Михаил Шабловский - От тёмного истока

— Что, шпиончики, никак убегать собрались, хи-хи? Куда это вы, а как же мы? А как же Анечка Залесьева? Ты, бесплотный агентик Малинов, кажется, за ум взялся наконец? Узнаёшь меня? Как ты на нас с дочкой пялился, ха-ха-ха, даже вспомнить приятно!

Я резко обернулся. На козырьке крыши дежурки восседало на корточках странное и жутковатое существо. Несомненно, это была Лидия, но Боже, как она изменилась! Белокурые вьющиеся локоны превратились в струящиеся по ветру бледные свитые пряди, напоминающие клубок мёртвых змей, бежевое ажурное платье — в развевающийся полупрозрачный саван, глаза горели тёмным огнём, как у её мужа во время нашего с ним ментального поединка. Скромная грация графини уступила место невероятной распущенности поз, какой-то дикой, необузданной, исконной развратности, такой, что она одновременно вызывала плотское влечение и отвращение, как кошка в охоте. И всё-таки она была красива, потрясающе, демонически красива…

— Скажи, а такой я тебе разве не нравлюсь? — и Лидия, опёршись на руки, выгнулась назад, выставляя напоказ почти обнажённые груди с сильно торчащими сосками, и движением стриптизёрши на шесте перекинула ноги с одной на другую, бесстыдно мелькнув перед нами ничем не прикрытым лоном.

— Стреляйте, Малинов! — крикнул вдруг Рихтер, материализуясь рядом. — Перестаньте пялиться на неё, она пытается вас соблазном одурачить! Стреляйте!

И сам он поднял дробовик, щелкнул помповым затвором и надавил на спуск. Но полуголая демоница молниеносно сделала длинный скачок влево прямо из своей распутной позы, ловко, как пантера, как вихрь, так что заряд картечи просвистел далеко в стороне.

— Стрелять в женщину! — полугневно, полувосторженно завизжала Лидия. — Как низко! Как некультурно!

«Когда я слышу слово культура, моя рука тянется к пистолету», — механически подумал я, тоже взводя затвор ружья. И вспомнил про Анну. И все соблазнительные чары старшей графини вдруг развеялись, как дым.

— Малинов! — снова услышал я голос Рихтера. — Беглый огонь! Ведём беглый огонь и отступаем к лесу! Нам не попасть в неё, но и она не осмелится пока на нас накинуться. Стреляем и отступаем, стреляем и отступаем!

Ведя частую пальбу, мы начали отходить к лесным зарослям. Демоница на крыше выла и хохотала, буквально перелетая с места на место — похоже, ей даже нравилась эта жуткая игра в пятнашки между летящих смертоносных облачков свинца. Но задеть её зарядом нам действительно никак не удавалось — она ускользала из-под прицела, подобно вьющейся кобре. Однако и приблизиться к нам вплотную или как-то задержать нас она не могла.

— Убегаете? — визжала она. — Бегите-бегите, жалкие трусишки! Такие вы все, мужчины! Бросаешь свою Нюрочку, да, агентик Малинов?! Ух, посмотришь, что с ней будет, когда до неё доберусь я! Уж я ей расцарапаю личико и ещё кое-что, и плёточки наши по ней погуляют! Слёзками она умоется, кровушкой обольётся, криком кричать будет, звать Андрюшечку своего, да только не придёт он, убегает он!

Я замедлил отход и нерешительно опустил ружьё. Господи, неужели так и будет? Нет, нет, лучше смерть, лучше самому опять попасть к графу, чем это! Как может такая злоба существовать на свете? Как они могут?!

— Не надо!! — в нахлынувшей вновь панике крикнул я. — Нет! Только не Аня! Меня, меня возьмите!

И я отключил деволюмизацию. Но тут же моё плечо железной рукой схватил старший по званию.

— Даже не думайте, агент, — страшным шёпотом произнёс он мне на ухо. — Я вас лично сейчас выпью и на себе унесу, если попытаетесь сдаться! Вы не слушаетесь приказов, вы постоянно забываете о своём долге — Бог с вами! Но сдавшись этим злобным тварям, вы не только ничем не поможете своей возлюбленной, но сделаете ещё и хуже! Вы нужны ей здесь, нужны на свободе и сильным. И не верьте этой колдовской мрази, Малинов! Графу ваша Анна нужна… в полноценном, так сказать, виде, простите за прямоту. Они ей ничего не сделают — я вам чуть позже расскажу, почему. Доверьтесь мне, Малинов, Создателем заклинаю вас, доверьтесь мне! У нас ещё есть шанс всё спасти! Но вы должны быть стойким!

Я беспомощно посмотрел дампиру в багряные глаза. Мне и хотелось и не хотелось ему верить. Я не знал, что предпринять. И тогда я включил «истинное зрение». Свет, только лишь свет исходил от красноватого силуэта дампира. А со стороны воющей и хихикающей ведьмы — сине-чёрная тьма. Слепая тьма. Я понял кое-что. И я выбрал. Я знал, что сейчас я совершу поступок, которым вряд ли потом буду гордиться. За который потом мне придётся долго испрашивать прощения. Который никогда не забуду, и который чёрной царапиной будет лежать на душе. Но также я знал, что это сделать надо, ради Анны, ради безопасности жителей долины, да и всех людей. Я шёл на казнь.

«Рихтер, — прошептал я дампиру. — Стреляйте, Рихтер. Стреляйте прямо сквозь меня. Она не сможет уворачиваться и видеть меня одновременно»

Я очень надеялся, что дампир правильно поймёт мои намерения. Всё зависело от этого. И всё висело на волоске. Я деволюмизировался, и рука Рихтера, сжимавшая моё плечо, провалилась сквозь воздух. Я повернулся лицом к Лидии, бросил на землю ружьё и пистолет и сказал ей: «Смотри же, демоница. Я иду к тебе». И двинулся прямо на неё. Её тёмные глаза расширились от жадного возбуждения. Жуткая сардоническая улыбка-оскал заиграла на её бешено-красивом личике. Она уже протянула к моему горлу тонкие сильные пальцы с длинненькими остренькими ноготочками. Но тут за моей спиной ахнуло, и я буквально почувствовал, как заряд картечи пролетел сквозь моё бесплотное тело. Демоница в мгновение ока среагировала и грациозно отскочила вправо, приземлившись на руки и на ноги, словно тигрица, уворачивающаяся от удара оленьих рогов. Да, двигалась она быстрее пули, и мне, конечно, было её не обогнать. Но это и не требовалось. Потому что в этот самый момент, зная, что Лидия смотрит обычными глазами на ружьё и летящую дробь, а меня не видит, я с места длинным прыжком проскочил ей за спину, выйдя из её поля зрения. И на этот прыжок она среагировать не могла. Конечно, она тут же перевела свой взор в ментальную плоскость и обернулась, выискивая меня. Но было уже поздно. Ещё с прыжка я схватил валявшуюся на земле и заранее примеченную мною толстую дубовую ветку и теперь, словно невидимым копьём, пронзил ею левую грудь демоницы. И отпустил руку. Страшный вопль разнёсся над обеими пространствами, и всё кончилось. Казнь ведьмы свершилась, и её бездыханное тело упало на траву с дубовым колом в сердце.

— Простите, Рихтер, — пробормотал я, возвращая себе плотность. — Кажется, я только что убил человека. И вас, наверно, напугал.

Рихтер пристально посмотрел на меня:

— Она была не совсем человек. Во всяком случае, уже довольно давно не вполне человек. Равно как и вы, Малинов… Мне кажется, что вы тоже уже не человек. Но вы раскаиваетесь в убийстве, и убийстве кого?! Ведьмы, полудемоницы, злейшей твари, смертельного врага людей… Кто вы, Андрей Малинов?