Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

Дрю волновалась с прошлой ночи, а именно с того момента, как Тай вышел из этой странной пещеры на берегу. Кит следовал за ним, но он шел позади и не видел выражение лица Тая. Это трудно объяснить… Как будто Тай мог заплакать, будто он вот-вот мог сломаться от переполняющих его чувств. Такое часто бывало с ним, и только Ливви всегда могла его успокоить. Дрю не знала, сможет ли сделать то же самое. Она не могла заменить сестру. Затем Кит полностью выбрался наружу, и выражение лица Тая изменилось, как будто он что-то понял. И Кит, казалось, вздохнул с облегчением. Дрю тоже хотела почувствовать облегчение. Она беспокоилась за Тая и в тот момент, когда Джулиан раскрыл знамя с изображением медальона Ливви, который сейчас носил Тай. Медальон, извивающийся вокруг сабли. И когда Джулиан произнес слова «Дозор Ливии», горячие слезы обожгли глаза Дрю. Она чувствовала гордость, но также и пустоту, где часть ее сердца, которую занимала Ливви, канула во тьму.

Джулиан стоял у дверей святилища, разговаривая с темноволосой Железной Сестрой, пришедшей на встречу. Последние из Сумеречных охотников проходили через порталы. Некоторые из обитателей Нижнего мира остались в святилище, избегая солнца; другие стояли, смотрели на океан и болтали между собой.

Мариза Лайтвуд стояла у портала, который создал Магнус, улыбаясь и наблюдая, как Макс и Раф бегают кругами вокруг Алека. Вдруг хрустнули песок и камни: Дрю подняла глаза и увидела силуэт на фоне солнца, возвышающийся над ней. Это был Джулиан.

— Привет, малышка. — Сказал он.

— Что там с Железными Сестрами и Безмолвными Братьями? — спросила Дрю. — Они на нашей стороне?

— Железные Сестры уже отказались от Когорты, — сказал Джулиан. — Они поддерживают нас. У Сестры Эмилии даже есть хорошая идея насчет Меча Смерти. Безмолвные Братья тоже с нами. Им тоже не нравится Когорта. Но любые действия с их стороны будут более очевидными, чем наши, и могут нас раскрыть. Поэтому они собираются обосноваться в Аликанте, чтобы следить за событиями и не допускать того, чтобы члены Когорты узнали о нашем плане.

Это была одна из тех вещей, что Дрю любила в Джулиане. Он никогда не разговаривал с ней снисходительно, даже когда дело касалось стратегии.

— Говоря об Аликанте, — сказала она. — Пришло наше время идти, не так ли?

Дрю знала, что это случится. Джулиан рассказал ей об этом до встречи в святилище. Она думала, что справится с этим, учитывая, что она хочет попасть в Аликанте, и это был практически единственный способ, как это могло произойти. Не то, чтобы Джулиан знал это. Она изобразила на своем лице печаль.

— Я не понимаю, почему ты должен оставить нас позади.

— Я не оставлю тебя позади, — сказал Джулиан. — Я посылаю тебя вперед. Ты являешься частью «Дозора Ливии». Не забывай об этом.

Дрю продолжала хмуриться. Тавви все еще играл со своей машиной, но все же краем глаза наблюдал ними.

— Не люблю игру слов.

Джулиан опустился на колени перед ней. Дрю была удивлена: она бы не подумала, что ему все равно на то, что он испачкает хорошую одежду, но, очевидно, это было так.

— Дрю, — сказал он. — Я не могу оставить тебя здесь. Это небезопасно. И я не могу взять тебя туда, куда мы идем. Там может быть битва. Большая.

— Я могу сражаться, — сказала Дрю. Джулиан нежно прикоснулся своими пальцами к подбородку сестры и поднял ее лицо так, чтобы она смотрела прямо на него. Она подумала, что это и есть то, как дети смотрят на своих родителей. Это было лицо человека, которого она представляла, когда думала о похвале или о замечаниях, лицо того, кто спасал от ночных кошмаров, приносил горячий шоколад, когда он был необходим, и пластыри, когда те требовались. Джулиан держал ее за руку, когда она получала свои первые Метки. Именно ее брат прикреплял магнитами ее ужасные рисунки на холодильник. Он никогда не забывал о ее дне рождения. И он сам все еще был ребенком. Это был первый раз, когда она смогла посмотреть на него и позволить себе увидеть это. Он был молод, моложе Джейса и Клэри или Алека и Магнуса. И все же он стоял в святилище перед всеми этими людьми и говорил им, что делать, и они его слушали.

— Я знаю, что ты можешь сражаться, — сказал он. — Но если я буду знать, что ты в опасности, я не знаю, смогу ли я.

— Что насчет Кита и Тая?

Он улыбнулся ей.

— Не говори им, но Магнус пообещал проследить, чтобы они не смогли приблизиться к настоящей битве.

Дрю неохотно улыбнулась.

— Это будет отстой — не знать, все ли с вами в порядке.

— Мы все будем носить Фамильные руны, — сказал Джулиан. — Тавви тоже. А это уже что-то. Если тебе нужно узнать, как себя чувствует один из нас, активируй свою. — Его глаза помрачнели. — Дрю, ты же знаешь, я буду защищать тебя до последнего вздоха. Я отдам последнюю каплю крови за тебя. Как и Эмма.

— Я знаю, — сказала Дрю. — Я тоже тебя люблю.

Он привлек ее к себе и обнял, затем встал и протянул ей руку. Она позволила ему поднять ее на ноги и отряхнулась, пока он поднимал Тавви. Она шла позади них, когда они направились к Маризе, Максу и Рафу. Дрю не хотела выглядеть нетерпеливой, ожидая переход в Аликанте. И чувствовала себя немного скверно из-за того, что обманывает Джулиана, но если она чему и научилась от Кита и Тая за прошедшие недели, так это тому, что временами приходится обводить вокруг пальца обманщика в его собственной игре.

* * *

— Но почему идут малыши? — спросил Гвин Диану, наблюдающую за тем, как Макс, Раф и Тавви проходят через портал в Аликанте.

— Как я поняла, Джулиан хочет, чтобы они оставались вместе. — Диана вздохнула и вложила свою руку в руку Гвина. — Он отсылает их именно потому, что любит. Битва — не место для ребенка.

— В Дикой Охоте у нас есть дети. Некоторым едва исполнилось восемь лет, — сказал Гвин.

— Да, но мы же обсуждали, что это плохо, Гвин.

— Иногда я забываю все, чему ты меня учишь, — признался Гвин удивленно.

Подошел черед Дрю проходить через портал в Аликанте: она повернулась в последний момент и взглянула на Джулиана. Диана увидела его ободряющий кивок, тогда Дрю вошла в вихрь и исчезла.

— Трудно предсказать, будет ли битва.

— Трудно предсказать, чего не будет, — сказала Диана.

Джулиан отвернулся от портала; ободряющий взгляд, который был предназначен Дрю и Тавви, исчез. Теперь он выглядел опустошенным и печальным. Джулиан направился к дверям института. Ложные лица, что мы носим для тех, кого мы любим, подумала Диана. Джулиан истечет кровью ради этих детей и никогда не попросит перевязать свои раны, опасаясь, что эта просьба их расстроит.

— Дети будут в безопасности с Маризой. И отсутствие беспокойства за них освободит Джулиана и всех нас для того, что мы должны сделать.