Гай Хейли - Фарос

— Три тяжелых болтера заставят их остановиться и призадуматься, — добавил Мерик.

— Мы — пастыри Соты. Они ни за что нас не обнаружат, — сказал Гаскин. — Пока не будет слишком поздно.

— А эта площадка — хорошее место для засады, согласен, Мерик? — сказал Говениск, показав на заросший лозой выступ на середине скалы. — У них будет плохой угол обстрела, попасть в нас будет сложно. Счет должен быть равный.

Обердей, до сих пор молча стоявший сбоку от капитана, наклонился к земле, поднял большой камень и легко закинул его на выступ, на который указывал Говениск.

— Представьте, что это граната. Вам придется забраться повыше, — сказал он.

— Заберемся, — ответил Мерик.

— С тяжелыми болтерами? — скептически спросил Обердей. — Прошу вас, послушайте капитана. Спрячьтесь где-нибудь, не губите себя. Это голый камень. У ваших квариан такой номер и прошел бы, но у вас?..

Мерик с гордостью улыбнулся:

— Куда может забраться квариан, туда может забраться и сотинец. А куда может забраться сотинец, туда он может затащить оружие.

Последний космодесантник миновал вход в пещеру, и лозы со скрипом сомкнулись, окрасив тот немногий свет, который все же поступал снаружи, в мрачнозеленый.

Толомах и Солон отвели в соседние пещеры по пять человек каждый, чтобы те походили по ковру из листьев. Мусор из леса обычно лежал только в самом начале фаросских тоннелей, а на обработанном черном камне, из которого они состояли, даже керамитовые ботинки космодесантников следов не оставляли. Благодаря ложным следам Повелители Ночи не смогут с одного взгляда определить, куда они направились.

Несмотря на внешнее сходство, три тоннеля были совершенно разные. Нижний тянулся километр, после чего круто уходил вниз и заканчивался колодцем в несколько сотен метров глубиной. Солон спускался в него на веревках во время очередной топографической экспедиции и обнаружил в конце идеальную чашу из черного камня. Верхний тоннель бессистемно изгибался на километры, дважды себя пересекая, после чего резко сужался до трех крохотных отверстий, которые уходили в разные стороны.

Средний тоннель вел прямо к Фаросу и в конце входил в главную систему пещер.

Ударная группа Корвона прошла уже достаточно далеко, и все были внутри. Обердей возглавлял колонну вместе с Корвоном и Тебекаем. Он оглянулся на зеленый занавес у входа, жалея, что не может вернуться наружу.

— Это нужный тоннель, капитан Корвон, — сказал он. Голос дрожал от мысли, что придется возвращаться в пещеры, и он молча обругал себя.

— Расскажи, чего мне ждать.

— Тоннели длинные и плохо изучены. До вторжения мы успели создать достоверные карты примерно десяти процентов. Во всяком случае, так мне магос Карантин говорил, капитан.

— Достоверные?

— Получить от приборов точные данные сложно. И они не всегда… Не всегда оказываются одинаковыми, милорд, — ответил Тебекай.

Корвон хмыкнул. На своем веку он видел и более удивительные вещи.

— Этот тоннель дальше всего от горы, — продолжил Тебекай. — До главных залов в центре около двадцати километров. Первые три километра он идеально ровный, и идти будет легко, но у горы он разветвляется, и нужный нам коридор имеет наклон. Сначала небольшой, но постепенно он становится круче. — Он добавил под нос: — Во всяком случае, так было, когда мы в последний раз туда ходили.

— Как понимаю, эти тоннели — не просто тоннели, неофит, — сказал Корвон.

Обердей судорожно вздохнул:

— Капитан, у нас тут был инцидент. Я… Ну…

— Лев лично приказал нам никому об этом не рассказывать, — закончил за него Тебекай.

— В таком случае не рассказывайте, — уважительно кивнул Корвон.

Обердей немного расслабился.

— Кузнец войны Дантиох и команды механикумов установили на верхних уровнях мостики. Они также есть в ключевых тоннелях нижнего комплекса — в тех, которые ведут к местам, оказывающим непосредственное влияние на работу Фароса. — Обердей бездумно повторял слова, которые сказал ему Арк много месяцев назад, еще до того, как они начали топографическую миссию, и чувствовал, как успокаивается, произнося фразы из того времени, когда ему нечего было бояться. — Камень в тоннелях имеет несколько странных свойств.

— Например? — спросил Корвон.

— Он поглощает свет, а во время восхода и заката испускает, — ответил Обердей.

— Лорд Дантиох называет это световым феноменом, а сотинцы — песней света, — сказал Тебекай. — На несколько секунд тоннели наполняются золотистым светом.

— Отмечено. Это сыграет нам на руку. Повелители Ночи не любят яркий свет.

— Главный…

Корвон поднял руку:

— Остальные вернулись. Пора выдвигаться. Продолжай рассказывать на ходу, неофит. Колонна! Удвоить скорость! Отделениям поддержки встать в арьергарде.

Корвон размашистым шагом пошел вперед, стремительно преодолевая расстояние длинными ногами. Обердей в последний раз оглянулся. Без сотинцев колонна двигалась куда быстрее.

— Там крутые спуски и ямы, поэтому сохранять скорость будет сложно, — продолжил Обердей. — Нужно придерживаться маршрута. Если сойдем с него, то потеряемся. Стены глушат ауспик и почти все остальные сканирующие приборы.

— То есть вам пришлось составлять карты вручную? — спросил Корвон. В голосе, доносящемся из-за вокс-решетки, не было напряжения.

Скауты могли двигаться со скоростью, которую он задал колонне, но бег вызывал у них одышку. У Корвона ее не было.

Тебекай покосился на Обердея:

— Это странная гора, милорд.

Смыкающийся вокруг них тоннель казался органическим, как трубка в теле какого-то неведомого создания. От света из входа остался только серо-зеленый намек. Тяжесть скал и лет давила на Обердея.

Тоннель вдруг расширился и разделился на два коридора. Вход в левый представлял собой сильно вытянутый по горизонтали овал, в правый — большой круг.

Обердей сбавил шаг, затем остановился. Колонна, шедшая за ним и Тебекаем, сделала то же самое. Он вгляделся в тьму пещеры. Что-то в глубине уставилось на него в ответ.

«И они не будут ведать страха».

Он нерешительно шагнул вперед.

«И они не будут ведать страха!» — истерично закричал голос в голове, превратившись в пародию на Императора.

«Я не боюсь, — сказал он себе. — Я не боюсь».

Но он боялся, хотя не должен был. Он боялся не Повелителей Ночи, смерти или сражений. Он боялся холода глубоко под землей и бесконечных поворотов в тоннелях. Он боялся гигантской машины, невероятным образом работающей спустя миллионы лет. Он боялся существ, которые шептались в тенях. Он боялся новых откровений, готовых наводнить его разум необъятными ужасами вселенной…

Но больше всего он боялся темноты.