Владимир Ильин - Замыкание [исправленный и дополненный автором текст] [СИ]

– Я официально признаю твой союз и Самойлова. – Гневно дернул бровью самодержец.

– Свадьбы не было! – Дернула рукой княжна.

– Данной мне властью, она состоялась только что. – Удовлетворенно выдохнул государь.

– Но вы были категорически против, ваше величество!

– А теперь – за.

– Вы не властны..!

– Самойлов – мой подданный! – Поднял голос император. – А ты – моя кровь. Считай, вы только что оба сказали «да» в этом прекрасном дворцовом зале… Я слышал, Самойлов с дедом не в ладах. Думаешь, он даст тебе развод? Готова воспитывать ребенка в таких условиях?

– У вас каменное сердце, ваше величество. – шепнула она, скрывая взгляд.

– Ну а что ты хотела? Задумала интриговать за моей спиной? А он, что, полагал, я оставлю это без последствий?!

– Мой супруг предлагает за меня десять процентов от судоходного канала из Каспия в Аравийское море. – Прищурилась на родича принцесса.

– Какого еще канала? – Положив руки на подлокотники трона, процедил государь, скрыв легкое недоумение.

– В Персии, ваше величество. Проект вторжения и строительства готовится Юсуповыми, Шуйскими, Давыдовыми и Панкратовыми. – Выговаривала она ровным и упрямым голосом.

– Мне до него какое дело? – Прищурился император.

– Вам же надо что-то показать по телевизору, кроме… Этого. – Красноречиво показала княжна на восстановленные стены. – Сколько часов в день ваши новости рассказывают, что у нас все хорошо?

А из открытых окон донесся очередной траурный перезвон колоколов, отпевающих сорок дней по погибшим в смуте…

– Первый советник… – произнес государь, желая требовать вновь закрыть окна.

Запахи он потерпит. Но никак не напоминание о собственном просчете.

Однако Первый советник понял его иначе.

– Перспективный проект, ваше величество. – Шепнул его сановник на ухо, вновь оказавшийся за спиной. – Нам выгоден участок давления в бывших владениях персов. Даже если канал не построят.

– Объяснись. – Столь же тихо сказал государь.

– В столе моего предшественника лежит доклад внешней разведки о планах Давлат Катар строить газопровод в Европу через персидские земли. Если у них получится, наш газ может оказаться никому не нужен. Это первый довод.

– А второй? – Бесстрастно шепнул государь.

Про давние желания Катарцев он знал, но пространства бывшей Персидской империи не годились для созидания. Вот уничтожать созданное там умели легко – и даже крупные нефтяные компании не смогли зацепиться за ничейные нефтяные поля… Для защиты нового газопровода понадобятся огромные силы. Словом, желания – на то и желания, чтобы оставаться в воздухе, а не занимать место в докладах внешней разведки… Что-то всерьез изменилось?

Если кто-то всерьез задумается разорвать контракты на поставку из России и перейти на катарский газ… Последствия будут не только экономические – многие вопросы внутри Европы решались предоставлением скидок на газ в обмен на кулуарное решение вопросов. Демоны, да это просто выбросит империю из всей европейской политики! И наивно верить, что кто-то побоится испортить с Россией отношения, сменив поставщика. Отношения разорвут вовсе. Как бывает перед большой войной – которая едва не состоялась стараниями его собственного сына… Доклад о роли цесаревича Константина в прошедшей смуте был изучен им со всем тщанием. Кто-то решил играть по-крупному.

– На границе с Османами неспокойно, – продолжил Первый советник. – Строительство канала переведет точку внимания наших… партнеров на их собственные границы со стороны Персии…

– Этот канал им будет поперек горла.

– Вы правы, ваше величество. Мы тоже им поперек горла, пять веков грыземся.

– Но сейчас у нас перемирие? – Вопросительным тоном шепнул государь. – Мелкие пограничные конфликты не в счет.

– Надолго ли, государь?

– Мои предки подписывали вечный мир.

– Вместе с ними его подписывали Фоминские, Збаражские и Судские. Их больше нет в живых, ваше величество. Соглашение может быть признано несостоятельным.

– Они не решатся на такую вольность.

– У османов слишком много экономических проблем. Партия войны Ататюрка спит и видит, как решить их за наш счет.

– Стройка лишь даст им новый повод.

– Стройка определит место конфликта, ваше величество. На чужой земле, далеко от нас. Войну в любом случае не объявят, пока не уберут угрозу второго фронта. Формально, строители окажутся пострадавшей стороной – персидские земли ничьи. Право на самозащиту никто не сможет оспорить. Спешу напомнить, канал – частная инициатива кланов. Что бы там не происходило в песках ближнего востока, кто бы не нападал и не получал за это по лицу – он не объявит войну четырем семьям, ваше величество. Это просто нелепо, потеря лица. А если нет регулярной армии…

– По лицу они будут получать регулярно, – с довольным видом кивнул Император и потянулся, чтобы подняться с кресла.

Впрочем, на нем же и оставшись.

– Драгоценная моя внучка! – Улыбнулся Его величество. – Мог ли я мечтать о моменте, когда увижу твои ладони в руках супруга? Помню тебя совсем маленькой крохой, что радовала мое сердце! Не могу выразить свое счастье и сейчас. Я бы желал встретиться с твоим мужем, чтобы обговорить все детали предстоящего торжества.

– Десять процентов, ваше величество.

– Пусть тебя занимает только выбор платья, моя драгоценная. Все остальное – в наших крепких мужских руках!

– Десять процентов. И ни процентом больше.

– Кажется, я учил тебя верности своей семье, – скорбно покачал головой государь.

– А я ей и верна, ваше величество. Своей новой семье. – Не отводила та взгляда.

– Семья у тебя пока только одна, пока я не решу иначе! – Прорычал Его величество. – Либо моя, либо Самойлова!

– Ваше величество, прошу лишь об одном. Примите ваше решение до конца света, – вновь склонилась в поклоне княжна.

– Марш к стене и помолчи, – глянув на часы, император бросил на внучку гневный взгляд. – Сейчас разберусь с твоим концом света.

Дождался, пока внучка освободит центр зала и громко распорядился.

– Пусть Шуйский-младший зайдет.

Раз уж родная кровь оказалась не способна выведать детали Механизма, то всегда есть запасной вариант. Платный – скверно, но что делать…

Княжич Шуйский Артем позволил себе уважительный наклон головы где-то на середине ковровой дорожки. Одетый в скорбно-черное, с единственной медалью на груди, он смотрел с почтением, вниманием и терпением врача, у которого через десять минут закончится прием.

– Ваше величество, – вновь поклонился Шуйский, заметив раздражение в глазах Императора, и вопросительно поднял бровь.

Медаль на его груди была «за спасение на воде».