Марина Аэзида - Гибель отложим на завтра. Дилогия

— Проклятая! — прошипел кхан. — Я даже убить тебя не могу!

Как только дыхание выровнялось, и девушка смогла подняться, она вызывающе подалась вперед, вперив в вождя пылающий жаждой мести взгляд:

— Отчего?! Убей! Убей, как весь народ убил мой! — на последних словах ее голос истерически сорвался.

— Убил твой народ? — изумленно вторил Элимер. Его собственный гнев тут же отступил на второй план, оставив лишь глухую злость и обиду. Кажется, он начал понимать причину поступка айсадки.

— Отпустил, — продолжала кричать та осипшим голосом, уже не сдерживаясь, — а потом в лесу догнал и убил! Всех! Я знаю теперь! Ты лгал! Гнусный шакал сукин сын мразь! Будь проклят! Проклят!

— Замолчи, несчастная. Тебе не позволено повышать на меня голос, — холодно и негромко отозвался Элимер, и айсадка, как ни странно, умолкла, лишь грудь продолжала яростно и шумно вздыматься.

— А теперь я требую объяснений. С чего в твоей глупой голове родилась мысль, будто я уничтожил айсадов?

— Мне люди сказали об этом твоего племени, — с ненавистью выплюнула она.

— И ты, дикарка, оказалась настолько безмозглой, что поверила им на слово? И даже не потрудилась поведать мне о своих сомнениях, прежде чем пытаться убить?!

— А им почему лгать мне надо? Мне почему им не верить?

— Потому что у меня много врагов, и они пойдут на все, лишь бы избавится от меня. Ты действительно наивна до глупости! — прикрикнул Элимер, но, заметив в лице Шейры растерянность, спросил:

— От кого ты услышала эту ложь? И почему ты поверила этому предателю, а не мне?

Айсадка молчала, и он понял, что ответа не дождется. По крайней мере, сейчас.

— Я больше не могу тебе доверять, — без всякой интонации вымолвил он. — А потому эту ночь ты проведешь взаперти. В тайной комнате. Ты должна ее помнить. А наутро тебя повезут к границам твоих лесов, безоружную. Там тебя встретят серые, и вы тайно подойдете к становищу твоих любимых айсадов. И когда ты убедишься, что они живы, то вернешься сюда. Ты назовешь имя изменника, который солгал тебе. И ты станешь молить меня о прощении. И может быть, я тебя прощу.

И глухо добавил:

— А может быть — нет.

Больше не говоря ничего, Элимер кликнул стражу. Как только воины вошли, он кивнул им на Шейру и произнес:

— Кханне провинилась. Уведите ее и заприте в тайной комнате.

Стражники не удивились этому приказу: еще не было в Отерхейне мужа, который ни разу не наказывал жену. Они подхватили кханне под руки и, аккуратно подталкивая, вывели прочь.

Пока ее уводили, Шейра не обернулась ни разу.

Элимер, оставшись один, рухнул в кресло и уронил голову на руки. Глупец! Радовался как мальчишка, когда Шейра пришла к нему. А оказалось, она приходила его убивать. У Элимера возникло ощущение, будто мир сжался, стал тесным и обратился против него в лице мятежной знати, Илирина и собственной жены. Не хватало только восставшего из мертвых Аданэя.

Теперь он понял, что именно в поведении Шейры показалось ему неестественным. Она предложила выпить вина. Но айсадке никогда не нравился этот напиток, даже на пирах она поднимала кубок лишь в ответ на торжественные речи. Значит, кто-то ее надоумил, подкинул мысль, что яд легче всего подлить в вино. Скорее всего, тот же, кто солгал про племя. Кто-то, кто задумал уничтожить кхана руками его жены. Причем этот «кто-то» должен был знать о доверчивости Шейры и понимать, что она попытается отомстить за смерть своего народа. Осталось только выяснить имя неудавшегося убийцы. И он обязательно выяснит, неведомый предатель за все поплатится! Но поскольку виновный еще не обнаружен, придется молчать об этом покушении, сейчас Элимер не мог доверять никому. Нужно дождаться возвращения айсадки. Как только она убедится, что ей солгали, сама назовет имя преступника. А убедится она довольно скоро, стоит ей только увидеть в Дейнорских лесах свое племя. Элимер знал: часть айсадов все еще находилась там, не все захотели сразу перебираться в горы Гхарта, некоторое предпочли остаться в знакомых лесах. Пусть Шейра поймет, что с ними все в порядке, а потом он решит, как поступить с ней.

С этими мыслями кхан вышел из замка. Он знал, что ночная прогулка по Инзару отвлечет его, поможет успокоиться и побороть подавленное настроение.

На выходе он наткнулся на Видольда. Тот как всегда не спал и о чем-то непринужденно беседовал со стоящими у ворот стражниками. Последние, завидев Великого Кхана, замолчали. Элимер, едва удостоив их взглядом, обратился к телохранителю, который, надо сказать, в последнее время все реже выполнял прямые обязанности. Пришла пора это исправить. Пожалуй, после всего случившегося айсадка не заслуживала возможности выезжать за пределы замка ни одна, ни с Видольдом.

— Раз уж ты все равно не спишь, — хмуро бросил Элимер, — то идем со мной.

И не дожидаясь ответа, тронулся дальше. Видольд без лишних вопросов отправился за ним, на прощание хлопнув одного из стражников по плечу. Ему было или совершенно неинтересно, куда ведет его кхан, или он просто не показывал виду.

Ночь стояла безветренная и даже довольно теплая для Отерхейна. Наверное, из-за этого столичные улицы казались оживленнее обычного для этого времени суток. И потому Элимер с Видольдом шли долго, пока не добрались до безлюдной окраины Инзара. Здесь кхан остановился, не представляя, что делать дальше: то ли стоять тут, то ли возвращаться. Говорить не хотелось, но присутствие рядом телохранителя все-таки помогало чувствовать себя чуть менее одиноко. Погрузившись в безмолвие улиц, он вздрогнул, когда грубоватый голос воина прозвучал прямо у него над ухом:

— Я знаю неплохой трактир неподалеку.

— Нет уж, хватит с меня трактиров, — возразил Элимер, вспомнив, чем закончилось последнее его посещение подобного места. — Постоим немного, отдохнем — и обратно.

— Как знаешь, Кхан. А то смотри, мы с кханне как-то раз туда заходили, нам понравилось.

— Видольд, — сквозь зубы откликнулся Элимер, — я не желаю ничего больше слышать об этой дикарке.

— Вот как? — удивился воин. — Чем же она тебе так досадила, что из кханне снова превратилась в дикарку?

— Тебя это не должно волновать.

— Да мне-то что? Хочешь — молчи.

— Твои нахальные реплики мне тоже ни к чему, — отозвался кхан, но неожиданно для себя выпалил:

— Она пыталась меня отравить.

— О! — только и воскликнул телохранитель.

— И она за это поплатится.

— Угу, — промычал воин и лениво добавил. — Снова прикажешь ее казнить?

Элимер предпочел не заметить насмешки, прозвучавшей в голосе телохранителя.

— Прикажу, — холодно огрызнулся он. — Невелика потеря. Сделаю кханне ту, которая будет в состоянии оценить эту честь.