Михаил Шабловский - Демон сна

Я поднялся на тринадцатый этаж на лифте, деволюмизировался, вышел и включил «общий рентген». Номер квартиры я, разумеется, не знал. Комков и про этаж-то услышал случайно — это не совсем те вещи, которые обычно говоришь, когда называешь адрес водителю. Если, конечно, ты не персонаж советской кинокомедии. Но найти оказалось несложно — сомнительно было, чтобы простой обыватель оклеил стены чёрными обоями со странными надписями, поставил громадные подсвечники и нарисовал пентаграммы и многосимвольные круги на полу и потолке комнат. Именно такой интерьер, дополненный ещё стильной современной мебелью и техникой, увидел я в большой угловой квартире в конце коридора. Однако что-то настораживало меня. Что-то было не так. Я включил «истинное зрение». Господи! Всё предполагаемое обиталище главы гадкого культа было покрыто просто-таки невероятным слоем коричнево-розовой грязи. Словно там месяцами испражнялись и совокуплялись сонмы потусторонних, а может, и не очень потусторонних тварей. Пакость какая! И да — в одной из комнат висело тёмно-багровое облако. Тварь, сбежавшая от нас с Самохиной и унёсшая страшную книгу, была здесь! Я вытянул из кобуры пистолет, хотя и подозревал, что против этого существа он может оказаться бессильным. А где же сам хозяин? Ага, вот и он, возится на кухне. И чёрно-сияющая в ментальном взоре книга лежит рядом с ним на столе. Итак, вперёд, Малинов! Только методичнее, методичнее, действовать надо осмотрительно. Очень осторожно я двинулся к квартире и пересёк порог запертой металлической двери. Не отводя взгляда от багрового облака, я боком медленно прошёл на кухню и встал за спиной Старика. Он увлечённо смешивал что-то в барном шейкере. Несколько бутылок с разноцветными жидкостями, только что вынутые из маленького холодильника под мраморной столешницей, стояли перед ним. Проклятая книга была небрежно кинута углом на разделочную доску. Я подошёл, взялся за том свободной рукой и попытался его развоплотить и убрать в карман. Не тут-то было! Книга словно приросла к столу, деволюмизация не подействовала. Я напрягся, отчаянно стараясь утащить книгу на ментальный уровень, вложил все силы, всю волю в это движение. Нет! Книга больше не давала себя деволюмизировать ! Лишь краешек её чуть побледнел. Я отпустил фолиант и почувствовал себя так, будто только что пытался стронуть с места железнодорожный вагон. Ноги и руки ощутимо тряслись. Эге, так не пойдёт, подумал я. Ещё одно такое усилие, и я не смогу даже свою собственную бесплотность сохранять. И так уже я чуял, что очень сильно устал. Ладно, зайдём с другой стороны.

Я встал с таким расчётом, чтобы одновременно держать в поле зрения багровое облако и главу культа и отключил деволюмизацию и «общий рентген», оставив только «истинное зрение».

— Вы арестованы, — громко сказал я. — Руки за голову!

Старик чуть вздрогнул, но это и была вся его реакция на моё столь неожиданное, казалось бы, появление. С широкой улыбкой он повернулся ко мне. Он был худ, довольно высок, хотя, конечно, и пониже меня, действительно с седой аккуратной бородкой и усами, в которых мелькали неожиданно густо-чёрные пряди. Короткие волосы его также были седы, высокий лоб и хитрое лицо покрыты бледными пигментными пятнами. Выражение бесцветных глаз неуловимо — то издёвка, то какая-то мнимая теплота, то страшный гнев, то льдистая холодность. Одет он был в длинный чёрный пиджак и узкие брюки с громадной металлической пряжкой на ремне. Пряжка, конечно, была в форме шестнадцатикора.

— Приветствую тебя, Тюремщик! — удивительно глубоким басом произнёс он. — Привет тебе и добро пожаловать. Я ждал тебя. Я знал, что ты придёшь. Мои несчастные последователи оказались слишком слабы духом — как я и предвидел. И вот ты здесь. Ты пришёл за книгой. Но ты её не получишь. Да и сам ты покинешь стены этой квартиры или моим верным слугою, или мёртвым. А может, одновременно и тем и другим…

— Молчать, — рявкнул я, взмахнув пистолетом. — Отойди от стола! Руки за голову! Третий раз повторять не буду!

— Нет, — покачал головой Старик. — Я этого не сделаю. А ты не выстрелишь всё равно.

На самом деле я вполне готов был его подстрелить. Уж если я на полном серьёзе собирался ранить всего лишь адепта Незримых, то ещё более высокопоставленного культиста мне и подавно было не жалко. Но я всё-таки помедлил секунду — всего секунду — трудно было вот так сходу выстрелить в живого человека, не выглядящего, как исчадье Тьмы. И Старику этой секунды хватило. Очевидно, он понял, что я не шучу, что всё-таки собираюсь стрелять, и принял меры.

— Асебель йах, икуб йах! — выкрикнул он, и я, к своему невыразимому ужасу, почувствовал опять, как множество мягких иголочек вонзаются в мой мозг. Неет, безмолвно закричал я. Что это? Неужели Самохина с ним заодно? Только не это! Я отчаянно пытался удержаться в сознании, но только лишь успел отключить «истинное зрение». И уснул, даже не почувствовав падения на пол.

Этот сон был куда хуже всех предыдущих. По большому счёту, это был, наверно, самый страшный кошмар в моей жизни. Однако сперва обстановка вокруг показалась мне знакомой. Я опять был на той же железной дороге. Только на сей раз солнечный песчаный склон оказался далеко-далеко слева. Я стоял по другую сторону рельсовых путей, в паре сотен метров от моста через тихую мутную речушку. Здесь было сумрачно, тускло и сыро. Поржавевшие брошенные вагоны беспорядочными составами громоздились на путях. За путями был лес. Ядовито-зелёная мокрая листва кривых деревьев влажно шумела на ветру.

Тут кто-то легонько похлопал меня по плечу. Я обернулся и резко отскочил в сторону — это был Старик. Точно такой же, как и наяву — усы, бородка, тёмный пиджак и чёрно-металлический шестнадцатикор на пряжке. Молниеносным движением я выхватил из кобуры пистолет — всё та же, что и раньше, одежда была на мне, и кобура была на месте, на поясе. Движение моё было уже почти инстинктивным, я чувствовал, что это снаряжение — часть меня в этом мире.

Но Старик лишь улыбнулся и сказал:

— Здесь я тебе не враг, не враг. Иди туда, тебе нужно вон туда, в тот дом!

И он указал рукой через рельсы. Я, однако, не стал вестись на его, как мне показалось, уловку, не отвёл взгляда, вскинул пистолет и выстрелил. Но в этот же момент Старик исчез — не растаял в воздухе, а попросту мгновенно исчез. Моя пуля лишь выбила искры из остова вагона на ближайшем пути. Тогда я присел на щебень насыпи, закрыл глаза, сосредоточился и попытался проснуться. Тщетно. Я не мог нащупать разумом существование какой-то иной реальности, кроме этого сна, хотя и помнил, что она, конечно, существует. Я знал, что нахожусь во сне, но покинуть его почему-то не мог. Ага, решил я, значит мне опять нужен портал, как в тот раз, когда мы были с Самохиной и Извольским. Я поднялся, сунул пистолет в кобуру, подошёл к одному из ржавых вагонов и по торцевой лесенке кое-как вскарабкался на его крышу. Я хотел осмотреться. Мне виден был край песчаного склона, на котором когда-то сидели мы с Ольгой, разглядел я и мостик через мелкую речку у труб под насыпью напротив. Но на сей раз никакого портала там не было. Дальше же пары сотен метров разобрать что-либо было просто невозможно — местность утопала в густом молочно-белом тумане. Я глянул вдоль рельсов в противоположном направлении — но там вплоть до стены тумана стояли только старые составы. Несколько путей, впрочем, оставались свободными. Следовало быть осторожным — по ним могли ходить поезда. За рельсами же, полускрытый ядовито-зелёным лесом, и в самом деле возвышался трёхэтажный серый дом, выглядевший скорее даже как небольшой дворец или замок с башенками-эркерами и остроконечной крышей, покрытой бледно-синей черепицей. Стоял он очень близко к железной дороге, так что окна пристройки первого этажа едва не выходили прямо на пути, но густая листва совсем скрывала здание, поэтому я даже не сразу его заметил.