Хелег Харт - Двухголовая химера

Церковник и не подозревал, что почти слово в слово повторяет недавнее высказывание Рэна. Но, тем не менее, между ними существовала огромная разница, – и охотник это понимал. Пуэри руководствовался высшими понятиями, до которых человечество ещё не доросло. Человек же говорил это лишь для того, чтобы перетянуть людей на свою сторону и вряд ли представлял, насколько глубоки на самом деле его слова.

– Это самая настоящая ересь! – в ярости выкрикнул человек в сутане, и люд снова замер, на этот раз в испуге. – И он, Саркола, ввергает в эту ересь вас, добрые люди! Мало того, что ему самому гореть в аду, так он ещё и остальных хочет утянуть за собой! Разве для того нам дана душа, чтобы после смерти кипеть в адских котлах? Нет!

Теперь собравшиеся уже не роптали. Даже самые убеждённые сарколиты больше не выражали недовольства, а большинство и вовсе сопровождало каждый новый возглас церковника одобрительным гулом. Рэн, оглянувшись, увидел на лицах окружающих северян ожесточённость и злобу, злобу обманутого человека, свято верившего и преданного тем, кому верил. И тогда охотнику стало по-настоящему страшно.

– Простого человека нельзя винить в том, что он поверил лживым словам хитреца, – примирительно сказал церковник на пьедестале. – Речи всех еретиков выглядят правдивыми и убедительными, и выявить их помогает лишь священная книга. А Саркола хитер как сам Лукавый! Он не останавливается ни перед чем, чтобы заставить вас следовать за ним! Ведь всего неделя прошла с тех пор, как закончился траур по погибшим на дворцовой площади. Вы все помните тот день! Брат шел на брата, сын на отца, и кровь их всех приняла земля. Но подумайте, люди, кому было выгодно нападение на дворец? А я знаю, кому, – оратор сделал эффектную паузу. – Чтобы взойти на трон, нужно избавиться от того, кто на нём сидит. Вот почему Саркола подговорил одного из своих прихвостней подзудить народ – потому что хотел убить вашего князя!

Толпа взорвалась. Негодование, копившееся на протяжении всей речи, выплеснулось в едином крике, в воздух взлетели кулаки, сжимающие кинжалы, топоры, вилы, всё, что попалось под руку, внутренне немея от ужаса, Рэн и сам не заметил, как тоже закричал, а церковник заговорил снова, мощным голосом перекрывая крики взбешённых людей:

– Десятки ни в чём не повинных людей пали жертвой одного безумца! Это ваши соседи, мужья, братья! Лишь один взалкавший власти богомерзкий еретик виной кровопролитию! И если его не остановить, это будет повторяться снова и снова! Почему простой народ должен платить кровавую дань этому убийце? Вы видите, насколько далеко он зашел в своем обмане? И где он сейчас? Почему не покажется, почему не источает обычную ложь в своё оправдание? Потому что он дрожит пред вашим праведным гневом, спрятавшись за стенами собора, как и всякий подлый лжец! Но еретик должен получить своё! Так как нужно с ним поступить, люди?

– На костёр его!!! – взревела толпа и нестройным порядком хлынула в сторону, на одну из широких центральных улиц.

Сзади стали напирать, и отряду снова пришлось двигаться вместе со всеми, лошади испуганно храпели и вырывались, шарахаясь от рассвирепевших горожан, в беспамятстве бегущих вершить суд над обманувшим их негодяем.

Только сейчас пуэри обратил внимание на тех, кто бежал с ним бок о бок и снова ужаснулся: пекари, сжимающие в руках ухваты, в перепачканной мукой одежде, кожевники с искривлёнными скорняцкими ножами, плотники с молотками и топорами – все смешались в единую кровожадную стаю, жаждущую расплаты, обезумевшую, не способную остановиться. Людские лица мелькали перед глазами охотника, словно образы из кошмара: злобные оскалы сменялись панически раскрытыми глазами, заплаканные детские личики прятались в волосах женщин, особенно горячая молодёжь отталкивала в стороны стариков, неспособных выдержать такой давки, а потому падающих под ноги остальным. Кого-то успевали поднять, кого-то просто растаптывали, даже не заметив – люди в тот момент больше не были разумными существами, они превратились в неудержимое стихийное бедствие, разрушительное и безжалостное.

В горячке Рэн даже не заметил, как они преодолели длинный проспект и оказались на ещё одной площади, над которой острыми фигурными шпилями возвышался белокаменный собор. К всеобщему гвалту здесь добавился ещё один набор звуков – где-то за спинами стоящих впереди северян началась драка. И, судя по звону железа и воплям раненых, непростая.

Чтобы хоть что-то видеть, пуэри решил рискнуть и залез в седло, разом оказавшись выше всех окружающих. Он обнаружил, что вместе с товарищами находится почти в самом центре толчеи. С каждой из сторон виднелось столько светловолосых голов, что стало ясно – просто так отсюда не выбраться.

Стычка разгорелась в воротах железной ограды, коей был окружён собор. Среди обороняющихся было два десятка церковной стражи да полста монахов – лишь капля по сравнению с морем атаковавших собор горожан – но ворота оказались не слишком широкими, а потому защитникам пока удавалось удерживать разъярённую толпу в створках, хотя та постепенно вдавливала их внутрь. Защищать святое место вышли, похоже, все его обитатели, вплоть до самых молодых послушников, и всерьёз намеревались стоять до последнего, но вновь оглядевшись, пуэри решил про себя, что у них нет никаких шансов.

Падали горожане, попавшие под удар длинных алебард, один за другим умирали монахи, не защищенные доспехами, а потому уязвимые для незамысловатого оружия нападающих, да и стражи, стоило им подпустить толпу достаточно близко, исчезали в ней, где их ждала ещё более незавидная участь, чем быстрая смерть от удара в сердце…

«А в чём разница? – ошарашенно думал Рэн, глядя на побоище. – Неужели никому не приходит в голову, что воевать за мир – это бессмыслица?».

Он оглянулся: Энормис был единственным из них, кому рост позволял видеть происходящее, но оно словно его не интересовало: взгляд, несмотря на накалённую обстановку, спокойный, даже отсутствующий, движения холодные, точные – он просто ждал, когда всё закончится.

– Остановитесь! – раздался голос, резко выделяющийся на фоне остальных.

В дверях собора стоял северянин в скромной сутане, с пронзительным взглядом из-под густых бровей, тонким носом, не сочетающимся с массивным подбородком, крепкий, высокий, чем-то неуловимо отличающийся от других своих соотечественников.

– Хватит крови! – крикнул ещё раз Саркола, и драка тут же прекратилась.

Народ поутих, сверля злобными взглядами бывшего своего Мессию, и готов был вот-вот броситься на него и разорвать на куски.

Не мешкая, но и не торопясь, спокойным, уверенным шагом он сошёл с крыльца, отстраняя оставшихся в живых защитников плавными движениями и, сложив молитвенно руки у груди, остановился перед строем пришедших по его душу горожан.