Дмитрий Владимиров - Красная книга начал. Разрыв

Сатхи все так же невозмутимо наблюдал за девчонкой, явно перекатывая какую-то мысль в голове. Наконец отозвал юношу в сторону:

-Через полчаса - час, у нее, - жнец кивнул на Кару, - начнется озноб. Температура подпрыгнет, возможен бред, тошнота, боли. Это - явные признаки заражения. У меня не достанет сил излечить ее полностью, но кое-что я исцелю. Если повезет и с заражением справлюсь. Пожалуй, мне понадобится твоя помощь.

-Говори, я готов.

-Пока не знаю, как все пройдет. Но надо приготовить воды для обтирания, чтобы сбить температуру. Далее у ручья росли ивы. Сейчас увы, не весна, да и иву я предпочел бы белую, но что имеем, то имеем. Мне нужна кора. Приготовишь отвар?

-Конечно, я все сделаю, - согласился юноша.

-Надерешь коры, далее порубишь ее очень мелко, примерно полгорсти, зальешь парой кружек воды и на огонь. Через полчаса снять, и еще через два часа процедить и можно пользоваться. По одной ложке каждые три часа. Запомнил? Иди.

-Хорошо, - Альбин, под пристальным вниманием жнеца, который уже осматривал обессилившую девушку, прошел к куче своего оружия, сваленного в углу. Подцепил на пояс топорик, взял пару ножей, керамбит, рассовал по рукавам иглы. Вытряхнув из полотняного мешочка, в котором носил травы для чая, все содержимое прямо на стол, он сунул мешок за пазуху и выскользнул в наступающую на лес ночь.

Далее у ручья, это скорей всего ниже по течению, Когда юноша шел по следу, он иву не углядел, а он пришел с истока.

Сумерки в лесу намного гуще, чем в городе или в поле. Здесь не помогают путнику луна и звезды, не встречаются на перекрестьях лесных троп заботливо заправленные масляные светильники или новомодные газовые фонари.

Ступая осторожно вдоль берега, дворянин берегся. В темноте налететь на сук очень легко, а сломать ногу, не заметив ямки или поваленного ствола, и того проще. Тем не менее, через полчаса он уже обдирал кору со склонившихся над раздавшимся ручьем стволов. Аккуратно, стараясь не погубить дерево брал по чуть-чуть с каждого, взамен замазывая раны речной грязью. Заполнив мешочек полностью, пустился в обратный путь.

Девушка уже металась на кровати. Усыпленная жнецом или попросту потерявшая сознание, она излучала жар не хуже печки. Ее тело сотрясала крупная дрожь, а стонами, исторгаемыми ею, можно было разжалобить сборщика налогов.

Скоро порубив принесенную кору, Альбин всыпал ее в котелок, плеснув сверху воды. Подбросил дров. Жнец водил руками над девушкой, отрешившись от мира, но не полностью. В какой-то момент, прервавшись, чтобы утереть выступивший пот, Сатхи кивнул Альбину:

-Вернулся? Хорошо, помогай. Держи ее, пока она не доломала себе руку. Аккуратнее, у нее еще и перелом ключицы. Мерзкая штука, один из самых неприятных переломов.

Альбин подскочил, мягко навалился, заблокировав левую руку и аккуратно придержав правую.

Сатхи сел на девушку сверху, придавив ее бедра и не давая двигать ногами. Зажмурился, забормотал себе что-то под нос.

Альбин не был одаренным, но и он почувствовал исходящую от невысокого жнеца силу. Кара перестала метаться, замерла, задышала ровнее, и юноша немного расслабился, думая, что кризис преодолен. Он неоднократно наблюдал за работой Целителей, и сам подвергался различным процедурам, и знал, что у каждого мага, у каждого Целителя свои методы работы.

Жнец судорожно вдохнул, мгновенно став как-то меньше и хрупче. Исчезла аура силы, и в тот же момент тело девушки выгнулось дугой, сбрасывая с себя и Сатхи, и не готового к такому повороту Альбина.

Юноша больно приложился локтем об пол, но тут же вскочил, вновь наваливаясь на Кару, не давая той размахивать руками.

Широко распахнув голубые глаза, она кричала так, что ушам юноши было больно. Тело девушки содрогалось, и ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержать ее на месте. Наконец, судороги стихли и юноша смог перевести дух и оглядеться.

Сатхи лежал на полу, куда его отбросила девчонка и не шевелился. Спохватившись, Альбин бросился к нему, нащупывая пульс и проверяя дыхание.

С ним было все в порядке, не считая конечно, бессознательного положения.

Расстелив недалеко от печи свой плащ, юноша перетащил жнеца на него и закутал. Снял с огня кипящий котелок, перелил отвар в кружку, обернул ее тряпками, оставив настаиваться. Сбегал к ручью, набрал чистой воды. Достав из своей сумки свежую рубаху, поморщился, но разорвал на тряпки. Девушка еще была без сознания и полыхала жаром.

Пристроив ей на лоб влажный компресс, юноша обессилено уселся рядом с кроватью.

Такие опасные люди, которых он преследовал эти пару дней, которые пленили и разоружили его самого, сейчас были беспомощней младенцев. Ирония судьбы или заговор богов? Нор Амос сам с удовольствием вздремнул бы, вместо того, чтобы нянчиться с бойкой на язычок девицей и непонятным, внушающим опасения мужчиной.

Разглядывая девушку в свете заново заправленной лампы, он, вдруг, заметил, как под повязками на правой руке что-то поблескивает. Аккуратно приподняв руку, он увидел, что в качестве шины использован обломок шпаги-трости. Причем навершие удобно устроилось в основании кисти.

Разглядывая голову неизвестного зверя, его серебряные клыки торчащие из пасти, Альбин поймал себя на мысли, что навершие ему что-то напоминает. Но вот что именно, никак не удавалось ухватить.

Аккуратно положив руку девушки на место, он попытался разогнуться, когда она схватила его за ворот другой рукой. Голубые глаза горели яростно, уставясь сквозь него на нечто, вынырнувшее из памяти:

-Я найду, - она закашлялась, - Я найду вас всех... вы проклянете тот день, когда ваши матери бросили взгляд на ваших отцов. Вы будете молить о смерти, но я сама решу, когда она придет…

Мягко освободившись от захвата, юноша пораженно замер. Он понимал, что это лишь бред больного человека, но сила ярости девушки привела его в замешательство. Вновь усевшись рядом, он сменил компресс. Бросив тряпку в котелок с водой, Альбин вздрогнул услышав плач.

-Пожалуйста господин, не бросайте меня, моя мама молчит, не двигается, прошу вас, помогите маме…

Девушка разрыдалась, и Альбин, сжав ее руку, начал тихо говорить, пытаясь успокоить. Он обещал ей покой и тепло, обещал защиту и поддержку, он готов был обещать все, что угодно лишь бы вновь не услышать плача потерявшегося ребенка.

В конце концов, он даже перешел на колыбельные, благо голос у юноши был хорошо поставлен придворными учителями. Колыбельных Альбин знал много, еще с тех пор, как ему их пел Север своим грубым хриплым басом. Несмотря на дикую внешность и грубоватый юмор, в своей заботе Север был весьма примечателен. Вспомнив, как он опекал юношу, когда тот, разбуженный очередным кошмаром, пытался спрятаться под кровать, нор Амос улыбнулся.