Михаил Шабловский - Демон сна

— Пошёл вон отсюда, пока я не начал стрелять!

Ирония судьбы была в том, что вчера оказался первый за почти уже полгода день, когда я взял свой табельный пистолет с собой на службу. До того он валялся у меня в секретере, потому что очень уж напоминал о жутких событиях, в результате которых ушла из мира моя Аня. И вот надо же — теперь сразу понадобился, и против кого? Против своего же союзника…

Вспомнив об Ане, я вдруг заколебался. Понравилось бы ей такое моё поведение? Но ведь этот мерзкий котяра будто бы сам напрашивался на ссору…

Сефирос немного отступил от меня и словно бы обратно уменьшился в размерах. Опять он поглядел на меня странно:

— Нарушение обязанностей… Злословие… Намеренная утрата удостоверения… Угроза оружием… Что же вы натворили, агент, что вы натворили… Ну что ж, вы сами сделали свой выбор. На прощание пока скажу вам лишь одно — здесь были только вы и я. А я верю во второй шанс. До встречи, агент.

И внезапно серый начальник растворился в воздухе. Моё удостоверение исчезло вместе с ним.

Я опустил пистолет. Интересно, что означали последние слова Сефироса? Как всегда после крупной ссоры, меня начала мучить совесть. И за что я его так? Если бы он не вздумал мне угрожать, может быть, мы разошлись бы мирно? Но никакого вот такого прямого диктата я никогда не терпел. Впрочем, что теперь рассуждать, что сделано, то сделано. Надо выбросить всё это из головы и постараться найти информацию для помощи Извольскому, пока Сефирос не отрубил мне доступ в ментальный нетворк Организации. Я знал, однако, что отключить нетворк было не так уж легко и просто. Пока там департамент обеспечения, обслуживавший, в числе прочего, линии связи, раскачается…

Зайдя наконец домой и включив компьютер, я убедился, что да, Сеть всё ещё работала. Но я никак не мог сосредоточиться на поиске сведений о каких-либо странных расстройствах сна. В голове всё крутились мои и Сефироса гневные фразы и взаимные угрозы. В итоге я вскочил, сбегал на кухню, достал из холодильника одну из хранящихся про запас бутылок светлых «жигулей», откупорил и разом выхлебал половину. Жить сразу стало лучше и веселее.

Вернувшись к компьютеру с пивом в руках, я с удивлением обнаружил в правом углу экрана мигающее уведомление. Сперва я с тревогой решил, что это Сефирос уже начал отрезать мне связь, но раскрыв вкладку, понял, что это не то. Набранный большим красным мерцающим шрифтом текст гласил:

«В случае обнаружения у сотрудника или иных лиц серьёзных расстройств сна, связанных с насильственными или сексуальными вторжениями, НЕМЕДЛЕННО обращаться в Отдел БКЯС, директор Самохина Ольга Ивановна».

Что за странная аббревиатура, подумал я — о-бэ-кэ-я-эс. Йес, йес, обэкэяэс. Я закрыл уведомление, но стоило мне перейти на следующую страничку поиска по фразам «болезненное нарушение сна, вторжение в сон», как назойливая вкладка замигала опять. Да что ж такое! А может быть, это и есть то, что я ищу? Ну, хорошо.

Я попробовал вбить в поиск «Отдел БКЯС». Ничего, одна лишь единственная надпись крупным шрифтом: «Только личное обращение! г. Москва, Сретенский тупик, дом 13, строение 1, подъезд 4».

Вот это уже совсем странно. И это в наш-то цифровой век. Ни написать некуда, ни позвонить, ни спросить. Неужели тащиться в центр Москвы, и, возможно, просто так? Нет ведь никакой уверенности, что мне и Марку помогут в этом отделе «бэкэясэ». И ещё директор — женщина. Надо же. Наверно, какая-нибудь старая грымза, помешанная на службе. Эдакий Зиновьев в юбке. Воображение тут же услужливо нарисовало портрет: строгий костюм, синие чулки, тугой пучок седых волос с металлической заколкой и непременные черепаховые очки.

Но было что-то трогательное в прощальной просьбе Марка обязательно приехать к нему — от этого нелюдимого гордеца она звучала, как мольба о помощи. Я никак не мог отделаться от воспоминаний о его слабом голосе, благодарившем меня за ещё не оказанную услугу. Вздохнув, я скопировал адрес и открыл онлайн-карту города. Что за притча? Нет такого дома… То есть дом-то есть, даже целый квартал — вон он темнеет на спутниковом варианте карты — а вот адреса нет. Есть дом одиннадцать, есть дом пятнадцать, а между ними только это тёмное пятно, на котором в максимальном приближении можно различить несколько строений, но цифры «13» над ними нет. Однако деваться было некуда — раз уж решил ехать, надо выдвигаться и искать этот самый отдел. Может, это Организация засекретила квартал? Впервые о таком слышу.

Я принялся собираться. Следовало на всякий случай иметь в виду, что Сефирос вполне мог попытаться помешать мне вернуться сюда. Поэтому я перенёс всю информацию личного характера на съёмный носитель (больше всего места заняли сохранённые позиции из компьютерных игр), собрал все свои «земные» документы, смену одежды и кое-какие дорогие сердцу мелочи. Набралась одна небольшая «туристическая» сумка. И это вот всё? Вся моя жизнь? Всё, что сумел скопить за этот год? На самом-то деле, конечно, средоточие всей моей жизни пребывало ныне в дальней зале усадьбы, всё сходилось в прекрасной юной девушке, лежавшей там, в хрустальном ложе… Но забрать её отсюда я не мог. У меня не хватило бы сил пронести тело Ани через ментальные слои. Вряд ли я даже смог бы её обесплотить, сколь хрупок и нежен ни был облик моей наречённой. Странным образом я был уверен, впрочем, что как бы ни злился на меня мой бывший руководитель, он не станет чинить никакого вреда моей спящей спиритическим сном возлюбленной и её полупрозрачному обиталищу. Верно говорят: благородный друг — это хорошо, но благородный враг — хорошо вдвойне. Но что, если она вдруг придёт в себя, а меня рядом не будет? Однако же даже и так я совершенно не мог представить, что Сефирос станет использовать девушку против меня, как заложницу или приманку.

Я тихо прошёл в залу и остановился рядом с хрустальным саркофагом. Положил руку на холодную гладкую поверхность прозрачной крышки. Лицо Ани было спокойным, потусторонний сон её безмятежен. Плавно раскинулись по подушкам каштановые волосы. Что ж, по крайней мере, бури и тревоги этого мира не затронут мою красавицу. Но почему Аня приснилась мне именно сегодня? И сразу в такой, кхм… откровенной ситуации? До того она мне во снах не являлась… Неужели мои тоска и тяга к ней стали уж слишком сильны для несчастной психики?

Перед уходом я всё-таки оставил в прихожей написанную крупными буквами записку: «Посмеете стать преградой между мною и Анной — достану из-под земли. А.М.» Затем вскинул сумку на плечо, захлопнул дверь, размашисто пересёк поляну и сел в чёрный трамвай.

Выйдя из вагона и обретя плотность на краю леса, я прошёл к гаражу, открыл машину, кинул сумку на сиденье и вновь запер дверцу. Ехать за рулём под пивными парами я не собирался — хотя, конечно, я мог бесплотным уйти от любого гаишника, но автомобиль-то я забрать с собой на ментальный уровень не мог! Бросать же служебный транспорт для эвакуации на штрафстоянку или, ещё того хуже, устраивать гонки с полицейскими машинами по улицам Москвы желания никакого не было. Грустно размышляя о том, что демонические чародеи и «вся королевская конница, вся королевская рать» мне не страшны, а вот простой мент с полосатой палкой — уже преграда, я вызвал такси. В качестве цели поездки пришлось указывать адрес дома пятнадцать по Сретенскому тупику — тринадцатый дом оператору найти не удалось.