Владимир Ильин - Замыкание [исправленный и дополненный автором текст] [СИ]

– О, так это меняет все дело! – резко раскрылся князь – Ломов еле успел отвести взгляд от его наготы. – Велите подать мне мою шпагу и коня!

– Тут бы одежды найти, – смутился Михаил Андреевич, пытаясь отыскать для князя хотя бы штаны.

– Экие мелочи! – фыркнул тот, вскидывая ноги и пытаясь усесться на постели.

Но что-то все попытки категорически не увенчались успехом – всякий раз он заваливался обратно. Пришлось помогать.

– Ваши вещи наверняка внизу. Я распоряжусь поискать. – Успокоил его юнкер и поспешил к двери и в коридор.

– Вы, – ткнул он распорядителя в грудь. – Найдите одежды Его сиятельства. Он изволит покинуть вас немедленно.

– Это все напрасно, ваша светлость. – Изобразил тот присутствие духа и некоторую нахальность. – Его сиятельство уже несколько раз пытался покинуть своих друзей! Говорил, что завязал, но они вновь тянули его обратно!

– В этот раз он будет не один.

– Родственники тоже оказались бессильны, – кривил рот распорядитель. – Вы недооцениваете любовь общества к князю!

– И те деньги, которые он щедро на них тратит? – В иронии поднял бровь Ломов.

– Не будете же вы с ними драться, – фыркнули в ответ. – Среди них – представители влиятельнейших фамилий!

Ситуация действительно вырисовывалась скверная – весь этот кутеж, продолжавшийся уже неделю, и не думал прекращаться.

– Так. – Нахмурился Ломов.

Жестом отозвал в сторону двоих свитских и парой-тройкой фраз выдал им распоряжение. Что характерно – умчались выполнять сразу же, безо всяких сомнений.

– Мне надо вернуться к гостям, – дернулся было распорядитель.

Но был удержал оставшимися свитскими.

– Вас угнетает мое общество? – Остановил его Михаил Андреевич. – Вы желаете меня оскорбить?

– Что вы, нет, – залебезил тот. – Но вы же понимаете, что другие гости тоже могут оскорбиться!

– Не понимаю. – Осадил его Ломов и со всей вежливостью велел заткнуться.

Еще диверсии на выходе ему не хватает. Свитские понятливо кивнули и перегородили выход.

Поразмыслив, Михаил Андреевич вернулся в комнатку к князю, ожидаемо застав его вновь храпящим.

– Как хорошо, что вас не видит ваша супруга. – Присев на постель рядом, буквально шепнул себе под нос Ломов.

Расстроилась бы наверняка…

– Да ну ее… – неожиданно ответил его сиятельство, открыв мутноватые с недосыпа глаза.

– Мне показалось, она вас любит. – Тактично прокомментировал юнкер.

Хотя саму невесту князя он не видел – максимум был в дальней от нее камере подземной тюрьмы, но помнил лицо князя Давыдова в тот момент – такое бывает только у тех людей, что в отражении своей девушки видят такую же любовь.

– Она замужняя, юнкер, – уперся лицом его сиятельство в матрас. – У нас не могло быть никакого будущего.

– Но как же… – тихо изумился Ломов.

– Я старый циник, юнкер. Мне от женщины нужен только гусар! – пробормотал Давыдов, вновь засыпая… – Маленький такой, с крохотными ручками… Чтобы папой звал… После службы..

Михаил Андреевич посмотрел на князя с сочувствием и аккуратно укрыл одеялом. В комнате было прохладно, да и за окном – январь.

– …то же мне, императрица… – совсем неслышно донеслось до Ломова, когда он поправил край одеяла, склонившись над Давыдовым.

Настолько тихо, что тот и вовсе предпочел свято уверовать, что вообще ничего не слышал.

Через минут сорок из коридора донеслись шаги и взволнованные голоса. А еще через десяток секунд дверь открыли его свитские внесли в помещение солидный гроб, обитый бархатом.

– Ваша светлость, поручение исполнено, – даже с некоторым азартом выпалил свитский, устанавливая гроб на пол и сноровисто снимая с него крышку.

– Грузите, – указал Ломов на князя, сам первым взяв того за плечи.

Мужчиной господин полковник оказался солидным и массивным, но втроем справились – компактно уместив князя Давыдова в гробу и укрыв одеяльцем. Еще двое удерживали суету в коридоре, не подпуская никого к открытым дверям.

– Господа! – Первым вышел Михаил Андреевич Ломов в коридор и со скорбью посмотрел на сбежавшихся со всего дома гостей. – С печалью в сердце, сообщаю, что в этом гробу покоится его сиятельство князь Давыдов Василий Владимирович. Скорбим.

Ошарашенные люди, большей частью не трезвые до той степени, что есть либо великая радость, либо великое горе – ожидаемо заполнили коридор стенаниями и печалью. Другая часть, расчетливая и трезвая, стояла просто ошарашенной, покуда свитские Ломова принялись деловито проносить скорбный груз мимо.

Словом, шума было достаточно много, чтобы никого не смутил храп из гроба.

– Постойте! – отчаянно перегородил дорогу вырвавшийся из-за спин распорядитель. – А я утверждаю, что это все обман! Князь Давыдов жив! Он просто спит! – Дрожащим пальцем, указал он на гроб, а потом на Ломова.

– Верно, господа! – Зычным голосом привлек к себе внимание юнкер. – Князь Давыдов спит! И он лично просил разбудить его, когда Фенрир проревет Рагнарок!..

Вскрикнула и грохнулась в обморок какая-то экзальтированная дамочка.

– Кто вы такой, – ткнул Ломов распорядителя пальцем. – Чтобы будить его раньше?! Уходим. – Кивнул он своим и, пока остальные не опомнились, заспешил к лестнице.

Словом, из здания вырвались – благо, гробовозку свитские тоже догадались заказать, хотя сам граф об этом позабыл.

На тротуаре Михаил Андреевич чуть подотстал от своих – сбился на шаг, шагнув в глубокий грязный снег, подтаявший от тепла машин и городской суеты, и недовольно посмотрел на испачканные ботинки. Обернулся на здание – шум и смех на нижних этажах продолжались.

Большинство даже не заметило, что главного героя вынесли в гробу.

Ломов споро отбил налипшее на ботинки о тротуар.

Столица грязи империи…

Гроб совместными усилиями пятерых человек шустро загрузили внутрь – под взглядами людей, высыпавшего на мороз. Обернувшись на стоявших у калитки, Ломов закрылся от них плечом и воровато сдвинул крышку, запуская внутрь гроба воздух.

– Будут особые пожелания? – Нарисовался рядом похоронный агент из той же конторы, что владела катафалком.

– Да, крышку не закрывать. – захлопнув багажник, нервно протер Михаил Андреевич руку об руку. – У вас есть шампанское? Алкоголь?

– Разумеется, изволите ли рюмочку Шустовского? Такое горе…

– Берешь бутылку и ставишь рядом с гробом. – Захлопнул багажник граф. – Изнутри, из салона положишь, понял? Если другое что есть, тоже положи, хуже не будет…

– Как скажете, – удивился тот. – Но обычно ставят рюмочку на могилку.

– Если ты бутылку не положишь, – чуть не взорвался раздражением Михаил Андреевич. – Рюмочку поставят на твою могилу. Потому что человек, когда просыпается в гробу, бывает очень зол!