Владимир Ильин - Замыкание [исправленный и дополненный автором текст] [СИ]

Как-то так получилось, что за защиту Кремля спешно выпустили ограниченный тираж золотых наград. Но на Шуйских опять не хватило – досадное недоразумение, связанное с тем, что на черном рынке медаль стоила десять миллионов рублей, а желающих было численно больше, чем всех участников конфликта с той и другой стороны.

Впрочем, могли бы и купить себе. Денег-то наверняка хватает – семь особняков ближнего круга Его величества кто-то обнес аккурат под шумок штурма дворца. Миллиарда на три, общей суммой.

Потому ни малейшего угрызения совести Император не испытывал. Более того, тщетно пытался разглядеть ее на лице у стоящего перед ним наглеца.

– Как здоровье твоего отца? – Покровительственно кивнул ему государь и словно бы попытался рассмотреть кого-то за спиной у княжича.

– Великолепно, ваше величество. Дела семьи не позволили ему иметь счастье встречи с вашим величеством. Он велел передать вам свои искренние заверения в дружбе.

– Рад слышать. Передавал ли твой отец что-нибудь, касаемо темы нашей с ним прошлой беседы?

– Да, ваше величество. Нам удалось связаться с носителем тайны и узнать его условия. Он хочет космодром.

– То есть, он хочет космодром? – задергался глаз у Его величества. – У него рубильник, который может уничтожить мир, а он просит разрешение на строительство космодрома? Я все верно понимаю?!

– И еще сто тонн золота. – с невозмутимым видом кивнул молодой Шуйский.

– Вот! – Отлегло от сердца Императора. – Вот это мне понятно. Раз хочет золото – значит, с ним можно договориться! Но сто тонн – это перебор. – Все-таки недовольно покачал он головой.

– Мне передать ваш отказ, ваше величество?

– Я высоко оценю, если вы сможете сбить цену.

– Не в этом случае, – заупрямился вдруг княжич. – Ваше величество, простите за дерзость, но на кону стоит слишком многое, чтобы держаться за эти сто тонн! Сама судьба и жизнь – наша и наших детей! На этом не экономят!

– Могли бы и скинуться на общее дело! – проворчал Император.

– За совместное владение тайной…

– Мы найдем золото. – Раздраженно отозвался государь. – Передайте этому Самойлову, что он его получит.

– Я немедленно отправлюсь в Биен, чтобы лично сообщить о вашем решении, ваше величество. – Словно скинул груз с плеч Шуйский и даже изобразил легкую улыбку.

Тоже хочет жить – вон как отпустило, словно сжатая пружина внутри распрямилась…

– Его там нет, – фыркнул император. – Его нет в Биене.

– Я знаю, где его искать, ваше величество. Вряд ли он пропустит собственную свадьбу. – Попытался перевести княжич все в шутку.

– Если Максим до нее доживет. – Донеслось от стены, и из-за широкой колонны вышагнула княжна Елизавета. – Он улетел за князем ДеЛара. В тот же день. Неделю назад.

– А сеньор ДеЛара… – сбился Шуйский, тут же перестав улыбаться.

– Улетел проведать своих друзей, в Европу. – Приятным, мягким тоном произнесла та в ответ.

От которого даже Императору вдруг стало не по себе.

– Ваше Величество, срочные дела. – Выглядел в раз посеревшим княжич, стараясь поскорее раскланяться. – Не беспокойтесь, ваше величество, сделка будет исполнена. Разрешите вас покинуть.

– Шуйский, проводите меня. – Шагнула к нему княжна, уверенно взявшись за локоток. – Мой драгоценный дедушка, с вашего позволения.

– Не задерживаю. – Зло покосился император на своего советника, желая продолжить разговор без свидетелей.

Что бы двое ссыльных разом нарушили его повеление!.. Впрочем, это не самое страшное.

Император проследил, как закрываются двери за посетителями, и взглядом велел встать Первому советнику перед собой.

– Вы хоть понимаете, Черниговский, что нам скажут наши зарубежные кредиторы? – Дрожал от гнева голос Его величества. – Мы закладывали в ставку льготного займа условие, что ДеЛара не покинет крепости! Вы представляете себе объем неустойки?

– Ваше величество, я не слышал, чтобы мертвецы предъявляли претензии. – Выглядел он бесстыдно-невозмутимо для того кошмара, вызванного собственной близорукостью и небрежением долгом.

И, пожалуй, это был первый его крупный провал за время службы.

– Что вы только что сказали? – изумился государь. – А у кого, уж вы мне поведайте, нам тогда занимать деньги?! У мертвецов?!

– С некоторых пор, у нас огромные резервы для внутренних займов, ваше величество. Любой клан из списка помилованных будет счастлив профинансировать нас под самый незначительный процент.

– М-да? – вновь тронул мочку уха Его величество, но на новый отпечаток макияжа на ткани не обратил уже ни малейшего внимания.

– По предварительным данным, нам легко ссудят на два-три расходных бюджета уровня прошлого года… И еще хватит на закладку нового авианосца.

Заманчиво.

– И, ваше величество, – заговорческим шепотом произнесли ему. – Они прямо-таки настаивают, что можно не отдавать.

– Тем не менее, наши внешние обязательства подтверждены моим словом. – Нахмурился Император.

– Какая радость, что эти бесстыдные беглецы из Биена не имеют к вам, ваше величество, никакого отношения. Этих убийц, из-за которых станет некому отдавать золото и деньги, мы жестоко осудим на страницах газет вместе со всей просвещенной общественностью!

– Они не справятся, – уже с сожалением вздохнул государь. – Хотя я бы пожелал бы им удачи, – позволил он себе немного искренности.

Все-таки, кредиты выдавались под залог некоторых обязательств, ограничивающих в ряде вопросов даже волю самодержца…

– Но ежели справятся, им придется отрубить головы, – погрустнел Первый Советник.

– Ежели справятся, я их помилую и к сердцу прижму!

– Когда знаешь, что можно вернуться домой – это вдохновляет, ваше величество.

– Тогда распорядитесь передать мои слова. Тайно. – Зажегся азартом государь. – Но это – исключительный случай! Более – никакой пощады, слышите?! Головы лишатся, что один, что другой!

– Ваше величество, лучше бы в следующий раз четвертовать. – Скромно уточнили в ответ.

– Это еще почему? – Нахмурился император.

– Так случилось, государь, что цесаревич Сергей Дмитриевич обещал Максиму ДеЛара повесить его, ежели тот покинет тюрьму под Кремлем. Но тот использовал свой проступок в благих целях, встал на защиту трона и помог исцелить принца Ивана. Со стороны цесаревича было бы черной неблагодарностью вздернуть юношу, и он миловал его. Однако в народе считают, что беглеца повесили – ведь цесаревич способен отступиться от слова лишь в исключительных случаях. Мы же не могли поведать народу о мотивах, затрагивающих внутренние интересы семьи. Поэтому ДеЛара Максим получил прозвище «висельник», как переживший собственную казнь через повешение.