Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

Девочка поспешно убрала ножницы:

– Я позабыла. А ведь отец мне рассказывал! Говорил, что длинные волосы – это королевский символ. Прости, пожалуйста. Ты сам справишься?

– Конечно. Смотри, вот и все. – Принц отшвырнул ветку, отбросил длинные пряди назад, заботливо их пригладил. – А что такое символ?

– Мне… мне сдается, это значит, что вещь что-то собою представляет. Ну, вроде знака. Как, скажем… например, как крест.

– Или корона?

Наследник Меровингов вытер исцарапанные руки о перед туники и жестом пригласил Алису сесть рядом. Девочка снова заколебалась, с сомнением глядя на пыльные камни, но принц был здесь хозяином, а хорошие манеры есть хорошие манеры, так что она снова подоткнула платье и, высмотрев на стене местечко почище, осторожно присела.

– А куда мы направлялись? И зачем такая спешка?

Принц качнул головой в сторону подножия холма. Алиса пригляделась: из-под сводчатого прохода появились четверо воинов. Оружие их блестело на солнце. Один из них, судя по всему главный, поднял руку в знак приветствия и что-то крикнул. Теодовальд остался сидеть где сидел, колотя пятками по стене.

– Кабы мы поторопились, мы бы успели добраться до леса и спрятаться. Там есть укромные уголки, где нас бы ни за что не нашли, да только в этих юбках ты бы туда не пробралась.

– Пожалуй, что и нет. Прости, пожалуйста. А ты хотел спрятаться?

– Ну конечно.

– А зачем?

– А то сама не знаешь! Глянь-ка туда! Похоже, и тебя ждет то же самое.

Только теперь Алиса заметила Мариам: подобрав юбки на манер ее самой, прислужница с трудом взбиралась по холму следом за воинами.

– Разве тебе никогда не хотелось сбежать и побыть одной, чтобы никто не указывал тебе, что делать? – полюбопытствовал мальчик. – Тебя хоть когда-нибудь оставляют в покое?

– Дома – да, порою. Но когда путешествуешь, все иначе. Предполагается, что моя горничная всегда при мне.

– И что же за опасности такие тебя здесь якобы подстерегают?

– Наверное, об этом никто и не задумывается. – Алисе почему-то показалось, что в вопросе принца прозвучала скрытая обида. – Слуги просто исполняют приказ. Полагаю, будь я мальчиком, со мной обращались бы иначе.

– Только не на моем месте.

Воины остановились в нескольких ярдах, явно дожидаясь распоряжений принца. В руках их по-прежнему поблескивало оружие. Они находились вне пределов слышимости, однако Алиса на всякий случай понизила голос:

– Ну, с тобой все иначе, ты же принц. Но ведь здесь – твой дом! Ну не твой, так твоей бабушки. Что за опасности такие здесь подстерегают тебя?

– Ох, да что угодно! Меня днем и ночью охраняют, но и со стражей никогда не знаешь, кому доверять. Соглядатаи моей бабушки всегда начеку, да только врагов распознаешь не всегда.

– Какие еще враги? Вы ведь сейчас не воюете, разве нет?

– Нет, сражаться не сражаемся. Оба моих дяди сейчас в Париже, так что отец говорит, что мы все трое – мои братья и я – в относительной безопасности, но, когда он в отъезде, бабушка с приближенными приезжает сюда из Парижа и приглядывает за нами.

– Ты сказал «дяди»?

Мальчик кивнул, явно неправильно истолковав смысл вопроса. Голос его звучал вполне обыденно.

– Мой дядя Хильдеберт и король Хлотарь. Особенно опасен дядя Хлотарь: здешние земли куда лучше его собственных. Конечно, они не прочь отобрать их у отца. Мой дядя Теодорих – самый старший, да только он – низкорожденный. – Принц поджал губы, снова кивнул. – И все равно, бабушка говорит, если ему посулят достаточно, он дядьям поможет. Само собой, после того обещаний они не сдержат.

«Брат убивает брата, отец – сына», – говаривал герцог Ансерус. Алиса, глядя на мальчика – на ясный детский лоб, по-королевски длинные волосы, сейчас – в удручающе спутанном состоянии, на разорванную тунику и перепачканные руки и коленки, – прикусила язык, ощутив внезапную острую боль, – это накатило сострадание, смешанное с недоверием. Сама еще дитя, девочка никогда не знала ни подозрительности, ни предательства – ликов зла, с которыми этот мальчик, годами моложе ее самой, уже свел близкое знакомство.

– Но… – начала было она и тут же умолкла: Мариам, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, преодолела последние несколько шагов и, тяжело дыша, встала перед ними. – Госпожа… миледи… – Она запнулась, переводя дух, и с сомнением глянула на мальчика. В изодранном платье, весь перепачканный и в крови, Теодовальд никоим образом не соответствовал представлению Мариам о принце. Но девушка присела-таки в реверансе, обращенном куда-то между детьми. – Госпожа, я думала, вы все еще с отцом. Мне показывали кладовые, и… ох, Боже спаси и помилуй! Ваши туфельки! И платье! На этой грязной стене! Оно теперь ни за что не отстирается! О чем вы только думали? Идемте-ка со мною сей же миг, и я попытаюсь… – В лице принца отразилось изумление столь глубокое, что служанка умолкла на полуслове, прикрыв рот ладошкой. – Простите, миледи…

– Все в порядке, Мариам. Принц показывал мне вид на долину. И мы беседовали. А теперь не подождешь ли ты в сторонке?

Служанка снова присела в реверансе, на сей раз рассчитанном на то, чтобы восстановить достоинство госпожи, и отошла к ожидающей группе воинов.

Но Теодовальд уже соскользнул со стены:

– Зря все это. Все равно придется возвращаться. Вон идет бабушкин управляющий. Верно, время к обеду. Кстати, я и впрямь голоден. А ты разве нет?

– Если задуматься, то да, – отозвалась Алиса. Она встала и принялась отряхивать юбки от пыли; а запачкались они изрядно. – Если нам еще мыть руки перед трапезой…

– Это еще зачем? Вымоем потом, когда будут в жире, – бодро откликнулся принц и бегом помчался вниз по холму.

Стражники поспешили за ним, а управляющий, перемолвившись словом с Мариам, подошел поздороваться с Алисой.

Этого самого юношу девочка углядела в глубине зала, когда королева встречала гостей. Теперь, в солнечном свете, он оказался высоким, темноволосым и темноглазым, скромно одетым в охряную тунику и темно-коричневое верхнее платье. На груди его поблескивала серебряная цепь – знак должности, – а на ней болтался позолоченный значок королевы. На плече – брошь чеканного серебра, на поясе – сумка из доброй кожи, дубленой и глянцевой, точно конский каштан, и связка ключей. Управляющий королевы, сказал Теодовальд. Доверенный слуга. «Но ведь явно чужеземец, нет? – думала про себя Алиса. – Уж больно не похож на франка. Может, римлянин? Один из тех горемык, зачастую из хорошей или даже знатной семьи, кого захватили в плен и обратили в рабство франкские завоеватели».

Но нет, вряд ли. Не успел юноша заговорить, как к нему подоспела Мариам – раскрасневшаяся, взволнованная.

– Леди Алиса! Вы только вообразите себе! Он – из тех же мест, что и я, да что там – из соседней деревни! Здесь, в Туре! Ну разве не чудо?