Саймон Грин - Охотник за Смертью — Наследие

Поэтому Анджело непринуждённо разговаривал с Финном, хваля и льстя ему, но не слишком очевидно, и весело и злобно обсуждая общих знакомых, делал всё возможное, чтобы заставить Финна раскрыться и рассказать о себе. Это была сложная задача, но Анджело не сдавался. Он должен был хоть чего-то добиться в этот проклятый день, хотя бы ради своей раненой гордости. Но только когда они добрались до долгой карьеры Дюрандаля в качестве Парагона, тот стал понемногу приоткрывать завесу тайны о настоящем себе.

— Почему ты пробыл Парагоном так долго? — спросил Анджело с подчёркнутой небрежностью.

У него было сильное чувство, что это жизненно важный вопрос, ответ на который может прояснить многое.

— Это, конечно же, почётное звание и разумный человек может на нём неплохо заработать. Но это не самая приятная работа, да и по-настоящему честолюбивому человеку там негде развернуться. Так... почему тебе понадобилось так много времени, чтобы прийти к своему истинному призванию?

— Меня устраивала моя должность, — ответил Финн. — Это был способ доказать, что я лучший перед лицом всей Империи. И мне очень нравится, когда мною восхищаются и преклоняются, и я знал, как уважают и восхищаются мною мои сверстники. Но все плюсы этой работы стали тем больше бледнеть, чем старше я становился. Денег у меня уже более чем достаточно. И достойных соперников больше не осталось. Мне просто стало... скучно. И неважно, насколько сильно я рисковал. Но теперь... когда я стал злодеем и предателем — стало намного веселее. Противопоставить себя всей чёртовой Империи, преследовать только свои интересы и к чёрту всех остальных... Вот что на самом деле означает быть лучшим. Я должен был сделать это ещё много лет назад. Только неблагодарность Дугласа открыла мне глаза на истинную природу вещей и я ещё вознагражу его за это. Отниму у него всё, что он любит и ценит, а затем уничтожу прямо на его глазах. Ох, Анджело, я не чувствовал себя таким живым уже многие года!

Раздался короткий стук в дверь и Анджело выругался про себя, когда в кабинет вошёл Бретт Рэндом. Он кивнул Анджело и поклонился Финну. Ему по-настоящему не нравилось вставать в такую рань, но как и во многих других случаях, сейчас у него не было выбора. Он с сомнением посмотрел на Финна. Дюрандаль потребовал, чтобы он явился сюда, но не сказал зачем, что явно было плохим знаком. Бретт не мог припомнить ничего такого, где бы он в последнее время облажался, но всё же... У него так сильно болел живот, что он еле сдерживался, чтобы не сгорбиться. Он был одет во всё новое, потому что после посещения Кровожадного Паука он сжёг старую одежду ради собственного спокойствия, но всё равно выглядел крайне плохо, не в последнюю очередь потому, что спать был вынужден с включённым светом и вздрагивал при малейших звуках. Убер-экстрасенс достал его на таких уровнях, о которых он даже и не подозревал.

— Ты должен был ожидать снаружи, пока я не разрешу войти, — рявкнул Анджело, пытаясь восстановить хоть какую-то власть на своей территории.

Бретт фыркнул, пожал плечами и своим даром злобно заставил Анджело задёргаться и подпрыгнуть. Финн задумчиво посмотрел на Бретта и тот немедленно прекратил.

— Где Роуз? — спросил Финн.

— Без понятия, — ответил Бретт.

Он рассеянно оглядел кабинет, будто думал, что она где-то прячется.

— Я думал она с тобой.

— Как видишь нет. Я велел тебе присматривать за ней, Бретт. И уверен, что выразился предельно ясно.

— Да ладно тебе, Финн! — запротестовал Бретт с живостью человека, старающегося избежать нависшей над ним плахи. — Это же Дикая Роза! Она идёт туда, куда захочет, а я не настолько туп, чтобы вставать у неё на пути. К тому же, я себя не очень хорошо чувствую...

— Не ной, Бретт. Иди и найди её, прямо сейчас. А когда найдёшь, не спускай с неё больше глаз. Это тебе ясно?

— Что если она не захочет, чтобы я находился рядом?

— Скажешь ей, что такова моя воля. Хотя можешь и спрятаться за чем-нибудь, когда будешь это произносить. А теперь ступай. Одна нога здесь, другая там. Свяжись со мной, когда найдёшь её. Прощай, Бретт.

Бретт снова фыркнул, а затем развернулся и вышел из кабинета. Иногда всё идёт наперекосяк несмотря ни на что.

Он намеренно не спеша шёл по массивному зданию собора. Финн может и его босс, но он ему не принадлежит. Ну, может это и так, но у Бретта ещё осталось немного гордости, что проявлялась периодически в виде маленьких актов неповиновения. Пока их не видел Финн. Например, в последний раз он помочился в кофеварку, когда остался один на кухне Финна.

Спустя некоторое время Бретт огляделся и обнаружил, что оказался в большом центральном зале собора. Он остановился как вкопанный, впечатлённый помимо воли. Высокие стены были сплошь покрыты прожилками мрамора, поднимаясь к ошеломляюще высокому потолку, покрытому великолепными шедеврами искусства, датируемыми ещё до времён Лайонстон. Огромные витражные окна были более поздними и традиционными, описывая и показывая этапы крёстного стояния Христа, также заполненные изображениями Оуэна Охотника за Смертью и его спутников. Многочисленные ряды скамей из тёмного дерева тянулись перед ним, заканчиваясь у главного алтаря из скульптурной стали и стекла, что сам по себе был практически произведением искусства. Бретт медленно побрёл по проходу, а затем подошёл к одной из скамей и сел.

Он глубоко вздохнул, наслаждаясь едва уловимым запахом ладана, оставшимся от недавней службы. Поблизости не было никого, и было очень тихо и спокойно. Впервые за долгое время Бретт почувствовал душевный покой. Ему подумалось, что так наверное и ощущается родной дом у тех, кто знает, что это такое. Его желудок успокоился, а плечи расслабились. Он чувствовал себя здесь... в безопасности. Даже чёртов Финн Дюрандаль не осмелился бы поднять голос в таком спокойном и сокровенном месте. Святость и безмятежность едва ли не сочились из бледных мраморных стен. Словно ты погрузился глубоко под воду, когда наверху снаружи бушует шторм.

Бретт огляделся вокруг, удивляясь тому, насколько глубоко повлиял на него огромный зал Собора. Люди веками приходили сюда для молитвы и каждый должно быть оставлял здесь частичку мира и благодати. Здесь царило спокойствие и надежда на лучшее будущее. Бретт никогда не был религиозен. В жизни, которую он вёл, вера была для неудачников. И только в последнее время к нему стали приходить... более возвышенные мысли. Ничто так не заставляет задуматься над вопросами морали, как работа на по-настоящему плохого человека. Бретт никогда не думал о себе, как о плохом человеке. До этого момента.

Невозможно объединиться с кем-то вроде Кровожадного Паука и не бояться за свою душу.