Антон Текшин - Волшебство не вызывает привыкания — 3 [СИ]

А первым на очереди стоит хихикающий близнец, насмотревшийся в своей деревне дешёвых ужастиков. Но меня его дешёвые уловки не трогали совершенно, только раздражали.

— Давай выходи уже! Сколько можно за тобой бегать?

Ответа не последовало, но в одной из распахнутых стеклянных дверей мелькнуло нечто смазанное. Будто кто-то пробежал мимо, хотя я так никого и не заметил. Это что, вампир наоборот — невидимка, которого выдают только зеркала? Но тогда где же звук? Напольная плитка и голые стены выдавали малейший шаг, как не старайся двигаться тихо. Не в носках же он тут гоняет…

В самом кабинете оказалось ожидаемо пусто, поэтому я сосредоточился на той самой двери, двигая её по сторонам в попытках что-то разглядеть. И когда там показалась моя сердитая физиономия, за спиной что-то нехорошо зашевелилось. Я инстинктивно отпрянул в сторону, и разминулся в считанных сантиметрах с длинным полупрозрачным мечом, будто из хрусталя. Так что вместо моей спины лезвие лишь вспороло воздух.

Но противника это нисколько не расстроило. Напротив, он одобрительно хмыкнул, завершив выпад.

Да, позади меня обнаружился тот самый Арзамасов, только закованный в нечто, напоминающее рыцарские доспехи, если бы кому-то взбрело в голову изготовить их из стекла. Сияли они будь здоров, пуская весёлые солнечные зайчики во все стороны, стоило парню чуть шевельнуться.

А я с удивлением понял, что сместился не вправо от двери, а влево. Да и коридор теперь выглядел как-то… Странновато. Слишком светло вокруг, и открытые проёмы кабинетов больше не выделяются в полумраке.

— Добро пожаловать, — слегка поклонился рыцарь-садист. — Надеюсь, тебе у меня понравится!

Я отступил на пару шагов, разрывая дистанцию, и едва не растянулся на полу, потеряв равновесие. Каждое движение вызывало такой сильный протест у организма, что невольно закружилась голова. Ведь вместо правой ноги двигалась левая, и наоборот. Подобный диссонанс сбивал с толку и путал простейшие действия.

Дверь так и замерла полуоткрытой, вот только отражать почему-то перестала. Я быстро обернулся, но ни Егора, ни лежащей на полу Талии не обнаружил — один лишь посветлевший коридор, который уходил в бесконечность.

— Круто, да? — захихикал близнец, опуская на довольное лицо глухое забрало. — Можешь даже пробежаться, пока ноги на месте.

— Пожалуй, откажусь.

— Как знаешь. Ты — странный. Обычно все задают кучу вопросов, когда оказываются в Зазеркалье.

Стоило мне услышать волшебный термин, как внешний вид сельского бандита стал совершенно понятен. Кому-то в жизни не хватало романтики…

— У меня только один, — уверил я его, постепенно привыкая двигаться наоборот. — Вас много или тебя одного сюда послали?

— Не беспокойся, кентами твоими займутся. Но можешь звать на помощь, если хочется.

— Ты тоже.

Бегающие зрачки, самолюбование и словесный понос — три основных признака пребывания под кайфом. Но не простым, а магическим. Почему-то большинство из тех, у кого едет крыша от слишком быстрой прокачки, желает казаться ещё круче в глазах оппонента. Прямо из кожи вон лезут ради бравады, считая себя чуть ли не богами. Но со стороны это смотрится смешно и жалко.

Хотя этот фрукт хотя бы выглядел стильно. Для какого-нибудь фентэзийного боевичка категории «Б» самое то. Особенно, если сделать доспехи более матовыми, а не такими глянцевыми. Однако двигался он в них на удивление ловко, прокручивая в руке хрустальный меч. На лезвии до сих пор виднелись кровавые разводы, которые окончательно вывели меня из себя.

Сжимая в руке брусок, который перестал отзываться на мысленные команды, я пошёл вперёд. Неудобство движений помог компенсировать взгляд на себя со стороны . Кто был хоть раз под психотропными препаратами, тот знает — какое это непередаваемое чувство. Обычно при этом связывают, но даже так всё равно кажется, что управляешь компьютерным персонажем, а не своим собственным телом.

Раскладка в этот раз была непривычная, но с каждым новым движением я всё больше осваивался. И вслед за противником несколько раз взмахнул цилиндрической заготовкой, заново приноравливаясь к координации конечностей, чем вызвал искренний смех.

Но он моментально закончился, стоило нашему оружию со звоном скреститься. Я едва не остался без пальцев, но смог-таки отбить небрежный взмах хрустального меча. К счастью, против меня выступал не профессиональный фехтовальщик, а обычный любитель зрелищных сражений. Махал оружием, как простой палкой, а стойку наверняка подсмотрел в кино.

— Что?!

Зеркальщик неверяще посмотрел на свой меч, после чего во второй его руке возник аналогичный клинок. На пробу парень взмахнул новым клинком, который оставил глубокую борозду в стене и заодно нпрочь отсёк часть двери, вместе с металлической ручкой. Порез получился хирургически тонким и гладким, без единой зазубрины.

— Это моя волшебная палочка, — объяснил я недоумевающему противнику, продолжая наступать. — И на твою беду она не может стать топором. Но так даже лучше…

Арзамасов с воплем атаковал, стараясь перерубить меня крест-накрест с разных сторон, только я к такому выпаду был полностью готов. От одного лезвия увернулся, второе принял на жёсткий блок. На этот раз меч не выдержал и с громким звоном лопнул, а вот на зачарованном мифриле не осталось ни царапины. Мысленно поблагодарив богиню за столь щедрый подарок, я поднырнул к противнику с безоружной стороны и от души заехал коротким прутом по руке. Доспех хрустнул, и по зеркальной поверхности зазмеились многочисленные трещины.

Взвизгнув, парень крутанулся на месте, но снова лишь рассёк со свистом воздух. Ему катастрофически не хватало опыта ближнего боя, и даже такой самоучка, как я, читал его, словно открытую книгу. Это не с крапивой палкой сражаться, когда та не может дать сдачи, ложась с первого же удара.

Садист прыгнул следом, пытаясь достать меня острым концом клинка, и это у него почти получилось — моя новенькая куртка с майкой оказались вспороты, вместе с левым боком. Несмотря на тонкость пореза, боль была такая, будто в рану залили кислоту. Но на этом успехи горе-мечника закончились — он слишком сильно подставился, подавшись вперёд всем телом. За что получил сначала по запястью, а потом и под колено, окончательно потеряв равновесие. Брякнулся об пол он знатно, будто старинный сервант.

Меч выпал из разжавшейся руки, разбившись об пол на мелкие осколки. А создать новое оружие я ему так и не дал, без перерыва молотя по упавшему человеку импровизированной дубинкой. Руки, ноги, голова — и так по кругу, не позволяя ему подняться. У нас тут не рыцарская дуэль, и придерживаться кодекса чести меня никто не просил.