Мэри Стюарт - Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница [сборник]

Сперва надо бы добавить последнюю молитву к череде сбивчивых посланий, что нынче ночью ушли от Алисы к ее Богу. Совсем простенькую молитву – за душу того несчастного, который едва не убил ее и собирался, в силу какой бы то ни было причины, убить Хлодовальда.

И Господь Алисы ответил ей – так, как Он счел нужным. Девушка крепко уснула и не услышала громкого плеска, когда спустя какое-то время тело швырнули за борт.

Дело близилось к полудню. Алиса с отцом стояли на палубе, наблюдая, как берега реки отступают все дальше, а эстуарий расширяется навстречу открытому морю. Хлодовальд пока не показывался. Герцог предположил, что мальчик все еще спит.

Сам Ансерус переночевал на палубе, уступив собственную каюту принцу. Отец Ансельм не смыкал глаз, дожидаясь его пробуждения, а стража, удвоив бдительность, дежурила у сходного люка.

– Да только теперь принцу ничего уже не угрожает, – проговорил Ансерус. – Нет никаких сомнений в том, что парень выложил все как есть. Он и впрямь из судовой команды; до него дошли слухи об убийствах и о том, что королева Хродехильда якобы утратила влияние на сыновей. Он и возомнил, что Хлотаря вскорости провозгласят королем Орлеана, а королевино достояние, включая «Меровинг», отберут заодно с королевством. По недоброй случайности он нес вахту, когда на корабле появился Джошуа. Видя, что Джошуа отнес ребенка вниз, а сам вернулся на палубу переговорить со мной и с капитаном, видимо оставив Хлодовальда одного в моей каюте, негодяй решил не упускать шанса. Он задумал убить ребенка, а потом потребовать награду у короля Хлотаря. Он предполагал прихватить с собою какую-нибудь вещицу в подтверждение того, что принц мертв, а потом спрыгнуть за борт и вплавь добраться до берега – если помнишь, в том месте река неширокая. Так вот, сменившись с вахты, он спустился с кувшином подогретого вина – якобы это я распорядился отнести его мальчику, – а стража его пропустила, зная, что свой.

– И он напал на меня, перепутав с Хлодовальдом?

– Так он утверждает. Ты стояла на коленях на кресле под портом, запахнувшись в халат, с распущенными по плечам волосами, так что он принял тебя за ребенка, который взобрался туда, дабы выглянуть наружу. Он зажал тебе рот, не давая позвать на помощь, и стащил с кресла, чтобы заколоть. И обнаружил, что схватил не ребенка, а юную деву. Тут мальчик проснулся и закричал. А остальное ты знаешь.

– Не все. Этот человек, надо полагать, мертв?

– Да.

Алиса помолчала мгновение, потупив голову и поглаживая рукою отполированный корабельный поручень.

– Это Хлодовальд его убил?

– Нет, что ты. Тот удар наобум пришелся как нельзя удачнее: рассек сухожилия на запястье нападающего, так что он выронил кинжал. А как только первый испуг прошел и мальчик понял, что произошло и где он находится – что он в безопасности на королевином корабле, – он охотно согласился оставить все на нас с капитаном. Разве что…

– Да, отец?

– Разве что настоял, чтобы перед смертью этого человека исповедали и отпустили ему грехи.

– Этого Хлодовальд потребовал?

– Да.

– Ох, – еле слышно вздохнула девушка. И тут же подняла взгляд. – Ну что ж, будем надеяться, что все позади и этот человек не солгал. Если, конечно, он и впрямь действовал по своему произволу, а не подослан Хлотарем и прочими дядьями.

– Думаю, здесь мы можем не сомневаться. В этом он сознался сам, без принуждения.

Алиса вздохнула снова, на сей раз облегченно:

– Выходит, где Хлодовальд, они не знают. Благодарение Господу! Все и впрямь обошлось, мальчик в безопасности, и совсем скоро мы будем дома… Уж и не знаю, как он там устроится, бедняжка, после всего, что случилось! А Джошуа что-нибудь рассказывал?

– Только то, что сам знает. Он был при королеве в числе прочих челядинцев, когда Хильдеберт и Хлотарь прислали за мальчиками, якобы для того, чтобы подготовить их к коронации. А потом вдруг является один из Хлотаревых прихлебателей, по имени Аркадий, и объявляет королеве, что мальчиков схватили, отделили от воспитателей и от слуг и заключили под стражу – до тех пор, пока не отрекутся от притязаний на отцовские земли.

– А как же спасся Хлодовальд?

– К тому времени его уже переправили в тайное убежище. Его воспитатель заподозрил неладное и вместе еще с одним слугою поторопился увезти мальчика. Они побоялись вернуть принца обратно к королеве Хродехильде, но слуга отправился известить королеву, а она послала Джошуа доставить принца на юг, к «Меровингу», и поручить моим заботам. Они поехали окольным путем и добрались без помех, а воспитатель поскакал назад, к королеве, сообщить ей, что ребенок в безопасности.

– Так что королева вскорости узнает, что мальчик с тобой и уже на пути в Британию?

– Да. Королева заклинала меня поместить ребенка в какую-нибудь святую обитель. Кажется, – это уже со слов Джошуа – Хродехильда всегда надеялась, что младший из принцев обратится к монашеской жизни, а теперь, видимо, иного выхода у него и нет.

– Если он сам того захочет.

– Воистину так. Очень может быть, что мальчик обуреваем жаждой кровавой мести. Для Меровинга это в порядке вещей. Пока мы не переговорим с ним, ничего утверждать нельзя. Однако похоже на то, что до поры до времени монастырь для него – лучшее убежище.

– Монастырь Святого Мартина?

– Почему нет? От Розового замка до него рукой подать, и я сам скоро в нем затворюсь. Мы можем заночевать там по пути домой, и я переговорю с аббатом Теодором. Ох, глянь-ка, вон там, вдали, у горизонта, – это, верно, уже Нант. А вот и Джошуа; он спустится вниз, разбудит принца и пригласит его разделить с нами трапезу. Надо бы с ним поделикатнее, Алиса. Одному Господу ведомо, что за горе и страх довелось пережить этому ребенку.

– Он совсем еще дитя, – практично отозвалась Алиса, – и, надо полагать, изрядно проголодался. Так что, думаю, Господь нас не оставит.

В большой каюте не было никого, кроме слуг. Они накрыли стол, а затем, по слову герцога, исчезли. Едва за ними закрылась дверь, как отворилась дверь внутренняя и вошел Хлодовальд в сопровождении отца Ансельма.

На мгновение всем показалось, что перед ними – Теодовальд: светловолосый мальчуган, хрупкий, но гибкий, как ивовый прутик. Те же стремительные движения, та же гордая манера держаться. Те же широко посаженные синие глаза, тот же выдающийся вперед нос, что у взрослого оформится в орлиный, вот только линия губ мягче, чем у старшего принца, и, по вполне понятной причине, этот ребенок не унаследовал братской озорной самоуверенности.

Он умылся и, как смог, привел себя в приличный вид, однако одет был по-прежнему в рубашку и тунику, изрядно перепачкавшиеся в пути, – видимо, никакой другой одежды для беглеца в спешке прихватить не удалось. Хотя день выдался теплый, принц по-прежнему кутался в темный плащ, надвинув капюшон на самый нос.