Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

Огонь, наконец, разгорелся, и Калатин, подойдя к костру, протянул к огню замерзшие руки.

— Что, если собаки снова нападут на нас? — спросил Корум.

— Кереноса тут нет поблизости. Ему потребуется несколько дней, чтобы выяснить, что произошло, а к тому времени, надеюсь, нас тут не будет.

— Ты хочешь сопровождать меня? — осведомился Корум.

— Я хотел бы предложить тебе приют в моем жилище, — улыбнулся Калатин. — Оно недалеко отсюда.

— Почему ты ночами бродишь по лесу?

Калатин завернулся в синий плащ и сел на расчищенную от снега землю рядом с костром. В отблесках пламени лицо и борода волшебника обрели красноватый оттенок, отчего в нем появилось что-то демоническое. Услышав вопрос Корума, он вскинул брови.

— Я искал тебя, — сказал он.

— Значит, ты знал о моем присутствии?

— Нет. За день до сегодняшних событий я увидел дымок и пошел узнать, что там такое, что за смертный отважился на встречу с опасностями Лаара. К счастью, я успел, пока собаки не пообедали твоим мясом. Без своего рога, думаю, и я бы не выжил в этих местах. Ну и, кроме того, у меня есть пара небольших магических фокусов, которые помогают остаться в живых, — Калатин сдержанно улыбнулся. — В этот мир возвращаются времена волшебников. Всего несколько лет назад из-за моих занятий меня считали чудаком. Некоторые считали меня сумасшедшим, а другие — воплощением зла. Калатин, говорили они, изучая оккультные науки, бежит от реального мира. Какую пользу могут они принести людям? — он хмыкнул. Коруму был не очень приятен этот звук. — Ну, я нашел кое-какое применение старым заклятиям — и Калатин единственный, кто остался в живых на всем полуострове.

— Похоже, ты использовал свои знания лишь для себя одного, — сказал Корум.

Он вытащил из седельной сумки мех с вином и предложил Калатину. Тот спокойно принял его, и видно было, что его совсем не задели слова Корума. Калатин поднес мех к губам и, прежде чем ответить, сделал несколько основательных глотков.

— Я Калатин, — сказал волшебник. — У меня была семья. Я имел несколько жен. Двадцать семь сыновей и внуков. Вот о них я и заботился. А теперь, когда все они мертвы, я забочусь о Калатине. О, не суди меня слишком строго, сид, ибо мой народ много лет издевался надо мной. Я предвещал приход фой миоре, но на меня не обращали внимания. Я предлагал свою помощь, но от нее отказывались и смеялись мне прямо в лицо. У меня не так много причин любить смертных. И думаю, еще меньше оснований ненавидеть фой миоре.

— Что случилось с твоими сыновьями и внуками?

— Они погибли, и вместе, и по отдельности, в разных частях этого мира.

— Почему, если они не боролись с фой миоре?

— Фой миоре убили часть из них. Все они искали кое-какие предметы, необходимые мне, чтобы продолжить исследования некоторых аспектов магических заклинаний. Одному или двум повезло, и, умирая от ран, они все же успели доставить мне необходимое. Есть еще кое-что, в чем я нуждаюсь, но теперь, предполагаю, этого у меня уже не будет.

Выслушав рассказ Калатина, Корум ничего не ответил. Им овладела слабость. Когда огонь согрел его, он стал чувствовать боль от полученных ран, пусть и небольших, и только сейчас начал осознавать, что устал. У него невольно закрывались глаза.

— Ты видишь, — продолжил Калатин, — я был откровенен с тобой, сид. Так какова же цель твоего похода?

Корум зевнул.

— Я ищу копье.

В слабом свете костра Коруму показалось, что он увидел, как Калатин смежил веки.

— Копье?

— Да, — Корум снова зевнул и растянулся у костра.

— И где же ты собираешься найти его?

— Многие сомневаются, что это место вообще существует. Раса, которую я называю мабденами, — твоя раса — не осмеливается искать его, или не может из-за страха смерти, или… — Корум пожал плечами. — В таком мире, как ваш, трудно отделить одно суеверие от другого.

— То место, куда ты отправляешься… которое, может, не существует… это остров?

— Да, остров.

— И его называют Ги-Бресейл?

— Таково его имя, — Корум, слегка обеспокоившись, не без труда отогнал сон. — Значит, ты его знаешь?

— Я слышал, что он лежит где-то в море, в западной стороне, и что фой миоре не осмеливаются посещать его…

— Я тоже это слышал. А ты знаешь, почему фой миоре не могут там бывать?

— Кое-кто считает, что все дело в воздухе Ги-Бресейла. Он хорошо действует на смертных, но опасен для фой миоре. Но дело не в воздухе. Говорят, заклятия, наложенные на это место, приносят смерть простому человеку.

— Заклятия… — Корум больше не мог сопротивляться сну.

— Да, — задумчиво эхом откликнулся волшебник Калатин. — Говорят, эти заклятия наложены красавицей, наводящей страх.

Это были последние слова, которые Корум услышал перед тем, как провалился в глубокий сон без сновидений.

Утром Калатин вывел Корума из леса, и они остановились на берегу моря. Теплые лучи солнца согревали белоснежные пляжи и синюю воду, а за их спинами недвижимо стоял лес, заваленный снегом.

На этот раз Корум шел пешком; он не хотел седлать своего преданного коня, пока у того не заживут раны, и, собрав все свои вещи, включая стрелы и дротики, он так приторочил их к седлу, чтобы груз не раздражал раны, полученные в ночном бою. У самого Корума все тело было в синяках и болело, но, едва только оказавшись на берегу, он забыл о своих страданиях.

— Итак, — сказал Корум, — я был всего лишь в миле или двух от побережья, когда на нас напали эти звери, — он насмешливо усмехнулся. — А это утес Мойдель, — он показал вдоль берега на видневшуюся вдали возвышенность — когда Корум в последний раз посещал эти места, она поднималась из глубин моря, но он безошибочно опознал их, где когда-то стоял замок Ралины, охраняя маркграфство Ливм-ан-Эш. — Утес остался.

— Я не знаю имени, которое ты назвал, — сказал Калатин, расчесав бороду и приведя в порядок свой наряд, словно готовился к приему почтенного гостя, — но наверху стоит мой дом. Там я всегда и живу.

Услышав его слова, Корум двинулся по направлению к холму.

— Я тоже жил здесь, — сказал он. — И был счастлив.

Калатин, прибавив шагу, догнал его.

— Ты жил здесь, сид? Я не знал об этом.

— Эго было до того, как Ливм-ан-Эш ушел под воду, — объяснил Корум. — До того, как начался этот исторический цикл. Смертные и боги приходят и уходят, а природа остается.

— Все относительно, — сказал Калатин. Коруму показалось, что в его голосе скользнула легкая нотка раздражительности, словно ему было неприятно слышать такие банальности.

Приблизившись, Корум увидел, что старая дамба была заменена мостом, но теперь и от моста остались только руины. Похоже, кто-то разрушил его. Он поделился этой мыслью с Калатином.