Стивен Эриксон - Буря Жнеца

Он смотрел на ряды Тисте Эдур.

Каракатица подал голос сзади: – Знаешь, им все это тоже не по душе.

Скрипач что-то неразборчиво буркнул.

– Вот вождь. Старик с опущенными плечами. Наверное, все они ему подчиняются. Скрип, я готов взять его на себя. С долбашкой. Слушай… ты слушаешь? Когда поднимется волна магии, надо напасть на ублюдков!

«Да, неплохая идея». Скрипач заморгал, отыскивая сапера, и кивнул: – Передай по цепочке.

Тут в ряды ворвался один из солдат Фома Тисси. – Приказ Кулака, – сказал он, озираясь. – Где капитан?

– Держит Клюва за ручку. Не здесь она, – отвечал Скрипач. – Можешь передать приказы мне.

– Ладно. Держаться «черепахи» – не атаковать противника…

– Да чтоб ваши…

– Молчи, Карак! – рявкнул Скрипач. И кивнул гонцу: – Как долго?

Ответом стала непонимающая гримаса.

Скрипач взмахом руки отослал дурака и снова поглядел на Эдур.

– Проклятие ему, Скрип!

– Спокойно, Карак. Мы ударим, когда будет нужно. Ясно?

– Сержант? – Бутыл вылез из выкопанной им ямки. Лицо его было напряженным. – Что-то… что-то начинается…

В тот же миг с гребня холма раздался звук, от которого кровь способна застыть в жилах. Словно десять тысяч якорных цепей заскрежетали по земле – и в небо поднялась клубящаяся магическая стена, темно-пурпурная, пронизанная алыми прожилками. На вершине ее проблескивали черные молнии. Все выше…

– Худовы яйца! – выдохнул выпучивший глаза Каракатица.

Скрипач просто смотрел. Именно такое колдовство наблюдали они в море севернее Семиградья. Но тогда рядом был Быстрый Бен. А у Бутыла… Он схватил мага за руку: – Слушай! Если она…

– Нет, Скрип! Ее нет! Она оставила меня сразу после высадки. Прости…

Скрипач оттолкнул юношу.

Стена громоздилась все выше.

Тисте Эдур начали отходить от западного края поля.

Каракатица стонал: – Надо идти! Скрип! Как раз время!

А он не мог пошевелиться. Не мог ответить, как ни наседал сапер. Он мог лишь пялиться, задирая голову. Слишком много магии. – Боги благие, – пробормотал он, – это и называется «сверхуничтожением»?

Убежать от такого? Ни шанса.

Каракатица потащил его. Скрипач оскалился, оттолкнул сапера так сильно? что тот зашатался. – К чертям бегство! Ты думаешь, мы ее обгоним?!

– Но Эдур…

– Она заберет их – ты что, не видишь? «Должна забрать. Никто не может контролировать такое после высвобождения». Худом проклятых Эдур подставили! «О да, летерийцы желают освободиться от хозяев. Просто они не хотят видеть в нас союзников. Нет, они сделают все по-своему. Уничтожат двух врагов разом…»

В трехстах шагах на запад Ханради Халаг взирал на магию Летера. Он всё понял. Сразу.

– Нас предали, – сказал он скорее себе самому, чем стоявшим поблизости воинам. – Ритуал… для его создания требовались дни, а может, недели. Как только его высвободят… разрушение охватит многие лиги.

«Что делать?

Отец Тень, что делать?» – Где мои к’риснаны? – спросил он вдруг, оглядываясь на помощников.

Двое Эдур с пепельными лицами подошли ближе.

– Можете нас защитить?

Они промолчали и отвели глаза.

– Можете воззвать к Ханнану Мосагу? Дотянитесь до Цеды, чтоб вас!

– Ты не понимаешь! – выкрикнул раньше срока состарившийся к’риснан. – Мы – все мы – нас оставили!

– Но Куральд Эмурланн…

– Да! Он снова пробудился! Но мы не можем дотянуться! Как и Цеда!

– А что с иной силой? С хаосом?

– Пропала! Ушла!

Ханради сверкнул глазами на ведунов. Выхватил меч, рубанул ближайшего по лицу – лезвие разрезало нос, рассекло оба глаза. Тварь с визгом отскочила, прижала руки к лицу. Ханради подступил к ней и вонзил меч в кривую грудь. Хлынувшая кровь была почти черной.

Вырвав оружие из тела, Ханради повернулся ко второму к’риснану. Тот сжался. – Вы, ведуны, – сказал бывший король скрежещущим голосом, – виноваты во всем. Во всем этом! – Он сделал шаг. – Хотел бы я, чтобы на твоем месте корчился Ханнан…

– Стой! – вдруг взвизгнул ведун, ткнув пальцев на восток. – Стой! Кто-то дает ответ! Дает ответ!

Ханради обернулся. Ему с трудом удалось найти взглядом малазан – столь сильно давила нависающая волна магии Летера, в тени которой оказалось все поле битвы.

Среди кучки солдат возникло слабое свечение. Серебристое, едва заметно пульсирующее.

Смех Ханради был жестоким: – Ответ? Вот эта мелочь? – Он снова поднял меч.

– Нет! – завопил к’риснан. – Погоди! Смотри, жалкий глупец! Смотри!

И он посмотрел снова.

И увидел, что свет стал растущим куполом, охватившим уже все силы малазан – он терял прозрачность, твердел…

Криснан схватил его за руку: – Слушай! Эта сила… Отец Тень! Его сила!

– Сможет она продержаться? – спросил Ханради. – Устоять против летерийской?

И прочел ответ в покрасневших глазах ведуна.

«Не сможет… смотрите, она такая слабая… против нависшей волны…

Но… ей и не нужно расширяться, так? Она укрыла их всех…»

– Сигнал к наступлению! Ускоренным шагом!

Все вытаращили глаза. Вождь указал на мерцающий купол нездешней силы: – По крайней мере, сможем притулиться в его тени! Ну, вперед! Все!

Клюв, некогда носивший другое имя, более скучное имя, в тот день играл в грязи на полу старого сарая. Никто больше не ходил в тот сарай, стоявший в стороне от прочих строений поместья – так далеко, что мальчик мог вообразить, будто остался один в покинутом людьми мире. В мире, лишенном неудобств.

Он играл с бесформенными кусками воска, собранными в мусорной куче, которая «украшала» задний вход в дом. Тепло рук изменяло форму воска, словно магия. Он мог вылепить лица, создать целые семьи, похожие на жителей деревни, сыновья и дочери которых – его одногодки – работали вместе с родителями, а когда не работали, то играли в лесу. И всегда смеялись.

Тут его и нашел брат. У него было унылое лицо, столь не похожее на лица восковых фигурок. Он притащил с собой моток веревки и встал в дверях сарая, которые давно заросли густой травой и не закрывались.

Клюв, у которого тогда было скучное имя, увидел на лице брата внезапное раздражение, сразу же смытое улыбкой; и мальчик порадовался, потому что не любил привычку брата плакать. Старшие братья никогда так не делали, и он сам не будет делать, когда станет старшим.

Потом брат подошел и с той же слабой улыбкой сказал: – Я хочу, чтобы ты вышел, малыш. Возьми игрушки и уходи.

Клюв широко раскрыл глаза. Брат никогда не просил подобного. Они всегда уживались в сарае. – Ты не хочешь поиграть со мной?

– Не сейчас, – ответил брат. Клюв заметил, как трясутся его руки: значит, в главном доме произошло что-то нехорошее. С Матерью.

– Поиграй, и легче станет, – предложил Клюв.