Михаил Шабловский - Демон сна

— Теперь я могу их спокойно поусыплять. А потом гранатами алтарь взорвём. Ты убил демона в ментальном пространстве, да?

Я кивнул и бросил ритуальный кинжал на помост. Лицо Ольги было мокрым от пота. Усыпление первых двух десятков бесноватых, видимо, далось ей нелегко.

— Трудновато тех было в сон погружать, — пробормотала она в ответ на мой удивлённо-озабоченный взгляд. — Их воля была почти полностью под воздействием адского хозяина, приходилось с ним бороться. Ну и снов эти культисты теперь насмотрятся! Воочию увидят, кому на самом деле поклоняются, и что с ними может произойти. Многие, надеюсь, призадумаются. Наверно даже бросят мысли о демонопоклонничестве. В церковь побегут!

Через несколько минут все инициаты крепко спали, постанывая и дёргаясь во сне. Что ж, не самое плохое наказание. Может, и вправду отрезвеют и одумаются. Мы отвязали от алтаря и привели в чувство девчонку-несостоявшуюся жертву. Она, впрочем, была в нервном шоке и тут же принялась рыдать и вырываться от нас, явно не осознавая, что происходит. Пришлось усыпить и её.

— В самую спокойную плоскость рядом с лисичьим лесом отправлю, — сказала Ольга. — Проснётся с ясным сознанием, большую часть дряни забудет. Надо будет только её до больницы довезти, что ли. Эти-то пусть на холодке полежат, да и костры тут есть.

Потом я верёвками, снятыми с жертвы, крепко связал руки адепту Комкову. Вот тоже забота — надо было решить, что делать с негодяем. Девчонку я перенёс на руках к машине и уложил на заднее сиденье, укутав в самое чистое пальто, найденное у спящих культистов. А вот для убитого мерзавцами парня мы уже сделать ничего не могли. Его тело было страшно изрезано. При взгляде на него ужас, боль, жалость, омерзение и гнев на демонопоклонников волнами поднялись в моём сознании. Я пинком поднял на ноги ноющего и скулящего лидера адской церемонии и отогнал его к забору.

Может, мне и хотелось его пристрелить, злость на преступления адепта буквально подталкивала мой палец к спусковому крючку. Но это было бы уже непоправимо. Я представил себе, как в моём ментальном взоре его тень жалким бесплотным облачком уйдёт вниз и начнёт страшное путешествие к потусторонним хозяевам культа, к тем, кому он по сути поклонялся, не понимая толком, кто они, и не осознавая, что его ждёт, если земная жизнь вдруг оборвётся. Пока он был жив, ещё имелся шанс спастись от вечного проклятия. После моего выстрела все ставки были бы биты, и игра окончена — навсегда! А это очень длинное слово — навсегда. Да, все мы не безгрешны. И, быть может, меня тоже кто-то пожалеет вот так когда-нибудь. Я ему не судья. Я лишь взглянул ему в глаза, пытаясь найти ответ — что могло привести вроде бы обычного человека к таким поступкам? Что в его душе заставило стать существом Хаоса, насильником и убийцей себе подобных, оправдывающим свою кровожадность поклонением мнимой «свободе» и низшим силам? И тут я увидел, что он уже наказан. Глаза его были пусты и черны. Из уголка рта стекала мерзкая струйка слюны. Он не ныл и не скулил — он глупо и страшно хихикал. Начальник автобазы Управделами Президента РФ Аристарх Комков сошёл с ума. Присутствие демона в его мозгу, демона, которого он сам добровольно и радостно туда пустил, выжгло ему разум даже за столь короткое время.

— Ольга, — сказал я. — У нас на руках ещё и сумасшедший теперь.

— Почему это «у нас»? — легкомысленно отозвалась Самохина. — Не у нас, а у городского здравоохранения. Привяжи его тут, накинь на него одёжки какой-нибудь, благо её тут полно, а утром сюда так и так явятся пожарные и «скорая». Этот человек решил свою судьбу сам. Если бы ты знал, сколько таких каждый день появляется в мире! Наших клиник не хватит на всех. Кого-то мы пытаемся спасти, если ещё есть надежда, но этого…

И директор сонного отдела одарила адепта взглядом, полным брезгливого, убийственного презрения. А потом посмотрела на меня. Очень странно и долго посмотрела.

Я взял ещё верёвку, подобрал какие-то тряпки и сделал, как она сказала. Сама директорша в это время навязала из обрывков одежды несколько жгутов и перетянула ноги подстреленным мною инициатам. Потом она ещё походила по поляне и поукрывала наиболее обнажённых культистов, напевая что-то вроде «не страшны теперь ни дождь, ни вьюга, холода зимы и ветер злой…» Я хотел сперва попенять ей на излишнюю заботу о наших врагах, но потом подумал: «Да ведь в самом деле, помёрзнут ещё. Люди всё-таки… Дурные во всех смыслах, а люди…»

Окончив обихаживать побеждённых, мы с Ольгой не без труда своротили небольшой алтарный камень с помоста в грязь, и я подсунул под него три гранаты с дальней стороны от лежащих на поляне культистов. Ольга ушла к машине, а я, деволюмизировавшись, выдернул чеку у одной из гранат и скоренько отбежал за полусгоревшую стену домика. Даже бесплотным оказаться прямо в эпицентре мне не хотелось. В ночной тиши ахнул глухой удар тройного взрыва, камень чуть подпрыгнул и раскололся надвое. С местом призыва было покончено.

— Вот и «потратили полчасика», — мрачно сказал я, садясь в автомобиль и кладя автомат на полик за кресло. — Может, и правда надо было сразу застрелить этого мерзавца Комкова?

Часы на приборной панели показывали почти полдесятого. У нас оставалось всего два с половиной часа до предполагаемого начала основного ритуала в Обители. А за это время требовалось доехать до Долгопрудного по неосвещённым и, возможно, перегороженным дорогам, пробраться на базу Незримых и найти книгу и её нынешнего владельца. Сперва пришлось ещё завезти спасённую нами девчонку в больницу на улице Касаткина — благо почти мимо проезжали. Здесь мы действовали быстро и напористо — подъехали прямо к въездным воротам, сверкнули перепуганным охранникам Ольгиным удостоверением, сказали, что срочно везём пострадавшую, и те пропустили «форд» к приёмному покою. Я внёс девушку внутрь тёплого помещения и уложил прямо на банкетку в коридоре. Не вступая ни в какие разговоры с вышедшим ко мне дежурным врачом, я просто деволюмизировался, вышел к машине, сел за руль, вернул себе плотность и быстро увёл автомобиль с территории больницы, пока никто не опомнился.

К десяти часам мы доехали только до Алтуфьевского шоссе. Город окутывали темнота и страх. Движущегося транспорта почти не было видно, зато брошенных авто на улицах было хоть отбавляй. Иногда «форд» едва мог протиснуться между расставленных как попало пустых легковушек, грузовиков и автобусов. Кое-где на перекрёстках виднелись мерцающие красно-синие спецсигналы машин автоинспекции. Но сами полицейские на дорогу не выходили. Вероятно, произошли какие-то нападения, быть может, с воздуха, и стражи порядка предпочитали отсиживаться в относительной безопасности своих жестяных коробок с «мигалками». А может, слова об официальном перекрытии движения в городе были лишь враньем или больной фантазией сокольнического старлея. В любом случае нам это было только на руку.