Михаил Шабловский - От тёмного истока

— Опять ты! Кто ты такой? Это ты стёр круг вчера и исчез! Что это значит? Колеблющийся залесьевский холуй? Поверь, мы можем тебе заплатить гораздо больше, чем даёт твой хозяин, и быть может, заодно от вечного проклятия тебя спасём!

Я предостерегающе поднял руку.

— Тише, Рихтер. Я агент Организации Малинов Андрей, — как жаль, подумал я, что нет у меня на руках удостоверения. — Я пришёл за вами. Вы ведь специальный агент Кримсон Рихтер, я прав?

Ещё большее удивление засветилось в красных глазах привязанного.

— Откуда ты знаешь? Я же ничего им не говорил… Малинов… — и вдруг его глаза чуть расширились. — Я помню!.. Мальчишка Малинов!.. Сефирос ругал мальчишку Малинова, новенького… Осенью… Так это вы… Вас, значит, прислали? Но почему вас? Вы новенький… Где опергруппа? Уходите! Уходите немедленно отсюда! Опергруппу! Опергруппу вызывайте!

— Вызвана уже, — отвечал я, развязывая верёвки, стягивавшие тело агента. — Уходить будем вместе. Вы передвигаться сами сможете? Нам ещё двух женщин надо будет из долины вывезти. Граф сейчас в отлучке, как и почти все охранники его, и собаки. Они меня ищут, точнее, Анну, графскую дочь. Я её, ну… можно сказать, похитил и спрятал на четыреста семидесятом пункте. Нам бы только автомашину раздобыть, и мы через наименее охраняемый пост уйдём.

— Ха! — изумлённо выдохнул Рихтер. — Да вы не так просты, Малинов! Недаром Сефирос усы всё топорщил, когда о вас рассказывал. Хорошая работа! Так значит, наверху никого нет?

— Только один дежурный.

— Отлично! Малинов, нам очень крупно повезло, что вы вчера стёрли круг, хотя и не знали, насколько это важно. Я так понимаю, Сефирос не сказал вам, кто я? Нет? Неудивительно. Я вампир. Точнее, полувампир. Дампир, как сейчас принято говорить…

— Да я давно уже заподозрил что-то в этом роде, — прервал я старшего коллегу. — Бледность ваша, глаза… Круг этот, ампулы на опорном пункте… Непонятно только, почему ни Сефирос, ни Зиновьев — знаете такого — не сообщили сразу нормально, кто вы такой.

— Отчасти перекрёстная конспирация, — пожав плечами, ответил Рихтер. — Отчасти боязнь, что вы полезете меня спасать — хотя этот запрет вы с успехом нарушили уже — и наткнётесь на меня в тот неподходящий момент, когда я буду голоден до крови и не смогу себя контролировать. Я и сейчас голоден, страшно голоден, но благодаря тому, что вы на некоторое время избавили меня от обессиливающего колдовского круга, я пока ещё способен на самоконтроль. Но двигаться, и тем паче принимать иные формы я не смогу, пока не утолю свою жажду. Вам нужно будет заманить сюда охранника…

Вот вам и плоды бессмысленной системы перекрёстной конспирации, позаимствованной, видимо, боссами Организации у самых махровых спецслужб середины ХХ века. Всякий раз чувствуешь, как будто на тебе ставят опыт… Внезапно я вспомнил, чей же благообразный портрет я видел на стене кабинета Зиновьева — это был академик Павлов. Тот самый, с собакой. В школьном кабинете биологии у нас висел точно такой же. Одновременно я осознал, что загадка портрета всё это время занозой сидела у меня в мозгу — и я даже испытал некоторое облегчение, как идиотски бы это ни звучало, учитывая текущие обстоятельства. А была и ещё одна заноза — но пока я никак не мог понять, какая.

Однако же перспектива отдать живого человека, пусть и врага, на съедение вампиру меня совершенно не прельщала, что, видимо, отразилось в моём взгляде, потому что Рихтер смущённо проворчал:

— Да не будет с ним ничего такого… Не умрёт и не превратится ни в кого, не переживайте. Я же говорю, я могу себя контролировать сейчас. Ну, подумаешь, недельку полежит в кровати, побольше морковки поест…

Операцию по утолению вампирского голода мы провели быстро и без особенных хлопот. Я прикрыл дверь камеры, пошумел в коридоре, дежурный спустился для проверки, и тут я появился позади него с пистолетом и любезно предложил проследовать к Рихтеру. Беднягу не пришлось даже связывать или оглушать — он был настолько перепуган абсолютно непонятным для него моим появлением, необъяснимым освобождением узника и довольно жутким видом дампира, что попросту оцепенел от страха. Саму кровавую трапезу я благоразумно наблюдать не стал, деликатно выйдя из камеры, но потом проверил состояние охранника. Он оказался вполне себе живой и дышал, хотя и был вроде как без сознания и сильно бледен. На шее его виднелись две крохотные красноватые ранки.

— Да успокойтесь вы, Малинов, — сказал Рихтер. — Он просто спит, проснётся через пару часов и даже сможет ходить самостоятельно, только не очень быстро. А вот я могу теперь и ходить, и бегать куда быстрее обычного человека, и летать, и превращаться хоть в туман. Вы, как я понимаю, тоже это умеете?

Я наскоро объяснил дампиру суть своих способностей. Он завистливо присвистнул:

— Удивительное сочетание. Никогда раньше не слышал о таком, а ведь триста с лишним годиков на свете живу. Даже не знаю, повезло вам, или наоборот, вы самый несчастный человек на Земле — уверен, вам предстоит увидеть и пережить столько чудовищного, что моя судьба по сравнению с вашей покажется спокойным житием мещанина.

На самом деле Рихтер, конечно, немного лукавил. Более чем трёхсотпятидесятилетнее существование его, как я узнал из бесед с ним и Сефиросом впоследствии, никак нельзя было назвать тихой мещанской жизнью. Сын старого вампира и соблазнённой им девушки из немецкого городка семнадцатого века, он вполне мог бы ещё в юности разделить судьбу своего отца, выслеженного и уничтоженного местными жителями вскоре после очередного нападения — это было как раз нападение на мать Рихтера. Вампир не успел совершенно прикончить свою жертву, она протянула ещё девять месяцев и умерла при родах. Странного белокожего ребёнка без малейшего румянца и с необычными наклонностями и привычками некоторое время передавали из одного церковного приюта в другой, но рано или поздно сильная идиосинкразия к святой воде, непреодолимая сонливость днём и излишняя активность ночами, а также периодически появляющиеся на горлах его сверстников маленькие двойные ранки могли бы стоить юному дампиру отправки на костёр. Однако ему повезло — паренька, на его счастье, взял к себе прислужником один добрый и пронырливый капеллан из батальона мушкетёров какого-то померанского князя. Несколько лет Рихтер (фамилию он позаимствовал у того самого капеллана, настоящее имя его было Людвиг, а Кримсон, конечно же, прозвище) вместе со своим покровителем скитался по наёмным армиям, пока в одном из сражений междоусобных войн в раздробленной Германии капеллан не попал неудачно под вражеский аркебузный залп прямо во время благословления своего войска. Людвига (и ещё четверть отряда) скосило теми же пулями. Но, в отличие от славного священника и несчастных солдат, Людвиг, задыхаясь, неожиданно для себя вернулся к жизни на заваленном трупами поле, как только взошла полночная луна. В тот момент дампир окончательно осознал, кто он такой, и мысль эта сперва наполнила его ужасом и отвращением. Но постепенно новые чувства росли в нём, и к утру юноша отринул смирение и богобоязненность, которым учил его добряк капеллан, и решил дальнейшее своё существование вести так, как по его мнению, полагалось «не мёртвому» существу, чью душу после смерти не приняли ни ад, ни Небеса. Довольно быстро он наловчился пользоваться вампирскими трансформациями и повелевать низшими животными — насекомыми, мелкими птицами, грызунами, и прочими. Очень легко Рихтер освоил жизнь бессмертного великосветского повесы — проводил время за карточным столом, в дамских будуарах, в кутежах и неизбежных дуэлях, где его колоссальные преимущества не оставляли противникам ни малейших шансов. Деньги он добывал, как правило, проникая туманом в хранилища недавно появившихся в Европе банков. Как ни странно, вновь родившийся вампир был совершенно не кровожаден, и не был он ни стяжателем, ни властолюбцем. Он не копил богатство, влияние, силу и власть, а лишь скользил по жизни, удовлетворяясь нехитрыми мирскими удовольствиями, периодически утоляя свою жажду крови из жил хорошеньких дворяночек, но ни разу никого при этом не убив и не обратив. Даже на часто случавшихся при его образе жизни дуэлях старался он всегда сохранять жизнь своим оппонентам. Военное ремесло увлекало его, и он принял участие во многих кампаниях, успев повоевать едва ли не за все нации тогдашней Европы и даже частично обеих Америк. Но так не могло продолжаться вечно. Он не мог насытиться такой жизнью. Всё более жадными поцелуями впивался он в горла своих прекрасных жертв, всё чаще затевал нечестные поединки, всё жесточе врубался в гущи сражений. И наконец пришёл закономерный результат — в одну далеко не прекрасную ночь Рихтер обнаружил себя стоящим над бездыханным телом пятнадцатилетней наследницы одного итальянского герцогства, которую он только что выпил в её собственной спальне. Этажом ниже лежал хладный труп её юного жениха, заколотого им часом ранее, а через открытое окно призраками возмездия в чёрных масках и плащах в комнату впрыгивали агенты Организации, выследившей наконец становящегося высокой паранормальной угрозой дампира… Но Рихтеру ещё раз крупно повезло — арестовавшей его группой командовал Сефирос, тогда всего только лишь старший рыцарь европейского архмагистрата. Проницательный и ментально зрячий кот, едва взглянув на растерянное лицо Людвига, сразу понял, что оба убийства не были преднамеренными, и что бедный дампир попросту не знает, как жить и что делать с неожиданно свалившимися на него чудесными сверхспособностями. Почти как я, к слову… Конечно, преступление есть преступление, но казнь Рихтера ничего бы уже, разумеется, не исправила. Поэтому, подержав некоторое время дампира в подземельях одной из штаб-квартир Организации, Сефирос предложил ему искупить свою вину честной службой на благо человечества — стать одним из тех, что стоят на защите людей от таких же паранормальных угроз, какой недавно был и сам Людвиг. Давно уже раскаявшийся и проводящий время в молитвах и чтениях Библии дампир с величайшей радостью принял предложение и стал одним из самых верных и духовно стойких служителей Организации, все дальнейшие триста с лишним лет плечом к плечу идя с Сефиросом в постоянной борьбе европейского архмагистрата (позже — департамента) со сверхъестественным злом, пройдя с ним едва ли не в буквальном смысле огонь и воду, ну, разве что, без медных труб обошлось. Кот и его дампир… В самом начале XXI века, когда в результате одной очень неудачной операции погибли директор и несколько сотрудников отдела мониторинга ментального пространства российского департамента Организации, Сефироса и нескольких агентов в срочном порядке перебросили из Европы к нам. Рихтер, разумеется, не оставил своего друга и спасителя и перешёл в российский департамент вместе с ним. И вот — погорел на, казалось бы, простом разведывательном задании…