Анна Семироль - Офелия [litres]

– Ты же Пит Палмер, верно? – прищурился старшеклассник.

– Угу. А что?

Парень выпустил струйку дыма из угла рта, усмехнулся.

– Ну, типа ваша семья – местная знаменитость. Отец ездит на модной тачке, сестрица набирает популярность среди любителей тощих цып. А про вашу русалку в Дувре не слышал только глухой. А еще твой брат в старших классах играл за городской футбольный клуб. Чего он бросил, не знаешь?

– Ларри занят. Он учится на адвоката, недавно защитил диплом, – ответил Питер и, неуклюже помогая себе руками, поднялся.

– А я думал, адвокаты защищают людей, а не дипломы, – не выпуская сигарету изо рта, сказал верзила, и парни, курящие чуть в стороне, заржали.

Питер бросил в их сторону сердитый взгляд и поспешил уйти из курилки. Не хотелось, чтобы вонючий дым въелся в одежду и волосы и мама устроила бы допрос по возвращению домой: «Питер, ты что – куришь?!» Мальчишка ясно представил себе недовольное мамино лицо, нахмуренный лоб, взгляд, подозревающий младшего сына во всех смертных грехах разом, бишонов, обнюхивающих школьные брюки… и неожиданно для себя самого рассмеялся.

Высоко-высоко в небе над школой, над верхушками сосен парка через квартал летел самолет. Питер помахал ему рукой, и ему показалось на миг, что самолет ответил ему, качнув крыльями. Вдруг стало легко-легко, все проблемы отдалились, ушли неприятные мысли, и в голове стало так ясно, будто Питер вдохнул частичку солнца и высокого летнего неба.

«Не так уж и важно, что происходит вокруг тебя, – подумал он. – Важнее то, как ты сам к этому относишься и поступаешь. И если не ты решишь, а за тебя кто-то, это будет неправильно. А неправильное потащит за собой другие неверные поступки. И мир просто завалится набок и сломается для тебя навсегда. Значит, каждый из нас должен держать свой мир ровно, поступая правильно. Мир Йонаса не падает, потому что Йон смелый и помогает другим, не боится никакой работы и деревенских мальчишек. И для его мира было правильным не возвращать оттудыша владельцам. А что правильно для моего мира? Что я должен делать, чтобы мне было спокойно? Чтобы быть счастливым, как раньше?»

Прозвенел звонок, и Питеру пришлось вернуться в класс. На уроке он был собран, с интересом слушал рассказ учителя о горных системах Европы и проигнорировал две подброшенные записки, адресатом которых он значился красивым округлым почерком. Тревога оставила его, но вопросы никуда не делись. Когда занятие закончилось и вместе с ним и учебный день, Питер быстро смахнул вещи со стола в сумку и поспешил на перекресток коридоров первого этажа: место, где они неизменно встречались с Кевином Блюмом.

Кевин задержался минут на пять. Питер заметил его издалека: пушистая шапка кудрей, виднеющаяся над раскрытой книгой, медленно продвигалась в толпе по школьному коридору. Способность приятеля читать на ходу, не падая и ни в кого не врезаясь, Питера всегда удивляла. «Интересно, на уроках Кев читает под партой?» – с улыбкой подумал Питер.

Видимо, сегодня у Кевина в руках было что-то из ряда вон интересное. За тощим мальцом вился хвост из мальчишек помладше и даже из двух восьмиклассников. Все они старались заглянуть в раскрытую книгу. Когда Кевин приблизился, Питер смог прочесть надпись на обложке: «Эксперимент £Филадельфия“: теории и факты».

– Ого! – удивленно воскликнул он. – Кев, привет! Это у тебя откуда?

Кевин нехотя закрыл книгу, бережно пристроил ее под мышку. «Хвост» разочарованно вздохнул и рассеялся в разные стороны.

– Привет, Пит! Да вот, ездили в выходные с папой в Лондон. Мои оценки по математике были вознаграждены. Как твои дела?

– Все отлично, спасибо, – кивнул Питер и очень серьезно сказал: – Кев, у меня есть важный вопрос. Поможешь?

– Валяй, – ответил он и поправил сползающие очки.

– Вот смотри. У тебя бывает такое, чтобы ты чувствовал себя несчастным без причины? Как будто что-то такое происходит, что ты до конца не осознаешь, но чувствуешь, что это нехорошо.

– Бывает. Это был тот вопрос, да?

– Нет. Вопрос вот: что ты в таких случаях делаешь? Ну чтобы опять стать счастливым.

Они отошли к стене, чтобы не мешаться на проходе. Кевин помолчал минуту, глядя куда-то вверх, а потом выдал:

– Знаешь, я обычно представляю себе, что живу последний день. И завтра меня не будет. И думаю, что я должен успеть сделать, чтобы не было стыдно за мой последний день. И как-то все сразу становится понятным, самое важное остается, а всякая шелуха отваливается. И я сосредотачиваюсь на этом важном.

– И все? – удивился Питер.

– А дальше поступаю по совести, – важно ответил ему приятель.

– Как-то оно звучит… слишком идеально. Ты правда так делаешь или просто умничаешь сейчас?

Кевин покраснел, выдал долгое «Э-э-э…» и уже собрался что-то ответить, как к ним с Питером подошли девчонки. Целой стайкой, человек восемь – десять. Возглавляла процессию Уилла Джонсон. Она остановилась, улыбнулась и поправила волосы – совсем как актриса кино.

– Привет, Палмер, – кокетливо произнесла Уилла. – Ты не ответил на мое предложение, и я решила подойти сама. Покажешь мне вашу русалку?

– Взамен на поход в кино? – уточнил Питер.

– Ага. И взрослый поцелуй, – проворковала Уилла и опустила ресницы.

Девчонки зашептались, кто-то завистливо протянул: «Везе-о-от…» Кевин кашлянул и приподнял брови. Питер вспомнил, что взрослые называют такое выражение лица «ироничным», но никак не мог сообразить, что именно это означало. Видимо, Кев был удивлен и ждал, чем все закончится.

Питер посмотрел на Уиллу и коротко ответил:

– Нет.

– А если я предложу то же самое? – раздалось за спиной. – Мне ты тоже откажешь?

Мальчишка обернулся, и сердце его радостно встрепенулось: рядом с ним стояла Беата Литтл, божественная белокурая старшеклассница, которую он мечтал отблагодарить конфетами или цветами. Она сама к нему подошла, она с ним заговорила!

И тут он вдруг понял, что она сказала. И ему стало ужасно неприятно. Такое же чувство он испытал прошлой весной, когда захотел погладить Сноу и увидел, что у того в зубах дохлая лягушка.

– Зоопарк не работает, – сурово произнес Питер, толкнул Кевина в бок и добавил: – Идем.

– Простите, леди, у нас с мистером Палмером неотложные корпоративные дела! – Кевин состроил клоунскую гримасу и помчался догонять уходящего Питера.

Мокрая после дождя трава приятно холодила босые ноги. Ручей нес свои воды, мягко серебрясь в лучах предзакатного солнца. По стеблю одуванчика полз деловитый длинный жук с черными надкрыльями. Питеру он напоминал скрипача, опаздывающего на концерт. Жук очень торопился, перебирал длинными нескладными лапками, сердито шевелил усами: «Пропустите! Я первая скрипка! Мне надо срочно занять свое место в оркестре!»