Хелег Харт - Неприкаянный

– Там живёт феникс, – ответил гном тихо. – Живёт, умирает, опять живёт, опять умирает.

– Феникс? – Лина даже забыла о своих ожогах. – Настоящий?

– Самый что ни на есть. Я один раз его видел. Он тогда как раз начал выгорать.

– Выгорать? – я тоже заинтересовался.

– Да. Говорят, он вылупляется из белой лавы. Видели, какая яркая? Чем ярче она светится – тем ближе рождение феникса. Потом вся эта белая лава стекается к Базальтовому кругу, и в нём раскрывается огненный цветок. Из него и вылетает Феникс. Вылетает и начинает разгораться. Он горит всё ярче и ярче, пока собственный огонь не начинает его пожирать. Это и называется «выгоранием». Так он умирает. А ещё во время выгорания он поёт. Уши вянут, честно говоря, от этого звука. Как будто из тебя самого жилы вытягивают. Сначала у феникса крылья выгорают, потом хвост. Он падает, продолжает рассыпаться пеплом и всё поёт. А может – воет, трудно разобрать… Смолкает только когда у него шея выгорит. Дальше умирает молча. Пока совсем не рассыплется. А потом в лаве опять раскрывается цветок – и всё по новой.

– Брешешь, – сказал я с недоверием. – Как-то уж слишком смахивает на легенду.

– Когда у тебя эта легенда на бреющем над головой пролетит, тогда и поговорим! – рассердился гном. – Нашёлся скептик. Не ты ли недавно из мёртвых воскрес?

– Уел, – согласился я. – Я так понимаю, копатели охотятся за его пеплом?

– Есть отчаянные, которые охотятся, да.

– А зачем он нужен? – вклинилась Лина.

– Ходят байки, что пепел феникса даёт бессмертие, – пояснил я. – Знающие люди платят за горстку баснословные суммы. Почти уверен, что на поверку их покупки оказываются обычной золой, набранной из ближайшего кострища. Во всяком случае, я не слыхал про случаи обретения бессмертия.

– И я не слыхал, – кивнул Кир. – Всё, хватит болтать! Теряем время и припасы.

Мы миновали коридор и остановились перед входом в зал. На первый взгляд кроме цвета стен – ярко-оранжевого – он ничем не отличался от десятков других. Но мне он сразу не понравился. Просторная комната, пустая, как кошель нищего. На стенах крепились солнечные кристаллы, но их свет был какой-то тусклый и даже мертвенный. Настораживало так же то, что я не чувствовал никакой особой магии, хотя Кир утверждал, что она там есть. И ни одного следа глубинных тварей.

– Отчаяние, – прочитал я надпись над дверью.

– Что? Ты о чём? – обернулся Кир.

– Здесь написано – отчаяние, – я ткнул пальцем в табличку.

И только после того, как сказал это, понял.

Эти символы я уже видел. С внутренней стороны Врат, разумеется. А ещё – в древнем храме, который облюбовал треклятый некрот.

Они немного отличались: у символов в храме были ярче выражены хвостики и округлости, а здешние знаки, напротив, имели больше прямых линий и углов. Но расположение этих самых линий повторялось точь-в-точь. Как два разных почерка, а язык один и тот же.

Вопрос заключался в том, как такое вообще могло получиться. Те, кто жил на поверхности, просто не могли жить и на Глубинах тоже. Хотя бы потому, что Врата, как и весь Базальт, до определённого времени скрывались под толщей камня. Да и архитектура на Глубинах совсем не напоминала то, что я видел в храме. Так как же так вышло? Неужели существовал ещё какой-то способ попасть с Глубин на поверхность?

Я был настолько ошеломлён своим открытием, что услышал фразу Кира только с середины:

– … здесь ничего не могу посоветовать. Справитесь вы или нет – дело вашего жизнелюбия, я никак не смогу помочь. Эн! Доставай верёвку, чего стоишь-то?

– Зачем? – спросил я, не подумав.

Надо было просто подчиниться.

– Что, слишком длинный? – бросил Кир раздражённо. – Слова на такую высоту не долетают, да?

Он подошёл ко мне вплотную и гаркнул во весь голос, словно пытался докричаться до глухого:

– Нам надо обвязаться верёвкой! Чтобы если кто-то один пройдёт, то вытащит остальных! Понимаешь меня?!

– Не мог не повыпендриваться, – буркнул я, доставая моток из мешка. – Подумаешь, прослушал.

– Не время сейчас в облаках летать, – отрезал гном. – Если кто забыл, напоминаю, что через эти чёртовы Залы никто не проходил. На удачу полагаться не стоит. Соберитесь!

Копатель обмотался серединой верёвки, а нам с Линой достались её концы.

– Магия здесь действует? – спросил я, затягивая узел у себя на поясе.

– Понятия не имею. Но от наших амулетов никакого толку. Второй и третий раз я ими обвешивался с ног до головы, но не помогло.

– А сколько всего раз ты через него проходил?

– Четыре. Из четырёх.

– Но раз мы привязываемся друг к другу, кто-то, видимо, не прошёл. Так?

Гном посмотрел на меня с неприязнью и вздохнул.

– Да. Один копатель просто умер. Он упал, едва переступив порог, так что мы не стали его вытаскивать, а на обратном пути тело исчезло. С тех пор я всегда велю обвязываться верёвкой.

– Погоди, что значит «просто умер»? – насторожилась Лина.

– Да не бойтесь вы, – махнул рукой Кир. – Это случилось только один раз. По сравнению с другими Залами этот вполне безопасный.

«Вполне безопасный» – удивительно, насколько это растяжимое понятие. Я бы скорее сказал, что вполне безопасно сунуть руку в пасть голодной химеры, чем войти в зал, в котором запросто можно умереть. Без малейшей причины.

– Главное – без паники, – сказал Кир. – Держитесь рядом или просто ждите, пока я вас не вытяну. Готовы? Ну, пошли.

Мы дружно шагнули в зал и остановились. Кир словно к чему-то прислушивался. Мы за ним повторяли. Ничего не происходило.

Пожав плечами, гном пошагал вперёд, и тогда началось.

Стены с потолком поплыли, размазались и растворились в темноте. Свет погас, за исключением слабого свечения щелей между плит на полу. Мы оказались на плоской равнине, бесконечно простирающейся во все стороны. Исчезли направления, пространство схлопнулось до двух плоскостей – чёрного верха и бледно-оранжевого низа. В ушах зазвенела тишина.

– Что-то новенькое, – просипел Кир и вдруг захрипел.

Я рванулся к нему, но не успел: гном повалился на пол, точно подкошенный. Мы, не зная, что делать, склонились над ним, из горла копателя вырывались жуткие, неестественные звуки, а руками он всё время хватался за шею, словно пытаясь скинуть с себя невидимую удавку.

– Эй, что? Что происходит? – мой голос звучал почти жалобно.

Гном не мог выдавить из себя ни слова. Его ноги сучили по полу, а выкаченные от ужаса глаза постепенно наливались кровью. Я решил, что его душит чья-то магия и попытался прощупать Эфир, но тут же отпрянул – его не было! Энергетическое пространство свернулось точно так же, как и обычное, и это само по себе выглядело невероятно. Уж скорее солнце исчезло бы с неба, чем пропал Эфир!