, – да только делал их евнух, мальчик слал в Красный Замок благодарственные письма, а Роберт смеялся и спрашивал Вариса, что тот подарил на этот раз. Ренли был не лучше. Он предоставил воспитание мальчика кастелянам и мейстерам, и все они пали жертвой обаяния этого отрока. Пенроз предпочел умереть, лишь бы не выдать его. – Король скрипнул зубами. – Я до сих пор сердит на него за это. Как он мог подумать, что я способен причинить мальчику вред? Я ведь выбрал Роберта, так или нет? В час испытаний я предпочел родную кровь чести.

«Он ни разу не назвал мальчика по имени». От этого Давосу сделалось не по себе.

– Надеюсь, юный Эдрик скоро поправится.

Станнис пренебрежительно махнул рукой.

– Простуда, только и всего. Он кашляет, его лихорадит. Мейстер Пилос скоро поставит его на ноги. Сам по себе этот мальчик, конечно, ничего не значит, но в нем течет кровь моего брата. Она говорит, что в королевской крови заключена большая сила.