Хелег Харт - Двухголовая химера

Стоило им миновать окраину, как охотник тут же вспомнил рассказ Арджина – перед отрядом, посреди огромной площади, во всей своей красе предстала городская церковь. Построили её недавно: стены были выложены белым с зелёными вкраплениями камнем, начищенные до блеска позолоченные шпили бросали острые тени на тщательно расчищенную площадь, а к главному входу вёл живой коридор, образованный равномерно рассаженными молодыми ёлочками. Даже среди заснеженных улиц это здание казалось светлым сердцем городка, одним своим видом вселяло туманную надежду, и, наверное, именно поэтому вокруг него толклось так много людей.

Невольно залюбовавшийся пуэри не заметил, как отстал от остальных, и его окликнул Кир:

– Рэн! Идёшь или так и будешь глазеть?

Очнувшись, охотник бросил последний взгляд на храм и поспешил догнать товарищей.

Гостиница обнаружилась на соседней улице. Двухэтажное здание с высокими потолками и толстыми стенами вполне можно было назвать чертогом, настолько огромным оно казалось снаружи.

Переступая порог, Рэн ожидал и здесь найти нечто совершенно новое, но его глазам предстал такой же главный зал, каких он повидал достаточно, разве что более просторный и светлый. День подходил к концу, утратившее силу светило под острым углом проникало внутрь через широкие окна и готовилось к обычному вечернему ритуалу – закату. Его красноватые лучи озаряли длинные массивные столы и крепкие стулья, ложились на добротный дощатый пол косыми фигурами и играли отражениями от стеклянной посуды, отбрасывающей многочисленные зайчики на стены и потолок.

Людей внутри оказалось немного. В одном из углов пристроилась четвёрка мужчин в простой одежде, поверх которой были повязаны рабочие фартуки, трое из них за неторопливой трапезой переговаривались вполголоса и изредка посмеивались, четвертый же сосредоточенно перебирал струны лютни, оглашая зал негромкой, но глубокой мелодией. Рядом, ближе к большому очагу, сидели ещё двое, одетые побогаче – пожилой статный северянин расслабленно облокотился на перекинутую через спинку стула шубу и о чём-то беседовал с одетым в наёмничью меховую куртку черноволосым здоровяком, с аппетитом уплетающим жареную утку. Ещё два стола занимали постояльцы, пришедшие к раннему ужину, проходя мимо, Рэн распознал в одном из них кантернского купца, в другом – нейратского вельможу, с гордостью носящего звездообразный орден, прицепленный к камзолу на его груди.

Пуэри подошёл к стойке в тот момент, когда Литесса принимала из рук скуластого добродушного хозяина ключ с выгравированной цифрой «9», а остальные собрались идти в комнату.

– Я задержусь, – сказал он и отдал свой мешок Арджину. – Посижу тут пока.

Никто ничего не ответил – все уже привыкли к этой странности охотника. Почти каждый раз, когда отряд останавливался на ночлег в какой-нибудь корчме, Рэн оставался в главном зале или столовой, задерживаясь там порой допоздна. Пуэри и сам не мог объяснить, что тянуло его туда, но отчего-то испытывал глубочайшее удовлетворение, тихо сидя за столиком и не спеша попивая какой-нибудь напиток в общем зале. Он находил особое удовольствие в стороннем наблюдении за людьми, закончившими дневные дела и расслабляющимися кто во что горазд. Ну и, конечно же, ему всегда было интересно послушать разговоры.

Вот и сейчас, заказав себе пинту горячего глинтвейна, ставшего для него одним из приятнейших открытий, Рэн сел за стол по соседству с парой у камина, намереваясь почерпнуть что-нибудь новое о северном народе.

Поначалу он плохо понимал, о чём говорит пожилой аристократ – произношение северян тоже отличалось от либрийского, они сильнее акали и вытягивали рычащие звуки – но постепенно приноровился.

– Ты достаточно странствовал, Бенж, но Энтолф сейчас – не лучшее место для поиска работы, – полуприкрыв глаза, говорил северянин. – Здесь настали смутные времена, сынок. В любой день может начаться гражданская война. Твой отец просил меня помочь тебе, и я помогаю советом. Уезжай, поищи другое место. Наймись в либрийскую армию, или езжай на восток отсюда и вступи в дружину любого из герцогств. Там всегда нужны смельчаки, не боящиеся схватиться с орками. Всё лучше, чем здесь.

– Я не боюсь войны, – глухим голосом отозвался черноволосый воин. Его акцент оказался для пуэри незнакомым. – Я на ней зарабатываю.

– Это другое, – поморщился аристократ. – Гражданская война – это не просто война, сынок. Это хуже.

– Господин Эдноу, я наёмник. Любая война – это столкновение оружия, звон стали. На любой войне убивают. Тут никакой разницы. А где сражение – там пригодятся наёмники.

– Ты не понимаешь. Это здесь, на востоке, пока тихо и спокойно. А в западной провинции уже случился крупный мятеж. Её и так потрепали отродья во время последнего набега, а потом ещё вышло столкновение сарколитов с дружинами знати. Закончилось крупным кровопролитием. Думаешь, это просто война? На обычной войне солдаты сражаются с солдатами, военачальники соревнуются в хитрости и находчивости с военачальниками противника. А здесь гибнут в основном совсем даже не воины. Это не сражение, это – резня.

– А из-за чего там так вышло? – будто бы заинтересовавшись, спросил Бенж.

– Грязная история, – вздохнул Эдноу, небрежно поправляя рукава кафтана. – После того, как отродий отбросили, князь издал указ о сокращении молитвенных часов, чтобы ускорить восстановление провинции, так как ущерб был нанесён немалый. Сарколиты вышли на площадь перед ратушей с мирным протестом. Всё должно было пройти тихо, но там объявился один человек… В общем, он вскочил на возвышение и принялся вещать: князь использует свою власть, да в людях хотят подавить веру, да такими темпами скоро начнут закрывать церкви, и так далее. Ему удалось взвинтить толпу до такой степени, что люд похватал что попалось под руку и направился в сторону дворца. Страже, понятное дело, пришлось защищаться. В итоге погибла сотня с лишним человек. Пока людей успокоили, пока выяснили в чём дело, того подстрекальщика и след простыл. Все его видели, все слышали, а кто такой – никто не знает.

– Смердит изменой, – заметил Бенж.

– Даже ты, чужестранец, это понимаешь, – кивнул аристократ. – Сохранять нейтралитет становится невозможно. Лагеря сформированы, противостояние началось уже открытое. У Сарколы поддержка народа, у князя – всей Святой Церкви в лице Прокуратора.

– Как его не прирезали до сих пор, Сарколу этого, – хмыкнул наемник, явно несведущий в политических интригах.

– Что ты, он пользуется такой народной любовью, что упади с его головы хоть волос, тут же начнется восстание, – терпеливо пояснил Эдноу. – Саркола очень талантливый оратор и с лёгкостью заражает своим фанатизмом сердца людей. Когда он проповедует, ему невозможно не верить, потому что действительно создается впечатление, будто его устами глаголет сам Явор. По крайней мере, я так слышал. Не зря его окрестили Мессией Слышащим. Попомни моё слово, войны уже не избежать. Тут скоро станет жарко, начнут бить и правых, и виноватых. Это как стихия, затаиться и пересидеть не получится. Так что уезжай, пока не поздно, сынок. Денег тебе здесь не заработать.