Хелег Харт - Двухголовая химера

– Привет, гладкокожие. Мы сказать спаси-бо за наши жиз-ни. Никто гладкокожий не спа-сать могота раньше.

– Пожалуйста, – ответил я за всех. – У вас есть чистая вода?

Толпа моготов всколыхнулась и заговорила между собой на своём бедном языке:

– Воды! Гладкокожий просит воды! Принесите воды!

Несколько мальчишек (или девчонок?) сорвались с места и убежали вглубь селения.

Старик, совершенно лысый, с кожей, сморщенной сильнее, чем у других, с бельмом на левом глазу, кивнул:

– У нас есть вода. Назвать себя, гладкокожие, мы хотеть знать наши… – старый могот замялся, подбирая слово.

– Спасителей, – подсказал Рэн.

– Говори на своём языке, вождь, – кивнул я. – Я пойму.

Старик удивлённо покряхтел, совсем как человек, но ответил уже по-своему:

– Гладкокожий знает язык моготов? Откуда? Хотя, постой, не отвечай, – одёрнул он себя. – Ты – великий и сильный воин, гладкокожий, мы благодарны тебе и твоим друзьям, кем бы вы ни были.

– Моё имя Гролф, – ответил я. – Мы готовы принять как благодарность воду и место для ночлега.

– Это самое малое, чем моготы могут отблагодарить вас. Для нас большая радость приютить такого великого воина, как ты, – снова поклонился вождь и обратился к своим: – Слышали? Разойдитесь! Дайте дорогу Гролфу и другим гладкокожим!

Толпа снова зашевелилась и стала разбегаться: одни бросились к раненым, другие исчезли за оградой селения, с нами же осталось лишь несколько детей да старик. Я повернулся к своим и сказал:

– Переночуем здесь.

Это известие все восприняли на удивление легко. Похоже, даже до Кира стало доходить, что моготы – не такие уж отродья, как о них говорят.

Процессия отправилась вглубь поселения, ведомая старым моготом. Меня немало удивило, что дети, идущие рядом, совсем не дичились и не боялись нас, напротив – дружелюбно скалились острыми зубками, отчего их лица становились похожи на мордочки волчат.

– Скажи мне своё имя, вождь, ведь я уже назвал своё.

– Вождь вон лежит, – узловатый палец старика указал на безголовое тело, придавленное мёртвым огром. – Я – старейшина и шаман. Харех моё имя.

Неказистые хижины без углов, построенные из дерева, камня и костей неведомых существ, крытые бурыми шкурами зверей, располагались беспорядочно: одни прислонились к скале, другие стояли особняком, третьи наползали одна на другую, образуя гротескные на вид конструкции. Кое-где на полу исходили вонючими испарениями лужи нечистот. Всюду валялись каменные и костяные орудия труда, я с удивлением заметил несколько лопат и кирок явно людского производства.

– Откуда у вас эти инструменты?

– Гладкокожие принесли! – выпалил мальчишка, что шёл от меня по правую руку, и довольно оскалился. Он был одет в лохмотья, которые я сначала принял за обрывки кожи, но теперь стало ясно, что это засаленные остатки нескольких рубах и одного девчоночьего платья.

Старый шаман скривил сморщенное лицо – я принял это выражение за подобие улыбки.

– Вы не единственные гости в нашем хаул-оахре из людей. Иногда к нам приходят и другие гладкокожие. Они называют себя раз-вед-чи-ки из человеческой страны под названием Эн-Толф. Это благодаря им мне пришлось учить ваш язык. Уже и не припомнить того момента, когда мы начали обмениваться.

– Обмениваться чем? – спросил я, немало удивившись.

– Они приносят нам разные вещи, которыми богат ваш мир и для которых в нашем языке нет названия. Инструменты, материалы, иногда даже еду. Но мы не понимаем ваших вкусов, потому что можем есть только мясо. Чаще всего к нам приходит отряд Фьора Лиса, доброго и мудрого раз-вед-чи-ка.

– И чем же вы с ними расплачиваетесь?

– Водой и кусочками солнца.

– Кусочками солнца?

– Раш-ха-тре, – шаман обратился к мальчишке, которому я, очевидно, приглянулся. – Покажи свой кусочек солнца.

Паренек сунул руку в лохмотья и извлёк на свет внушительных размеров не огранённый сапфир, на который вся наша компания уставилась как на второе пришествие Богов с Явором во главе. На грубой ладошке мальца-могота камень смотрелся как настоящий магический артефакт.

– Чтоб мою бороду… – задохнулся гном, пожирая взглядом драгоценность.

– Мы не видим в них пользы, но среди ваших кусочки солнца имеют ценность, – проскрежетал старик. – Гладкокожие многое дают нам в обмен на них.

– Спроси, где они его нашли! – шепотом прокричал Кир, дергая меня за рукав.

– Не-бо дарить камни горам, там мы на-ходить их, – старейшина ответил копателю на Локуэле и снова заговорил на своём языке, повернувшись ко мне. – Если вы хотите, мы можем дать вам столько кусочков, сколько у нас есть. Всё равно этого будет мало, чтобы сказать спасибо.

Покосившись на гнома и мысленно возрадовавшись, что тот не понял щедрости старого шамана, я ответил:

– Спасибо, Харех, но нам они не нужны.

Казалось, могот немного огорчился моим словам, поэтому я поспешил добавить:

– Но есть кое-что, чем вы можете нам помочь.

Мы уже стояли возле просторной хижины в самой глубине селения. Буквально в нескольких шагах брала начало пещера, уводящая в темноту под горой. Шаман подозвал пару моготиц и велел им освободить «дома для гостей».

– Сегодня многие из нашего племени умерли, – пояснил он. – Теперь у нас много свободного места в хаул-оахре.

– Можем мы поговорить с тобой, Харех? – спросил я, стараясь не забыть о главной цели нашего здесь пребывания.

– Конечно, воин, – дружелюбно осклабился могот. – Пока для вас готовят ночлег, я приглашаю вас в свой дом.

Старик, кряхтя, скрылся за занавеской, выполняющей роль двери, махнув товарищам, чтобы следовали за мной, я шагнул следом.

Хижина Хареха оказалась именно такой, каким я себе представлял жилище шамана: в центре – выложенный камнями очаг, рядом – грубый лежак из шкур и меха, на каменной плите аккуратно разложены пучки сухих трав, угольки, косточки мелких зверьков и прочие обрядные принадлежности, у самого выхода – дырявая жестяная бадья с чисто обглоданными костями. У дальней стенки стояла чашка, наполненная разнообразными драгоценными камнями – рубинами, изумрудами, сапфирами, гранатами и даже алмазами – при виде неё Кир шумно вдохнул и, судя по всему, перешёл в предобморочное состояние.

Старик уселся на лежак, кивнув моготице, принёсшей корзину бурого угля, мы расселись на шкурах напротив. У выхода переминался с ноги на ногу тощий Раш-ха-тре.

– Простите, что не можем предложить вам еды, – старик с сожалением наклонил голову, отчего стал виден застарелый шрам на его шее. – Гладкокожие не едят нашей еды. Но вы можете развести о-гонь и приготовить свою.

Я перевел его слова остальным и спросил:

– Чем же вы питаетесь?

– Тем мясом, что удастся добыть, – улыбнулся Харех. – Сегодня вы не только спасли наши жизни, но и надолго обеспечили нас едой.